Blog

Предыдущая часть: Комментарий 5. Сговор Цзян Цзэминя с Коммунистической партией Китая в осуществлении репрессий Фалуньгун

Предисловие

#img_left_nostream#Культура является душой нации. Являясь духовной составляющей, она также важна для человечества, как и материальные составляющие: нация и государство.

История развития нации определяется ее культурным наследием. Полное уничтожение традиционных культурных ценностей приведет к исчезновению нации. Не имеет значения, насколько выдающейся является культура, даже в случае выживания самого населения, с исчезновением культуры нация исчезнет. Например, никто не проводит знак равенства между сегодняшними жителями Латинской Америки и древней цивилизацией Майя. Разрушение традиционной культуры является непростительным преступлением; разрушение древней 5000-летней культуры Китая является тяжким грехом.

Традиционная культура Китая начинается с мифов о том, как Паньгу создал Небо и Землю[1], о том, как Нюйва создала человека[2], Шэнь Нун открыл сотни лекарственных растений[3] и Цан Цзе создал китайскую письменность[4]. Мудрость Дао и нравственные убеждения конфуцианства текут в жилах китайской культуры. Идея Лао Цзы о единстве Неба и человечества ясно изложена в «Даодэцзине»[5]: «Человек следует Земле, Земля следует Небу, Небо следует Дао, а Дао следует естественности»[6]. В классическом каноне конфуцианства «Великое учение» раскрывается этот путь: «Великое учение побуждает к совершенствованию добродетели». Это является основной идеей конфуцианства, представляющего обществу пять основных добродетелей: гуманность, справедливость, соблюдение правил поведения, просвещенность и преданность. В первом веке в Китай пришел буддизм, существенно обогативший культуру Китая идеями сострадания и спасения всех живых существ. Впоследствии конфуцианство, даосизм и буддизм стали основными вероучениями китайского общества, приведшими, как известно, династию Тан к вершине славы и процветания.

Несмотря на то, что китайское государство неоднократно подвергалось нападениям и разрушалось, китайская культура проявила огромную стойкость и запас жизненных сил, и ее суть последовательно передавалась из поколения в поколение. Единство Неба и человека олицетворяет знания наших предков. Широко распространено убеждение, что добро будет вознаграждено, а за зло последует наказание. Простой принцип «не поступать с другими так, как не хотелось бы, чтобы поступали с тобой», преданность, почтительное отношение к родителям, просвещенность и справедливость установили общественные нормы, а пять основных добродетелей Конфуция заложили основу общественной морали и личных нравственных норм. На основе этих ценностей китайская культура олицетворяла честность, доброту, согласие и терпимость. Обычные китайские люди почитали Небо, Землю, императора, родственников и учителей. Это отражалось в глубоко укоренившихся традициях: почитание Бога, преданность своей стране, уважение семьи и дружбы, почтение к учителям и старшим. Традиционная китайская культура стремилась к гармонии человека и Вселенной и особое внимание уделяла нравственности личности. Она основывалась на конфуцианстве, даосизме и буддизме, неся в себе терпимость, социальный прогресс, нравственность и праведную веру китайского народа.

В отличие от закона, устанавливающего жесткие рамки, культура играет роль мягкого ограничения. Закон предусматривает наказание после совершения преступления, а культура, питая нравственность, предупреждает само возникновение преступления. Нравственные нормы общества часто воплощаются в его культуре.

В истории Китая традиционная культура достигла своего расцвета во времена династии Тан, совпав по времени с пиком могущества китайской нации. Наука также развивалась своим уникальным путем, заслужив признание других народов. Многие из Европы, Ближнего Востока и Японии приезжали учиться в Чанган, столицу династии Тан. Страны, граничащие с Китаем, воспринимали его как метрополию. Многие страны отдавали Китаю дань уважения, получая в ответ великодушное отношение[7].

После династии Цинь (221-207 гг. до н.э.) территория Китая часто подвергалась завоеваниям отдельных этнических племен. Это происходило, главным образом, во времена династий Суй (581-618), Тан (618-907), Юань (1279-1368) и Цин (1644-1912), но случалось и в другие времена. Эти этнические группы полностью ассимилировались с китайским образом жизни, что показывает объединяющую силу традиционной китайской культуры. Как сказал Конфуций, «если люди изначально неуступчивы, измените их, прививая нашу культуру и добродетели».

С тех пор как в 1949 году КПК добилась власти, она бросила ресурсы государства на уничтожение богатой традиционной культуры Китая. Это нездоровое намерение исходило не из приверженности КПК к техническому развитию и не из простой глупости поклонения перед западной цивилизацией. В значительной степени это исходило из врожденного идеологического противостояния КПК традиционной китайской культуре. Разрушение китайской культуры компартией Китая было запланированным, хорошо организованным и систематичным делом, осуществляемым с использованием государственного насилия. С момента своего появления КПК, не останавливаясь, проводит «революцию», коренную ломку культуры Китая, стремясь полностью уничтожить ее дух.

Еще более низким в ходе правления компартии Китая, является намеренное искажение и скрытая подмена традиционной культуры. КПК охотнее поощряет низость, нежели добродетель, провозглашая борьбу за власть, заговор и диктатуру – все то, что происходило в истории Китая, когда люди отклонялись от традиционных ценностей. КПК создала свой моральный кодекс, способ мышления, манеру речи, создав ложное впечатление, что эта «партийная культура» в действительности является продолжением традиционной культуры Китая. КПК воспользовалась даже неприятием некоторыми людьми «партийной культуры» для того, чтобы настроить общественное мнение против традиционной культуры, еще больше отказываясь от подлинных традиций Китая.

Разрушение компартией Китая традиционной культуры привело к гибельным последствиям для Китая. Люди не только утратили свои нравственные устои, они еще и пропитались губительными идеями КПК.

Подлинная культура китайского государства началась около 5000 лет тому назад с легендарного императора Хуан-ди, который считается самым ранним правителем китайцев. В действительности, имя императора Хуан-ди связывают с основанием школы даосизма, которую Хуан-Лао (Лао Цзы) называл «школой мысли». Огромное влияние даосизма на конфуцианство можно увидеть в высказываниях конфуцианства: «Стремиться к Дао, равняться на добродетель, оставаться верным доброте и посвящать себя наукам»; «Утром услышал Дао, вечером можно умереть без сожаления». Одно из важнейших классических произведений Китая, «И Цзин» («Книга Перемен»), является историческим свидетельством, описывающим Небо и Землю, инь и ян, космические знамения, социальный подъем и упадок, законы человеческого существования. Пророческая сила книги намного превысила то, что способна постичь современная наука. В дополнение к даосизму и конфуцианству, буддизм, особенно Чань-буддизм (Дзэн-буддизм), оказал незаметное, но, тем не менее, значительное влияние на интеллигенцию Китая.

Конфуцианство является частью традиционной культуры Китая. Оно придавало большое значение этике семейных отношений, в которых сыновний долг играл крайне важную роль. Китайцы верили, что все добро начинается с сыновнего послушания. Конфуций выступал за «гуманность, справедливость, соблюдение этикета, просвещенность и искренность», но также говорил: «Разве сыновний долг и братская любовь не берут свое начало в гуманизме?»

Этика семейных ценностей, естественно, влияет на общественную мораль. Сыновний долг рассматривается как верность мудрому правителю. «Соблюдающий сыновний долг и братскую любовь редко расположен к тому, чтобы выступать против вышестоящих». Братская любовь рассматривается как отношения между друзьями. Конфуцианство полагает, что в семье отец должен быть добрым, сын – почтительным, старший брат – дружественным, а младший – уважительным. В нем отеческая любовь расширялась до уровня гуманности императора к своим подданным. Пока поддерживаются традиции в семье, естественно поддерживается и общественная мораль, и, таким образом, совершенствование самого себя может привести к процветанию семьи и государства, и, в конце концов, принести всем мир под небесами[8].

Буддизм и даосизм являлись частью китайской культуры и базировались на идее “отречение от обыденной жизни”. Влияние буддизма и даосизма можно увидеть по тому, как глубоко они пропитали все сферы жизни людей. Китайская медицина, цигун, фэн-шуй и предсказания берут свои глубокие истоки в даосизме. Эти практики, а также буддийские концепции о небесном царстве и аде, о кармическом воздаянии за добро и возмездии за зло сформировали совместно с конфуцианством сущность традиционной культуры Китая.

Идеи конфуцианства, буддизма и даосизма дали китайскому народу прочную нравственную систему, неизменную, «пока существует Небо»[9]. Эта этическая система давала основу для стабильности, мира и гармонии в обществе.

Нравственность относится к духовной сфере, таким образом, она часто воспринимается как нечто абстрактное. Важная роль культуры заключается в том, чтобы выразить подобную абстрактную нравственную систему общепонятным языком.

Рассмотрим, например, четыре знаменитых романа Китая. Роман «Путешествие на Запад»[10] сам по себе является мистической сказкой. «Сон в красном тереме»[11] начинается с диалога Даоса со скалой – этот диалог дает ключ к человеческой драме, разворачивающейся в романе. «Речные заводи»[12] начинаются с притчи о сановнике Хун Сине, который по ошибке выпустил 108 злых духов. «Троецарствие»[13] начинается с небесных предзнаменований о бедствии, предвещавших неизбежный результат божественной воли: «мирские события несутся подобно бесконечному потоку; продиктованная Небом судьба, безграничная по размерам, предопределяет все». Другие знаменитые произведения, такие как «Сказание о Восточном Чжоу»[14] и «Сказание о Юэ Фэе»[15] также начинаются с похожих легенд.

Использование мифов авторами романов является не совпадением, а отражением основной философии китайских мыслителей в отношении природы и человека – размышление о божественной сущности человеческой жизни. Эти романы оказали такое глубокое влияние на сознание китайцев, что имена героев использовались как нарицательные при описании определенных нравственных качеств. Например, при разговоре о «праведности», как о концепции, люди вспоминают Гуань Юй (160-219) из «Троецарствия»; о том, как его честность превышала облака, достигая Неба, как его непоколебимая преданность своему императору Лю Бэю завоевала уважение даже у врагов; как его храбрость в бою побеждала в самых тяжелых ситуациях; вспоминалось даже его поражение у города Май, и, особенно, его разговор, как святого, со своим сыном. Когда говорят о «преданности», люди обычно вспоминают о Юэ Фэе (1103-1141), военачальнике династии Сун, который единство страны ставил превыше собственной жизни. Чжугэ Лян (181-234), полководец царства Шу периода Троецарствия, олицетворял собой полную преданность своей стране.

Традиционное китайское воспевание преданности и справедливости полностью воплотилось в этих выдающихся литературных произведениях. Абстрактные нравственные ценности, воплотившись в художественных персонажах, обрели конкретное содержание.

Даосизм делал упор на истине, буддизм – на доброте, а конфуцианство воспевало гуманизм и справедливость. «Хотя формы отличаются, их цель одна… все они вдохновляют людей вернуться к доброте».[16]

Традиционная культура Китая передавала людям важные понятия и принципы, такие как Небо, Дао, Бог, Будда, судьба, предопределенность, милосердие, праведность, соблюдение этикета (правила поведения), мудрость, преданность, бережливость, чувство стыда, сыновний долг, рассудительность и т.д. Многие китайцы были неграмотны, но они хорошо знали традиционные пьесы и оперы, благодаря которым узнавали о традиционных нравственных ценностях. Эти культурные формы были крайне важны при передаче китайских традиций. Поэтому, разрушение компартией Китая традиционной культуры страны является непосредственным покушением на нравственность китайцев, подрывающим основы мирного и гармоничного существования общества.

«Философия» коммунистической партии отрицает подлинную традиционную культуру Китая. Традиционная культура почитает Небо. Как сказал Конфуций, «жизнь и смерть предопределены, благосостояние и положение определяются Небом». И буддизм и даосизм верят в Богов, циклы перерождений (реинкарнацию) и в кармическое воздаяние за добро и зло. Компартия, напротив, не просто проповедует атеизм, а яростно борется с Дао, критикуя небесные принципы. Конфуцианство поддерживает семейные ценности, а «Манифест коммунистической партии» ясно пропагандирует отрицание семьи. Традиционная культура демонстрирует отличие национальных особенностей китайцев от других наций, а «Манифест…» выступает за уничтожение национальных черт. Конфуцианство поощряет терпимость к другим, а коммунистическая партия побуждает к классовой борьбе. Конфуцианство поощряет лояльность к монархам и любовь к нациям, однако, «Манифест…» выдвигает идею об уничтожении наций.

Для завоевания и поддержания власти в Китае, коммунистическая партия должна была посеять семена безнравственности на китайской земле. Мао Цзэдун заявил: «Чтобы свергнуть ту или иную политическую власть, всегда необходимо, прежде всего, подготовить общественное мнение, проделать работу в области идеологии»[17]. КПК осознала, что коммунистическая теория насилия, поддерживаемая с помощью оружия, является западным идеологическим мусором, который не может сравниться с богатой 5000-летней культурой Китая. Поэтому КПК должна полностью разрушить традиционную культуру, чтобы идеи марксизма-ленинизма могли быть воплощены в Китае.

Однажды Мао Цзэдун сказал, что он не следует ни Дао, ни Небу.[18] Без сомнения, традиционная культура Китая служила огромным препятствием для КПК в её противостоянии Дао и Небу.

Преданность в традиционной культуре Китая никогда не означала слепое поклонение. В глазах народа император являлся «сыном Неба», выше которого существовало только Небо. Император не мог быть всегда прав. Поэтому существовала необходимость в протестах для указания на ошибки императора. Летописи Китая также содержат исторические записи слов и поступков императора. Ученые мужи могли стать учителями своих мудрых правителей, и поведение императора оценивалось в соответствии с конфуцианством. Если император был безнравственным, не принимал Дао, люди могли восстать и свергнуть его, как это произошло в результате восстания Чэнтана против Цзе или свержения Чжоу правителем У.[19] Если оценивать эти восстания с точки зрения традиционной культуры, то они не считались нарушением преданности или Дао. Напротив, они рассматривались как упрочение Дао со стороны Неба. Возьмем, например, известного полководца Вэнь Тяньсяна (1236-1283)[20]. Сражаясь за единство династии Южная Сун против монгольских войск, Вэнь отказался сдаться захватчикам, даже когда император Сун пытался убедить его сдаться после пленения. Последователи конфуцианства верили, как говорил Мэн-цзы (Менций), что «Самым ценным в стране является народ, затем уже следует власть, а наименьшую ценность имеет правитель».

КПК никак не могла принять эти традиционные убеждения. КПК возвела своих лидеров в ранг святых, способствуя возникновению культа личности, поэтому не могла позволить, чтобы поддерживаемые в течение длительного времени концепции Неба, Дао и Бога влияли на общество. КПК полностью осознавала, что творимое ею, с точки зрения традиционной культуры, является преступлением против Неба и Дао. Пока существует традиционная культура, люди не будут превозносить КПК как «великую, замечательную и правильную»; образованные люди, рискуя своей жизнью, будут для поддержания справедливости следовать традициям, предостерегая правителей от неправильных действий, ставя народ выше правителей.[21] Таким образом, люди не станут марионетками КПК, и КПК не сможет унифицировать мышление масс.

Уважение народа традиционной культуры Неба, Земли и природы послужило препятствием КПК в ее «борьбе с природой» в попытке «изменить Небо и Землю». Традиционная культура дорожила человеческой жизнью, которая считалась очень ценной и рассматривалась во взаимосвязи с Небом. Подобное мировоззрение служило препятствием для массового геноцида и террористического метода правления КПК. Нравственные основы «небесного Дао» традиционной культуры мешали КПК манипулировать нравственными принципами. Поэтому КПК рассматривала традиционную культуру как врага своего собственного правления.

Традиционная китайская культура верит в Бога и «волю Неба». Принятие идеи «воли Неба» означает, что правитель должен быть мудрым, следовать Дао и судьбе. Вера в Бога означала принятие идеи о том, что источником мирской власти является Небо.

Принципы власти КПК отрицают Бога и наделяют властью, исключительно, людей: «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и не герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой» [22].

КПК проповедует исторический материализм, заявляя, что коммунизм является земным раем, путь к которому проложен пролетариями первопроходцами, членами коммунистической партии. Вера в Бога, таким образом, непосредственно ставит под вопрос правомерность правления КПК.

Все, что делает компартия, служит ее политической цели. С целью захвата, удержания и усиления своей тирании, КПК необходимо подменить человечность своими губительными партийными принципами, а традиционную культуру Китая – партийной культурой «лжи, злобы и борьбы». Это разрушение и подмена охватывает культурные реликвии, исторические места и древние книги, являющиеся материальной составляющей, взгляды людей на нравственность, жизнь и окружающий мир. В то же время КПК рассматривает незначительные внешние проявления культуры как «сущность», делает на них упор, выдвигая эту «сущность» в качестве фасада. Партия сохраняет внешнее соблюдение традиций, подменяя их значение, обманывает людей и международную общественность, скрываясь за фасадом «продолжения и развития» традиционной культуры Китая.

Вследствие того, что истоком традиционной культуры Китая являются конфуцианство, буддизм и даосизм, первым шагом КПК по уничтожению традиционной культуры было уничтожение проявления их божественных принципов в человеческом мире, т.е. уничтожения трех религий, связанных с ними.

Эти три основные религии (конфуцианство, буддизм и даосизм) подвергались разрушению в разные исторические периоды. Например, буддизм пережил четыре основные периода гонений, известные как «Сань У И Цзун» (преследование последователей буддизма четырьмя императорами Китая). Император Тайу[23] Северного Вэй (386-534) и император У-цзун[24] династии Тан (618-907) оба пытались искоренить буддизм для главенствования даосизма. Император У[25] Северного Чжоу (557-518) пытался уничтожить одновременно и буддизм, и даосизм, но почитал конфуцианство. Император Шицзун[26] династии Поздняя Чжоу (951-960) пытался искоренить буддизм, исключительно ради того, чтобы использовать статуи Будды для чеканки монет, и не трогал даосизм и конфуцианство.

КПК является единственным режимом в истории, уничтожающим три религии одновременно. Вскоре после того, как КПК стала управлять страной, она начала уничтожать храмы, сжигать священные писания и принуждать буддийских монахов вернуться к мирской жизни. Не мягче она обращалась и с другими религиями. К 1960-м годам в Китае трудно было найти какой-либо религиозный храм. Великая культурная революция привела к ещё большей религиозной и культурной катастрофе в ходе кампании «Отбросить четыре пережитка»[27], т.е. старую идеологию, старую культуру, старые обычаи и нравы.

Например, старейшим буддийским храмом в Китае был храм Белой Лошади[28], построенный в начале династии Восточная Хань недалеко от города Лоян. Ее почитают как «колыбель буддизма в Китае» и «дом Основателя». В ходе кампании «Отбросить четыре пережитка» храм Белой Лошади, конечно же, не смог избежать разграбления.

Рядом с храмом располагалась художественная артель храма Белой Лошади. Партийный секретарь повел крестьян разорять храм под именем «революции». Керамические статуи Восемнадцати Архатов, которым более 1000 лет, были разрушены. Древние буддийские сутры на пальмовых листьях[29], которые известный индийский монах привез в Китай 2000 лет назад, были сожжены. Редкое сокровище – Нефритовый Конь был разбит на куски. Несколько лет спустя, находясь в изгнании, король Камбоджи Нородом Сианук обратился с просьбой совершить паломничество в храм Белой Лошади. Премьер Китая Чжоу Эньлай поспешно распорядился перевезти в Лоян священные тексты на пальмовых листьях, хранившиеся в Императорском дворце в Пекине, и статуи Восемнадцати Архатов, выполненные во время династии Цин, из храма Лазурных Облаков, расположенного в парке Сяншань[30] в Пекине. Благодаря этой подмене, дипломатическая проблема была «решена».[31]

Культурная революция началась в мае 1966 года. Эта революция в действительности «революционизировала» китайскую культуру разрушительным образом. Начиная с августа 1966 года яростное пламя кампании «Отбросить четыре пережитка» полыхало по всему Китаю. Рассматриваемые как объекты «феодализма, капитализма и ревизионизма» буддийские и даосские храмы, статуи Будд, исторические места, каллиграфии, живопись и предметы старины стали как пережиток прошлого основными объектами разрушения «красными охранниками» (хунвэйбинами).[32] Возьмем в качестве примера статуи Будд. 1000 покрытых цветной глазурью рельефов Будд украшают гору «Долголетия» в Летнем дворце[33] в Пекине. После кампании «Отбросить четыре пережитка» все они были повреждены. Не осталось ни одной статуи, у которой бы сохранились не поврежденными все пять органов чувств.

Подобное творилось не только в столице, но и по всей стране, даже в отдаленных местах.

В местечке Дай провинции Шаньси расположен храм Тяньтай. Он был построен в период Тайянь царства Северная Вэй 1600 лет назад. В нем были статуи и фрески, имеющие большую ценность. Несмотря на то, что он был расположен на склоне достаточно далеко от населенного пункта, люди, принимавшие участие в кампании «Отбросить четыре пережитка», несмотря на трудности, полностью уничтожили там статуи и фрески. Храм Лоугуань[34], где Лао Цзы оставил свой знаменитый «Даодэцзин» 2500 лет назад, расположен в округе Чжоучжи провинции Шэньси. Вокруг места проповеди Лао Цзы в радиусе 10 ли[35] расположено более 50 исторических мест, включая храм Почитания Мудреца, который император династии Тан Гао-цзу[36] построил более 1300 лет назад в знак уважения Лао-Цзы. Храм Лоугуань и другие исторические места были уничтожены, а даосские монахи были изгнаны. Согласно даосским канонам посвященный в монахи не должен брить бороду или стричь волосы. Даосских монахов заставляли сбривать волосы, снимать даосские одеяния и становиться членами народных коммунн.[37] Некоторые из них женились на дочерях местных крестьян. В священных для Даосов местах (горы Лаошань в провинции Шаньдун, храм Высшего Мира, храм Высшей Чистоты, храм Доуму, женский монастырь Хуаянь, храм Нинчжэнь, храм Гуань Юй) статуи божеств, ритуальные сосуды, свитки буддийских сутр, культурные реликвии и храмовые таблички были разбиты и сожжены. Один из четырех самых известных конфуцианских храмов в Китае – Храм Литературы в провинции Цзилинь был серьезно поврежден в ходе кампании «Отбросить четыре пережитка».

Ленин однажды сказал: «Простейший способ взять крепость – взять ее изнутри». Являясь преемницей марксизма-ленинизма, КПК естественно понимала это.

В Махапаринирвана сутре[38] говорится, что Будда Шакьямуни предсказал, что после его ухода в нирвану демоны переродятся в монахов, монахинь и буддистов, не принявших пострижение, для разрушения дхармы. Конечно, мы не можем сказать, о чем конкретно говорил Шакьямуни, однако, КПК действительно начала разрушение буддизма, сформировав «единый фронт» с некоторыми буддистами. Партия даже направляла своих тайных агентов для непосредственного проникновения в религиозную среду с целью подрыва её изнутри. Во время одного из собраний в период культурной революции заместителя руководителя китайской буддийской ассоциации Чжао Пучу спросили: «Вы являетесь членом коммунистической партии. Почему Вы верите в буддизм?»

Будда Шакьямуни обрел просветление путем «воздержания, созерцания, озарения». Поэтому перед уходом в нирвану он заповедовал своим ученикам: «Хранить и соблюдать заповеди. Не искажать и не нарушать их». Он также предупреждал: «Людей, нарушающих заповеди, презирают небеса, драконы, духи и божества. Их злая репутация распространяется далеко и широко. … Когда закончится их жизненный путь, они будут страдать в аду за свою карму и встретят свой неумолимый рок. Затем они вернутся и будут страдать в теле голодных духов и животных. Они будут страдать в таком перерождении бесконечно и без надежды на освобождение».[39]

Буддийские монахи, участвующие в политике, не обращают внимания на предостережения Шакьямуни. В 1952 году КПК направила своих представителей на собрание, посвященное основанию китайской буддийской ассоциации. На собрании многие буддисты ассоциации предлагали упразднить буддийские заповеди. Они заявляли, что их соблюдение привело к смерти многих молодых мужчин и женщин. Некоторые даже выступали за так называемую «свободу религии», когда монахи и монахини могут вступать в брак, есть мясо и употреблять спиртные напитки, и никто не должен этому мешать. В тот момент учитель Сюйюнь, присутствовавший на собрании, увидел, что буддизму грозит уничтожение в Китае. Он выступил против этих предложений и воззвал к сохранению буддийских заповедей и одеяний. Это был именно тот учитель Сюйюнь, которого заклеймили как «контрреволюционера» и посадили в келью, лишив воды и еды. Ему не разрешали выйти даже в туалет. Ему также приказали отдать свое золото, серебро и оружие. Когда Сюйюнь ответил, что у него ничего этого нет, его жестоко избили. Ему разбили голову и сломали ребра. В то время ему было уже 112 лет. Военные полицейские сорвали его с койки, швырнув на землю. Когда они пришли на следующий день и увидели, что Сюйюнь не умер, они вновь избили его.

Китайская буддийская ассоциация, основанная в 1952 году, и китайская ассоциация даосизма, основанная в 1957 году, открыто написали в заявлении о своем создании, что они следуют «руководящей роли народного правительства». В действительности, они следуют руководящей роли атеистической Коммунистической партии Китая. Обе ассоциации показали, что они будут активно участвовать в разъяснении и осуществлении государственной политики. Они полностью превратились в мирские организации. А преданные буддисты и даосы, соблюдавшие заповеди, были объявлены «контрреволюционерами» или членами еретических сект и тайных обществ. Под революционным лозунгом «очищения буддизма и даосизма» их сажали в тюрьмы, подвергали трудовому перевоспитанию и даже расстреливали. Не жалели даже религии, пришедшие с запада, такие как христианство и католицизм.

Согласно статистике, приведенной в книге «Как коммунистическая партия Китая преследовала христиан», опубликованной в 1958 году, лишь по открытым опубликованным данным следует, что из числа священников, осужденных как «помещиков» или «нарушителей порядка» было убито ошеломляющее число – 8840 человек и 39200 было сослано в трудовые лагеря; среди осужденных как «контрреволюционеров» 2450 было убито и 24 800 человек было сослано в трудовые лагеря.[40]

Несомненно, религии являются путем ухода людей от мира с целью самосовершенствования. Они придают значение «другому берегу» (берегу абсолютного просветления) и «небесному царству». Шакьямуни был индийским принцем. В поисках мукти[41], состояния, в котором можно обрести мир в своей душе, высшую мудрость и полное просветление и достичь нирваны,[42] он отказался от трона и ушел в леса для усердного совершенствования. Перед просветлением («обретением силы духа») Иисуса, дьявол возвел его на гору и показал Ему все царства мира и славу их и сказал Ему: «Все это дам тебе, если, пав, поклонишься мне». Иисус не поддался соблазну. Однако монахи-политиканы и пастыри, сформировавшие единый фронт с КПК, придумали ряд лживых высказываний, таких как «мирской буддизм», «религия истинна и социализм тоже», «не существует разницы между тем берегом и этим». Они побуждали буддистов и последователей даосизма стремиться к счастью, славе, богатству и положению в обществе, подменяя религиозные доктрины и их содержание.

Буддизм запрещает убийства. КПК убивает людей в ходе «подавления контрреволюции»[43], как насекомых. Монахи-политиканы в связи с этим состряпали следующее оправдание: «убийство контрреволюционера является проявлением еще большего сострадания». В ходе войны против американской агрессии и помощи Корее[44] монахов отправляли прямо на фронт для осуществления убийств.

Возьмем в качестве примера последователей христианства. В 1950 году У Яоцзун организовал движение «трех самостоятельностных» церквей, следовавших принципам самоуправления, самообеспечения и самораспространения. Он заявлял, что они порвут с империализмом и примут активное участие в войне против американской агрессии и помощи Корее. Его друга за отказ присоединиться к движению «трех самостоятельностей» посадили на 20 лет. Он подвергался всем видам пыток и бесчеловечного обращения. Когда он спросил У Яоцзуна, как последний относится к чудесам, которые творил Иисус, тот ответил: «Я все их отрицаю».

Непризнание чудес Иисуса равносильно неприятию Воскресения Иисуса. Как можно считать христианином того, кто не признает Воскресение Христа? Однако, будучи основателем движения «трех самостоятельностей», У Яоцзун[45] стал членом постоянного комитета политико-консультативного совета. Когда он входил в зал народных собраний,[46] он, должно быть, полностью забыл слова Иисуса «… возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоей и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь» (от Матфея, 22:37-38), «…отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». (от Матфея, 22:21)

Коммунистическая партия Китая «конфисковала имущество церквей, заставляла монахов и монахинь изучать марксизм-ленинизм с целью перевоспитания («промывания мозгов») и даже использовала принудительный труд. Например, в городе Нинбо провинции Чжэцзян существует «буддийский цех». Некогда здесь заставляли работать более 25000 монахов и монахинь. Еще более абсурдным является то, что, стремясь разрушить буддизм, КПК побуждала монахов и монахинь к браку. Другой пример. Как раз перед празднованием Международного Женского Дня 8 марта в 1951 году Федерация женщин города Чанша провинции Хунань распорядилась, чтобы все монахини в провинции решили в течение нескольких дней выйти замуж. В дополнение, всех молодых и сильных монахов заставили вступить в армию и отправиться на поля сражений, играя роль пушечного мяса![47]

Различные религиозные группы в Китае распались в ходе жестокого подавления КПК. Подлинный цвет буддизма и даосизма подвергался подавлению. Среди оставшихся многие возвращались к мирской жизни, а многие другие были тайными членами коммунистической партии, одевшими наряд священника,[48] даосские и буддийские одеяния для искажения буддийских сутр, даосских канонов и Библии, а также оправдания политических кампаний КПК, направленных против этих религий.

Уничтожение культурных ценностей является важной частью разрушения традиционной культуры Китая коммунистической партией. В ходе кампании «Отбросить четыре пережитка» огромное количество книг, произведений каллиграфии и живописи, собранных интеллигенцией и существовавших в единственном экземпляре, было предано огню или разорвано. Семейная коллекция Чжан Боцзюня[49] насчитывала 10 000 книг. Предводители красных охранников жгли их, чтобы согреться. То, что осталось, было переправлено на бумажную фабрику и уничтожено.

«Специалист по восстановлению картин и каллиграфии Хун Цюшен известен как «чудо-доктор» старинной каллиграфии и картин. Он восстановил бесчисленное количество шедевров мирового класса, таких как пейзаж, нарисованный императором династии Сун Хуэйцзуном,[50] изображение бамбука Су Дунпуо[51], а также картины Вэнь Чжэнмина[52] и Тан Боху[53]. Несколько десятилетий более ста спасенных им картин и каллиграфий представляли собой первоклассную национальную коллекцию. Каллиграфия и картины, ради сбора которых он ничего не жалел, были названы «четырьмя пережитками» и уничтожены в огне. Позже г-н Хун со слезами на глазах сказал: «Более 100 катти (50 кг)[54] каллиграфии и картин. Понадобилось много времени, чтобы сжечь их!»[55]

«Пока текут мирские события,

Древние, современные, туда и сюда,

Реки и горы неизменны в своей славе,

Являясь очевидцами этих событий…»[56]

Если сегодняшние китайцы все еще помнят свою историю, они, возможно, по иному восприняли бы эти строки Мэн Хаожаня. Исторические места у знаменитых гор и рек были разрушены и исчезли с лица земли в урагане кампании «Отбросить четыре пережитка». Была уничтожена не только «Беседка орхидей», где Ван Сичжи[57] написал знаменитый Ланьтин сюй (Введение к сборнику стихов, составленное в «Беседке орхидей»)[58], но и сама могила Ван Сичжи. Бывший дом У Чэнъэня[59] в провинции Цзянсу был снесен, бывший дом У Цзинцзы[60] в провинции Аньхой был разрушен, каменная плита, на которой Су Дунпо лично написал «Беседку пьяного старика»[61] была обрушена «молодыми революционерами»[62], которые соскоблили с плиты даже иероглифы.

Сущность китайской культуры наследовалась и накапливалась несколько тысяч лет. Если её уничтожить, то восстановить будет невозможно. И все же КПК жестоко уничтожала ее во имя «революции». Когда мы сожалели о Старом Летнем дворце, известном как «дворец дворцов», который сожгли союзные войска Великобритании и Франции, и оплакивали «Энциклопедию Юнлэ»[63], уничтоженную захватчиками, как мы могли ожидать, что разрушения, произведенные КПК будут более широкомасштабными, длительными и глобальными, нежели это сделал бы любой захватчик?

В дополнение к уничтожению материальных памятников религии и культуры КПК также использовала все свои возможности, чтобы уничтожить духовную индивидуальность людей, сформированную верой и культурой.

Возьмем в качестве примера то, как КПК относится к верованиям этнических групп. КПК рассматривала традиции мусульман народности Хуэй как «четыре пережитка»: старая идеология, старая культура, старые обычаи и нравы. Поэтому она заставляла людей народности Хуэй есть свинину. Крестьяне-мусульмане в мечети должны были разводить свиней. Каждое хозяйство должно было каждый год сдавать стране по две свиньи. Во время одного из наиболее жестоких случаев «красные охранники» заставили второго по положению живого Будду Тибета Панчен Ламу есть человеческие экскременты, в то время как трем монахам из буддийского монастыря в Харбине, провинция Хэйлунцзян, приказали держать плакат с надписью «Какие там буддийские сутры? Они полны дерьма».

В 1971 году после предполагаемого неудавшегося переворота и захвата власти заместитель председателя ЦК КПК Линь Бяо[64] сбежал из Китая, но погиб, когда его самолет, по сообщениям, разбился на территории Монголии в районе Ундерхана. Позже в доме Линь Бяо в Пекине были обнаружены высказывания Конфуция. Тогда КПК начала яростную кампанию «Критика Линь Бяо и Конфуция». Один писатель под псевдонимом Лян Сяо[65] опубликовал статью в журнале КПК «Красный Флаг» под заголовком «Кто такой Конфуций?» Статья описывала Конфуция как умалишённого, пытавшегося повернуть вспять историю, как лживого и расчетливого демагога. Далее последовали серии карикатур и песен, очерняющих Конфуция.

Подобным образом уничтожалось достоинство и священная основа религии и культуры.

В древнем Китае было централизованное правление. Ниже следовали патриархальные кланы, осуществлявшие самостоятельное руководство. Поэтому в истории Китая искоренения, подобно сжиганию конфуцианских книг императором Цинь Шихуан-ди[66] династии Цинь (221-207 гг. до н.э.) и четыре кампании преследования буддизма с пятого по десятый века, шедшие, в одном направлении – сверху вниз, не искоренили буддизм полностью. В широких слоях общества продолжали жить идеи и тексты конфуцианства и буддизма. В противоположность этим кампаниям компартия Китая осуществляла тотальный контроль общества. Незрелые юноши и девушки, подстрекаемые КПК в ходе общегосударственной массовой кампании, уничтожали «четыре пережитка» «добровольно и с энтузиазмом». Насаждение партийных организаций в деревнях позволяло КПК контролировать общество настолько сильно, что кампания КПК по уничтожению «четырех пережитков» затронула практически каждого человека в каждом уголке страны.

КПК пошла дальше императоров, использовавших насилие. Она очерняла и отвергала то, что люди считали наиболее прекрасным и священным. Уничтожение духовного начала является еще более разрушительным, и его последствия длятся еще дольше, нежели при одном лишь физическом уничтожении.

Китайская письменность воплотила в себе основное содержание пятитысячелетней культуры. Начертание иероглифов, их произношение, манера выражения и изложения передают глубокое культурное содержание. КПК не только упростила китайскую письменность, но и пыталась заменить иероглифы латинскими буквами (пиньин), что уничтожило бы все культурные традиции китайского языка и письменности. Однако план замены провалился, что уберегло китайский язык от дальнейшего разрушения. Китайской интеллигенции, являющейся носителем традиционной культуры, повезло меньше, и она не смогла избежать истребления.

До 1949 года интеллигенция в Китае насчитывала 2 миллиона человек. Несмотря на то, что некоторые получили образование в западных странах, они унаследовали некоторые идеи конфуцианства. КПК никогда не ослабляла свой контроль над интеллигенцией, поскольку образ мыслей интеллигентов, как носителей традиционной школы, играл важную роль в формировании мышления обычных людей.

В сентябре 1951 года КПК развернула широкомасштабную кампанию «реформы мышления». Интеллигентов заставляли признать их исторические «ошибки», чтобы произвести очистку от всех контрреволюционных элементов.

Мао Цзэдун никогда не любил интеллигенцию. Однажды он сказал: «Они (интеллигенты) должны знать, что в действительности многие так называемые интеллигенты являются, вообще говоря, абсолютно невежественными, и зачастую рабочие и крестьяне знают гораздо больше них»[67]. «По сравнению с рабочими и крестьянами неперевоспитанные интеллигенты нечисты, и последний анализ показывает, что рабочие и крестьяне являются гораздо более чистыми людьми, несмотря на то, что их руки покрыты грязью и ноги испачканы коровьим навозом…»[68]

Преследование интеллигенции компартией Китая началось с различных упреков: от критики в 1951 году У Суня[69] за «попрошайничество на создание школ» до личных нападок Мао Цзэдуна в 1955 году на писателя Ху Фэна,[70] как контрреволюционера. В начале интеллигенция не рассматривалась как реакционный класс, но в 1957 году после победы над основными религиозными группами в ходе кампании «единого фронта» КПК смогла сосредоточить свои силы на интеллигенции. Так началась кампания против «реакционеров».

В феврале 1957 года, заявив, что «пусть расцветут сто цветов и сто мнений», КПК обратилась к интеллигенции с призывом высказать свои предложения и критические замечания в отношении партии, пообещав не применять репрессии. Недовольные методами подавления КПК и чисткой контрреволюционеров[71], ее тоталитарной манерой правления, включая те области, о которых КПК имела поверхностное представление, таких как наука, философия, культура и искусство, интеллигенты подумали, что КПК внезапно стала открытой и терпимой. Они начали открыто высказывать свое мнение, и критика партии становилась все более интенсивной.

Годы спустя многие люди все еще верят, что Мао Цзэдун начал атаку интеллигенции за ее излишне жесткую критику. Однако истинная причина совсем другая.

15 мая 1957 года Мао Цзэдун написал статью «Ситуация изменяется», которая начала циркулировать среди высших функционеров КПК. В статье говорилось: «В последнее время поведение реакционеров стало яростным. Они хотят раздуть семибалльный тайфун и попытаться уничтожить КПК». После этого партработники, равнодушно относившиеся к кампании «пусть расцветут сто цветов и сто мнений», внезапно стали активными. Вскоре одной из жертв стал заместитель председателя Демократического Союза Китая и начальник центрального организационного отдела КПК Чжан Боцзюнь. Его дочь в своих мемуарах «Прошлое не исчезает подобно дымке» рассказывает о том, как ее отец стал «реакционером номер один».

Начальник отдела единого фронта КПК Ли Вэйхань лично позвонил Чжан Боцзюню, пригласив его на собрание по обсуждению работы КПК. Чжан сидел в первом ряду. Не подозревая, что это ловушка, Чжан изложил свою критику КПК. По словам дочери Чжана, «Ли Вэйхань выглядел спокойно. Чжан подумал, что Ли согласен с тем, что он сказал. Никто не знал, что Ли был рад наблюдать за тем, как его жертва попалась в ловушку». После собрания Чжана объявили «реакционером Китая номер один».

Можно привести длинный перечень дат 1957 года, когда интеллигенты выступали с предложениями и критикой в адрес партии: выступления Чжан Боцзюня «Институт политических прогнозов» – 21 мая, Лун Юня «Абсурд антисоветских взглядов» – 22 мая, Ло Лунцзи «Исправительный комитет» – 22 мая, речь Линь Силина в пекинском университете «Критика феодального социализма КПК» – 30 мая, выступления У Цзугуана «Партия должна прекратить руководить искусством» – 31 мая и Чу Аньпина «Партия господствует над миром» – 1 июня. Все эти выступления поощрялись и были спровоцированы уже после того, как Мао Цзэдун заточил свой «нож мясника».

Все эти интеллигенты, как и ожидалось, позже были объявлены реакционерами. В Китае более 550 000 представителей интеллигенции были объявлены реакционерами и подверглись репрессиям.

Раньше в Китае говорили, что «ученых можно убивать, но нельзя унижать». КПК осуществляла самое сильное унижение интеллигентов, лишая их права выживания до тех пор, пока они не принимали это унижение. В это были вовлечены и их семьи. Многие интеллигенты признали себя виновными, некоторые из них говорили другим, чтобы те спасали себя. Тех, кто не признавал унижения, уничтожали, что служило примером для устрашения других интеллигентов. Таким образом, был уничтожен традиционный «класс ученых», являющийся образцом общественной морали.

Мао Цзэдун с гордостью говорил о своих достижениях:

«Чем мог похвастаться император Цинь Шихуан-ди? Он убил всего 460 ученых конфуцианцев, а мы убили 46 000 представителей интеллигенции. В ходе нашего подавления контрреволюции, разве мы не убили также некоторых интеллигентов-контрреволюционеров? Я спорил с теми сторонниками демократии, которые обвиняли нас в том, что мы действуем, как император Цинь Шинуан-ди. Я сказал, что они не правы. Мы превзошли его в сто раз».

На самом деле Мао не просто убивал интеллигенцию. Он уничтожал её дух и сердце.

После того, как КПК приняла экономическую реформу и политику открытых дверей, она восстановила многие церкви, а также многие буддийские и даосские монастыри. Она также организовала ярмарки во многих монастырях в Китае, а также выставки культуры Китая за рубежом. Это последние усилия КПК по окончательному уничтожению оставшейся традиционной культуры. Партия делала это по двум причинам: с одной стороны, КПК не могла искоренить мягкосердечность, свойственную человеческой природе, которая все еще сохраняется в людях, и эта мягкосердечность, в конечном счете, приведет к разрушению «партийной культуры»; с другой стороны, КПК намерена использовать традиционную культуру для приукрашивания своего истинного лица, пытаясь скрыть свою сущность обмана, злобы и насилия.

Суть культуры заключается в ее внутреннем нравственном содержании, в то время как внешние формы имеют лишь развлекательную ценность. КПК восстановила внешнюю форму культуры, которая служит развлечению, чтобы скрыть свою цель – уничтожение нравственности. Неважно, как много КПК организует выставок картин и каллиграфии, как много проводит фестивалей с драконами и танцами львов, сколько провела кулинарных ярмарок или построила классических архитектурных зданий. Партия просто восстанавливает внешнюю сторону, а не суть культуры. Тем временем, КПК содействует показу культурных экспонатов в Китае и за рубежом с единственной целью поддержания своей политической власти.

Возьмем вновь в качестве примера монастыри. Они являются местом духовного совершенствования людей. В монастыре люди с утра слышат звуки колоколов и на закате – бой барабанов, видят свет масляных лампад и выражают свое почтение Будде. Обычные люди также могут молиться и исповедоваться здесь. В духовном совершенствовании крайне важно чистое сердце, которое ни к чему не стремится. Для молитвы и исповеди необходима серьезная и священная окружающая обстановка. Однако эти места ради экономических выгод превратили в популярные туристические достопримечательности. Многие ли, посещающие монастыри, совершили омовение и надели чистую одежду, чтобы очистить себя? У многих ли сердце исполнено искренним уважением к Будде и стремлением исправить свои ошибки?

Восстановление внешнего облика традиционной культуры с одновременным уничтожением внутреннего содержания является тактикой КПК, предпринимаемой для обмана людей. Будь то буддизм, другая религия или их культурные формы, КПК во имя своих целей должна разрушить их до такой степени.

В то время как КПК разрушала традиционную полубожественную культуру, посредством постоянных политических кампаний, она тихо создавала свою собственную культуру. Партийная культура изменила старое поколение, отравила молодое поколение и также оказала воздействие на детей. Она достигла глубокого и широкого влияния. Даже когда многие люди пытались показать злую сущность КПК, они не могли избежать путей оценки добра и зла, способов анализа и терминологии, созданных КПК, что неизбежно несло на себе отпечаток партийной культуры.

Партийная культура не только унаследовала и развила рожденную за рубежом марксистско-ленинскую культуру, но посредством партийной пропаганды также умело объединила все плохое, что было в течение нескольких тысяч лет в китайской культуре, с жестокостью революции и философией борьбы. К этим отрицательным элементам относятся: междуусобная борьба, формирование групп, преследующих свои интересы, политический обман для искажения мышления людей и поощрение видимости культуры с одновременной подменой содержания. В ходе борьбы КПК за выживание в течение последних десятилетий ее характерные черты «обмана, злобы и насилия» все больше усиливались, оттачивались и развивались.

Деспотизм и диктат являются истинной природой партийной культуры. Она служит своим собственным целям в ходе политической и классовой борьбы. Ниже приводятся четыре аспекта, создающие среду народной культуры в условиях диктатуры террора.

Аспект господства и контроля

А. «Культура» изоляции

Культура коммунистической партии представляет собой изолированную монополию на мышление людей при отсутствии свободы мысли, слова, собраний и убеждений. Механизм господства КПК очень похож на гидравлическую систему, которая зависит от высокого давления и изоляции для поддержания управления. Даже крошечная утечка может привести к краху всей системы. Например, партия отказалась пойти на переговоры со студентами в ходе инцидента «Четвертого июня»[72], испугавшись, что в случае «возникновения утечки» рабочие, крестьяне, интеллигенты и военные также потребуют переговоров. Таким образом, Китай со временем двигался бы к демократии, и однопартийная диктатура была бы поставлена под сомнение. Поэтому КПК предпочла убийство переговорам со студентами. Блокада итернета в наши дни является той же самой тактикой, применяемой КПК, чтобы закрыть людям доступ к информации, нежелательной для КПК.

Б. «Культура» террора

За прошедшие 55 лет КПК подавляла мышление своего народа с помощью террора. Она умело орудовала хлыстом и кинжалом, чтобы подчинить людей; люди никогда не знали, когда на них обрушатся очередные непредвиденные бедствия. Люди, живущие в страхе, становятся покорными. Люди, выступающие за демократию, обладающие независимым мышлением, философы и последователи различных духовных групп, стали объектами убийств, служивших предостережением обществу. Партии необходимо задушить любую оппозицию в зародыше.

В. «Культура» поголовного контроля

Органы власти и партийные комитеты различных уровней существуют даже на уровне отдельного дома, района. Вот несколько примеров партийных лозунгов: «Партийные организации созданы на каждом уровне общества»; «Каждая деревня должна иметь свою партийную ячейку»; “Члены партии и коммунистического союза молодежи проводят регулярные мероприятия”; «Защищай свою дверь и следи за своими людьми»; «Не давай своим людям обращаться с жалобами»; «Для системы крайне важно обеспечить исполнение обязанностей и установить ответственного. Соблюдайте бдительность. Серьезно относитесь к дисциплине и инструкциям, чтобы обеспечить предупредительные и профилактические меры 24 часа в сутки»; «Комитет 610[73] формирует комитет надзора для проведения проверок деятельности в каждом районе на каждом рабочем месте в любое время». Также существует Комитет по делам народонаселения и планового деторождения.

Г. «Культура» сопричастности

Родственников «помещиков», «богатых», «реакционеров», «вредных элементов» и тех детей, которых правительство сочло необходимым подвергнуть перевоспитанию, партия заставляла «справедливость ставить превыше семейной преданности». Была учреждена система архивов, отслеживающая и регистрирующая политическую деятельность каждого человека в течение всей его жизни. Также существует система, отслеживающая перемещение кадров. Людей побуждали разоблачать других, и тех, кто соответствовал целям партии, награждали.

Чтобы сдержать публичные обращения практикующих Фалуньгун, партия заявила, что будет «разбираться и возлагать ответственность на непосредственных руководителей, которые не смогли осуществить свою руководящую роль, которые не предприняли адекватные меры и вынудили практикующих Фалуньгун поехать в Пекин создавать неприятности. Им будет объявлен общественный выговор. Если ситуация является серьезной, будут предприняты дисциплинарные меры».

А. «Культура» одного кабинета, одного голоса

В ходе культурной революции Китай был наводнен лозунгами «Высшие указания», «Одна фраза (Мао) несет в себе силу десяти тысяч фраз, и каждая является истиной». Все средства массовой информации воспевали и коллективно поддерживали партию. В случае необходимости руководители каждого уровня партии и правительства, военные, рабочие, представители союза молодежи и организации женщин должны были выразить свою поддержку. Каждый должен был пройти это суровое испытание.

Б. Внедрение «культуры» насилия

Внедрение насилия является другой чертой партийной культуры. Мао Цзэдун однажды сказал: «Возможно ли существование 800 миллионов человек без борьбы?» В ходе преследования Фалуньгун Цзян Цзэминь поощрял полицию, говоря, что «за избиение до смерти практикующего Фалуньгун наказания не будет». КПК поддерживала “тотальную войну”, «атомная бомба является лишь бумажным тигром… даже если погибнет половина населения, оставшаяся половина восстановит нашу родину из руин».

В. Насаждение «культуры» ненависти

КПК требовала, чтобы люди «не забывали о страданиях бедных классов и хорошо помнили вражду в слезах и крови”. Жестокость по отношению к классовым врагам превозносилась КПК как добродетель. Подобная жестокость была ярко показана в популярной современной опере: «Впитывайте в себя ненависть, постоянно подпитывайте и насыщайте ее. И ненависть в вашем сердце будет расти».[74]

Г. «Культура» обмана и лжи

Из всех заявлений, о том, что «урожай с одного му[75] составляет более десяти тысяч цзинь» во время «великого скачка» (1958 г.), «Никто не был убит на площади Тяньаньмень» в ходе бойни «Четвертого июня» в 1989 году и «Мы полностью контролируем ситуацию с атипичной пневмонией» в 2003 году, и так все время до недавних заявлений о том, что «сегодня в Китае права человека переживают наилучшие времена» и о «трех представительствах»[76] – каждое является ложью.

Д. «Культура» идеологической обработки («промывания мозгов»)

КПК придумала много лозунгов для идеологической обработки людей: «Без коммунистической партии не будет нового Китая»; «Нашей движущей силой является Коммунистическая партия Китая, руководимая теорией марксизма-ленинизма»[77], «Твердо придерживаться линии Центрального Комитета партии» и «Выполняйте распоряжения партии, если вы понимаете их. Даже если Вы не понимаете их – выполняйте в любом случае, и в ходе исполнения приказов придет более глубокое понимание».

Е. « Культура» самовосхваления

КПК поощряет выражения, которые возводят ее на высший пьедестал: «Небо и Земля велики, но ещё более великой является доброта партии»; «Все наши достижения осуществлены благодаря партии»; «Я воспринимаю партию, как свою мать»; «Посвящаю жизнь защите Центрального Комитета партии». КПК заявляет, что она доказала, что является «великой, выдающейся и единственно правильной партией», «непобедимой партией».

Ж. «Культура» лести и сладких речей

Создавая один за другим образцы и примеры для подражания, партия начала кампании «социалистического идеологического и духовного строительства» и «идеологического воспитания». В итоге, люди продолжали делать то, что они делали до начала кампании. Все собрания, обмен опытом являлись формальными и показными, а общественная нравственность продолжала быстро падать.

А. «Культура» зависти

Партия пропагандировала «абсолютную уравниловку», так что «каждый, кто выделяется, становится мишенью для нападок». Люди стали завистливы к тем, у кого больше способностей, кто богаче – так называемая «болезнь красных глаз».[78]

Б. «Культура» людей, переступающих друг через друга

КПК проводила обучение «борьбе лицом к лицу и доносам за спиной», требуя, чтобы люди сражались друг с другом и доносили друг на друга. Жалобы на товарищей, письменные доносы и клевета, фабрикация фактов и преувеличение ошибок коллег – подобное порочное поведение служило мерилом близости к партии и желания получить повышение.

А. «Культура», превращающая людей в машины

Партия хочет, чтобы люди стали «нержавеющими винтиками революционной машины», «послушными инструментами партии» и «маршировали в направлении, которое укажет нам партия». «Солдаты председателя Мао слушают партию; они идут туда, где они нужны и берутся за любое трудное дело».

Б. «Культура», смешавшая хорошее и плохое

В ходе культурной революции КПК предпочитала «социалистические сорняки капиталистическому урожаю». Два десятилетия спустя армия получила приказ стрелять и убивать «в обмен на 20 лет стабильности». «Поступай по отношению к другим так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой» – это характеризует моральную установку КПК.

В. «Культура» добровольной идеологической обработки и безоговорочного повиновения

«Нижестоящие подчиняются вышестоящим, и вся партия подчиняется Центральному Комитету партии». «Беспощадно боритесь, искореняя любые эгоистичные мысли, появляющиеся в сознании». «Осуществите революции в глубине своей души». «Максимально равняйтесь на Центральный Комитет партии». «Без компартии Китай погрузится в хаос». «Унифицировать умы, поведение, порядок и власть».

Г. «Культура» превращения людей в добровольных рабов

«Без коммунистической партии Китай погрузится в хаос». «Китай такой огромный. Кто кроме КПК сможет руководить им?». «Если Китаю придет конец, это будет мировое бедствие, поэтому мы должны помочь КПК поддерживать ее руководящую роль». Вследствие страха и попытки самозащиты, группы, регулярно подавляемые КПК, зачастую проявляют себя еще более радикально, нежели КПК.

Это лишь некоторые из лозунгов, используемых КПК. Существуют еще многие другие.

Люди, прошедшие культурную революцию, возможно, до сих пор еще хорошо помнят оперы тех лет, песни на слова Мао и танцы безграничной преданности. Многие все еще вспоминают слова из «Седой девушки», «Войны в туннеле»[79] и «Минной войны»[80]. С помощью этих произведений КПК осуществляла промывание мозгов людям, наполняя их сознание фразами «какой замечательной и великой является партия», как «неутомимо» партия сражается с врагами, как «преданные» солдаты партии желают пожертвовать собой во имя партии, и насколько глупыми и злыми являются враги. День за днем машина пропаганды КПК насильно прививала каждому человеку убеждения, необходимые коммунистической партии. Если сегодня посмотреть мюзикл – эпическую поэму «Красный Восток», то можно увидеть, что основной мыслью представления является «убивать, убивать и еще раз убивать».

В то же время КПК создала собственную манеру выступлений и манеру общения: оскорбительные выражения во время массовой критики, льстивые выражения, превозносящие партию, и банальные официальные штампы, подобно «шаблону из восьми пунктов»[81]. Делали так, что люди бессознательно говорили, используя мыслительные шаблоны, пропагандирующие идеологию «классовой борьбы», и «восхваляли партию». Сдержанное и разумное аргументирование было заменено языком гегемона. КПК также извратила религиозные термины, исказив их содержание.

Но и это еще не все. Партийная культура КПК также извращает традиционные нравственные ценности. Например, традиционная культура ценит «верность», также поступает коммунистическая партия, поощряя «верность и преданность партии». Традиционная культура воспевает «сыновний долг». КПК может посадить людей в тюрьму, если они не заботятся о своих родителях, но истинная причина заключается в том, что в противном случае эти родители станут «обузой» для правительства. Когда это удовлетворяет партийным требованиям, КПК требует, чтобы дети отрекались от своих родителей. Традиционная культура также делает упор на «преданности» и на том, что люди важнее всего, сначала народ, а затем – правитель. Однако КПК предпочитает «слепое поклонение», настолько слепое, что от людей требуют, чтобы они безусловно верили КПК и повиновались без всяких вопросов.

Слова, обычно используемые КПК, крайне обманчивы. Например, она называет гражданскую войну между гоминьданом и коммунистами «Освободительной войной», как будто людей «освободили» от гнета. КПК называет период после 1949 года периодом «после образования государства», хотя в действительности Китай существовал задолго до того, как КПК установила новый политический режим. Трехлетний Великий голод[82] был назван «трехлетним стихийным бедствием», хотя в действительности, он не имел отношение к стихийному бедствию, а был создан руками людей. Однако, слыша подобные слова в повседневной жизни, люди подсознательно впитывали их и ту идеологию, которую они несли, что и требовалось КПК.

В традиционной культуре музыка воспринимается как способ гармонизации желаний человека. В 24-й главе «Исторических записок», в «Записках о музыке» Сыма Цянь[83] говорит, что по своей природе человек чист и спокоен, а его эмоции вызваны внешними влияниями. Если любовь и ненависть не ограничивать, то человек увлечется бесконечными внешними искушениями и совершит много плохих поступков. Так, говорит Сыма Цянь, и древние императоры использовали ритуалы и музыку для упорядочения действий людей. Музыка должна быть «веселой, но не непристойной, печальной, но не чрезмерно грустной». Она должна выражать чувства и желания, однако, контролировать их. Конфуций сказал: «Триста стихов можно выразить в одной фразе – не думай о зле».

Однако, такая прекрасная вещь, как музыка, использовалась КПК для промывания мозгов людям. «Великий социализм», «Без коммунистической партии не будет нового Китая» и многие другие песни пели, начиная с детского сада до университета. В ходе исполнения этих песен люди постепенно впитывали значение этих слов. Более того, КПК присваивала мелодии самых популярных народных песен, подменяя слова текстами, прославляющими партию. Это использовалось как для разрушения традиционной культуры, так и для прославления партии.

Являясь одним из классических примеров партийных выступлений, «Речь Мао на собрании в Янъань, посвященном литературе и искусству» определяла культурные и военные усилия как «два фронта». В ней заявлялось, что недостаточно иметь лишь вооруженную армию, также необходима «литературная армия». В ней подчеркивалось, что «литература должна служить политике» и «литература пролетариата … является «шестеренками и винтиками» революционной машины». Эта система мышления породила «атеизм» и «классовую борьбу» как суть «партийной культуры». Это в корне противоречит традиционной культуре.

«Партийная культура» сыграла действительно отличную службу, помогая завоеванию власти коммунистической партией и осуществлению контроля над обществом. Подобно ее армии, тюрьмам и полиции, партийная культура относится к той же самой жестокой политической машине, даже, несмотря на то, что эта жестокость другого вида – «культурная жестокость». Эта культурная жестокость, уничтожая 5000-летнюю традиционную культуру, подрывает мораль общества, ослабляет волю народа и подрывает единство китайской нации.

Сегодня знания традиционной культуры у многих китайцев очень скудны. Некоторые даже путают 50 лет «партийной культуры» и пятитысячелетнюю китайскую традиционную культуру. Это действительно прискорбно для китайцев. Многие не осознают, что, выступая против так называемой традиционной культуры, они, в действительности, выступают против «партийной культуры» КПК, а не подлинной традиционной культуры Китая.

Многие люди надеются заменить существующую политическую систему Китая западной демократической системой. В действительности, западная демократия также была создана в значительной мере на основе культуры христианской, в которой «все равны перед Богом» и, таким образом, в ней уважают природу человека и выбор человека. Как можно использовать деспотичную, бесчеловечную «партийную культуру» КПК в качестве основы для построения западной демократичной системы?

Традиционная культура подвергалась нападкам, начиная с династии Сун, и начала затем отклоняться от традиций. После движения «Четвертого мая» 1919[84] наиболее деятельная часть интеллигенции быстро отвернулась от традиционной культуры. Она пыталась найти для Китая путь, переходя от традиционной культуры к западной цивилизации. Но конфликты и изменения в культурной сфере оставались в плоскости академических споров без привлечения сил государства. Однако с появлением КПК этот культурный конфликт превратился в жизненно важный для КПК вопрос борьбы. Таким образом, КПК начала прямые нападки на традиционную культуру, используя способы явного разрушения, а также неявные нападки в форме «принятия отбросов и отбрасывания сути».

Разрушение национальной культуры также сопровождалось процессом создания «партийной культуры». КПК разрушала совесть и моральные устои людей, таким образом заставляя их отвернуться от традиционной культуры. Если культуру нации полностью уничтожить, то исчезнет и сущность нации, оставляя от нации лишь пустой звук. И это не преувеличение.

В то же время, разрушение традиционной культуры принесло обществу немыслимые материальные разрушения.

Традиционная культура ценит единство Неба и людей и гармоничное сосуществование человека и природы. КПК испытывала бесконечную радость от «борьбы с Небом и Землей». Эта культура КПК непосредственно привела к серьезному разрушению окружающей среды, постигшему Китай сегодня. Возьмем в качестве примера водные ресурсы. Китайцы, отказавшись от традиционных ценностей, согласно которым «благородный муж ценит благосостояние, но принимает его со сдержанностью», хищнически относились к окружающей среде, погубив речную систему. Сегодня 75% из 50 000 километров рек Китая непригодны для обитания рыб; 33% подземных вод загрязнены больше, чем даже десять лет назад, и ситуация продолжает ухудшаться. На реке Хуайхэ однажды произошел такой случай: во время игры маленького ребенка у реки, полной нефти, возникла искра, от которой взметнулось пламя высотой пять метров. От пламени обгорело более десяти ив. Невозможно пить подобную воду и не заболеть раком или другими заболеваниями. Другие проблемы окружающей среды, такие как расширение пустынь и засоление почв на северо-западе Китая и промышленные загрязнения в развитых районах – все связаны с потерей в обществе уважения к природе.

Традиционная культура ценит жизнь человека. КПК провозглашает, что «бунт имеет оправдание» и «борьба с людьми полна наслаждений». Во имя революции партия могла убить и заставить умереть от голода десятки миллионов людей. Это обесценило жизнь в глазах людей, что впоследствии вызвало увеличение поддельных и ядовитых товаров на рынке. Например, в городе Фуян провинции Аньхой у многих здоровых младенцев в процессе их развития ручки и ножки оставались короткими, тела становились слабыми, и увеличивалась голова. В результате подобного заболевания погибло восемь детей. После расследования выяснилось, что заболевание вызвано ядовитой молочной смесью, изготавливаемой жестоким и жадным производителем. Некоторые кормят крабов, змей и черепах гормонами и антибиотиками, подмешивают технический спирт в алкогольные напитки, готовят рис на техническом масле и отбеливают хлеб техническими осветляющими добавками. В течение восьми лет производитель из провинции Хэнань использовал переработанную нефть, продукты сырой нефти и другие канцерогены для ежемесячного производства тысяч тонн «масла для приготовления пищи». Производство ядовитых пищевых продуктов широко распространено в Китае, не являясь частным или отдельным явлением. Разрушение культуры и моральный упадок внесли свой вклад в это безудержное стремление к материальной выгоде.

В отличие от абсолютной монополии и нетерпимости партийной культуры, традиционная культура обладала огромной сплачивающей способностью. Во время процветания династии Тан буддизм, христианство и другие религии гармонично сосуществовали с идеями даосизма и конфуцианства. Традиционная культура Китая сохраняла открытое отношение к современной западной цивилизации и культуре. Четыре «тигра» Азии (Сингапур, Тайвань, Южная Корея и Гонконг) создали культурные черты «нового конфуцианства», объединив мораль конфуцианства с рациональностью современной экономики. Их прогресс подтвердил, что традиционная культура не является помехой науке и прогрессу.

В то же время, подлинная традиционная культура оценивает человеческую жизнь с позиции внутреннего счастья, а не внешнего материального комфорта[85]. Тао Юаньмин[86] жил в бедности, но сохранял радостное настроение, наслаждаясь «сбором цветов у восточной изгороди и созерцанием издали южных гор».

Культура не предлагает ответы на вопросы, как увеличить объем промышленной продукции, или какую социальную систему предпочесть. Вместо этого она играет важную роль, осуществляя нравственное руководство и нравственные ограничения. Возрождение традиционной культуры является восстановлением уважения к Небу, Земле и Природе, уважения к человеческой жизни и возвращение почитания Бога. Это позволит человечеству жить в гармонии с Небом и Землей, и спокойно встретить дарованную Небесами старость.

---

Читайте далее:
Комментарий 7. История убийств коммунистической партии Китая

---

[1] В китайской мифологии Паньгу был первым живым существом, создателем всего сущего.

[2] В китайской мифологии Нюйва является богиней, создавшей человечество, в то время как другие предания приписывают это Паньгу. Эту богиню и её супруга Фу Си, который являлся первым из Трех Государей, часто называют «прародителями человечества». Ее вместе с Фу Си часто изображали со змеиными или драконьими хвостами вместо нижней половины тела, поскольку именно в обличье драконов она вместе со своим мужем создавала реки, устраняя разливы. Нюйва следит за стеной, поддерживающей Небо: если стена разрушится, все будет уничтожено.

[3] Шэнь Нун (Божественный земледелец) был вторым из легендарных государей, героем китайской мифологии, который жил около 5 000 лет назад и обучал людей земледелию. Он также классифицировал сотни медицинских растений (в том числе и ядовитых), самоотверженно пробуя их на себе, что было крайне значимо для развития традиционной китайской медицины.

[4] Цян Цзе является легендарным мифологическим персонажем древнего Китая. Он считается официальным историком Желтого императора Хуан-ди (последнего из Трех Государей) и изобретателем китайской письменности. Именем Цян Цзе назван метод компьютерного ввода китайских иероглифов.

[5] «Даодэцзин» («Книга пути и его силы»): Один из наиболее важных канонов Даосизма, написан Лао Цзы (Почтенный учитель). Лао Цзы жил в VI веке до н.э. в государстве Чу династии Чжоу. Считается, что настоящим именем Лао Цзы было Ли Эр или Лао Тань. Он был придворным архивариусом и консультировал Конфуция по вопросам ритуалов. Предание гласит, что в старости Лао-Цзы покинул государство Чу, направившись в западные горы. На западной границе Китая его остановил стражник, попросив изложить его учение. Тогда Лао Цзы написал труд, состоящий приблизительно из 5 000 иероглифов, известный как «Даодэцзин». Закончив свой труд, Лао Цзы продолжил свой путь на запад, и больше о нем никогда не слышали.

[6] Литературный сборник конфуцианства. (Книга песен)

[7] “Из исторических записей” (“Ши Цзи” или “Великие документальные записи”) Сыма Цянь(145-85до н.э.), первого крупного китайского историка. “Записи” документируют историю Китая и соседних стран от древнего прошлого до его собственного времени. Историографические работы Сыма Цянь уникальны и послужили примером и моделью для исторических летописей династий на последующие 2000 лет.

[8] В своём трактате « Великое Учение» Конфуций писал: “Если совершенствуешь себя, то разве будет трудно управлять семьёй. Если в семье порядок, то разве будет трудно управлять государством. И если государство управляется с разумом, разве не будет весь Мир жить в покое и счастье“.

[9] Дун Чжуншу (ок. 179-104 гг. до н.э.) мыслитель конфуцианства династии Хань, сказавший в своем трактате «Три способа гармонизировать человечество с Небом»: «Пока существует Небо, Дао не изменится».

[10] Роман “Путешествие на Запад”, известный западным жителям как “Король Обезьян”, написан У Чэн (1506-1582), и является одним из известных классических китайских прозаических произведений. Он основан на подленной истории известного китайского манаха династии Тан Сюань Цзан(602-664), который путешествовал пешком в поисках сутры по той территории, что является сегодня Индией, местом рождения Буддизма. В романе «Король Обезьян» Пигси и Сэнди были превращены Буддой в учеников Сюань Цзан и сопровождали его на Запад, чтобы получить сутру. Они прошли 81 опастность и бедствие, прежде чем наконец достигли Запада и постигли Истины.

[11] «Сон в красном Тереме», пересказанный Лоу Мэн (в переводе “Сон в красной комнате”), был написан Цао Сюэ Цинь (1715-1763) из династии Цин. Это трагическая любовная история, происходящая на фоне падения одной аристократической фамилии. В романе дан развёрнутый обширный обзор социальной истории, её развитие. Он также демонстрирует собой великолепное, яркое качество художественного произведения. Центральными героями являются Цзя Бао Юй и Лин Дай Юй. Роман многогранен, литературная форма утонченная, язык изящен. Роман является достойным произведением искусства китайской классической литературы.

[12] “Преступники Болота” (в переводе известен как “Речные заводи”) – один из чудесных классических романов Китая, написанный в 4-ом столетии Ши Найань. Сто восемь мужчин и женщин объединяются, чтобы стать преступниками Болота. Роман написан в традиционной манере, включая интриги, приключения, убийства, войны и романтические истории.

[13] “Три Королевства” – один из самых известных китайских классических романов. Написан Лоу Гуань Чжун (1330-1400) и навеян историями этих 3-х королевств периода (220 -280). Он описывает запутанные и напряженные схватки за трон между тремя мощными политическими силами: Лю Бэй, Цао Цао и Сунь Цянь. Роман фокусируется на проявлениях больших талантов и смелых стратегий в тот период времени.

[14] “Сказание о восточном Чжоу”,первоначально написанный Юй Шао Юй из династии Мин, пересмотрен и переписан в конце династии Мин Фэн Мэн Лун и еще раз пересмотрен Цай Юань Фан из династии Цин. Сказание описывает более чем 500-летнюю историю в течение «Весеннего» и «Осеннего» периодов (770-476 до.н.э.), а также периода вражды между государствами (475-221до н. э).

[15] История жизни Юэ Фэй, написана Цянь Цай из династии Цин. Юэ Фэй (1103-1142) из южной династии Сун, один из самых известных полководцев и героев в китайской истории. Как предводитель Юэ Фэй отличился в сражениях против северных захватчиков (цзинской нации). Он был обвинен в преступлении, которое не совершал, и заключен в тюрьму примьер–министром Кин Хуэйем, который стремился отстранить Юэ Фэя от военной службы. Потом стало ясно, что обвинение было напрасным, и имя Юэ Фэя реабилетировали, построив храм в память о нем. На его могиле установлены четыре железных фигуры в распахнутых на груди рубашках, руки их заложены за спину. Они стоят на коленях,символизируя вину тех, кто убил невинного. Юэ Фэй стал примером патриотизма в китайской культуре.

[16] Цитата из сборника. Важнейшие извлечения из даосской сокровищницы (Дао Цзан Цзи Яо) составленного в период династии Цин.

[17] Речь Мао на десятом пленуме ЦК КПК восьмого созыва.

[18] В оригинальном высказывании Мао: «Я подобен солнцу под зонтиком — ни волос, ни Неба». Здесь заложена игра слов: «волосы» на китайском звучит так же, как и «закон». Закон или дхарма в буддизме — это универсальные принципы жизни, которым подчиняется всё живое во вселенной.

[19] Цзе – последний правитель царства Ся (1775—1766 гг. до н.э.), а Чжоу – последний правитель царства Шан (1059—1027 гг. до н.э.). Оба известны как тираны.

[20] Вэнь Тяньсян (1236-1283г.н.э.), главнокомандующий, который сражался против монгольских войск, защищая целостность южной династии Сун. За отказ сдаться в плен монголам он был убит 9 января 1283 г.

[21] Из очень известного высказывания Мэн Цзы (Менций): “Жизнь – это мое желание, правосудие – это также мое желание, но если у меня их нет в одно и тоже время, то я поддержу правосудие за счет моей жизни”.

[22] Из коммунистического гимна “Интернационал”. Буквальный китайский перевод: «…никогда не было спасителя, мы не полагаемся на Бога; чтобы создавать человеческое счастье, мы полностью надеемся на самих себя».

[23] Императора Тайу царства Северная Вэй, также звали То Дао) (ок. 424-452)

[24] Императора У-цзуна династии Тан, также звали Ли Янь, (ок. 840-846)

[25] Императора У царства Северная Чжоу, также звали Юй Юн, (ок. 561-579)

[26] Императора Шицзуна династии Поздняя Чжоу, также звали Чайжун, (ок. 954-959.)

[27] Призыв, использовавшийся в середине 1960-х гг. в ходе культурной революции в Китае.

[28] Храм Белой Лошади (Бай Ма Сы), старейший буддийский монастырь в Китае, был построен в 68 г., в 11 год Юн Пина династии Восточная Хань.

[29] На языке народности Дай, письмена Бэйе произносятся как Таньлань. Бэйе (кит.) – субтропическое растение семейства пальмовых. Это высокое дерево с плотными листьями, которые не подвержены поеданию насекомыми и очень долго не засыхают. В древние времена, когда еще не была изобретена бумага, прародители дайцев писали на листьях. Иероглифы, вырезанные на листьях, называются письмена Бэйе, а священные книги – Таньлань.

[30] Парк Сяншань (Душистые Горы) расположен в 28 километрах на северо-запад от Пекина. Построенный в 1186 году в период династии Цинь, он стал излюбленным местом летнего отдыха императорских семей в период династий Юань, Мин и Цин.

[31] Дин Шу «Как много культурных реликвий было предано огню».

[32] Красные охранники (хунвэйбины) – передовые отряды Великой Культурной революции. Большинство из них были подростки.

[33] Расположенный в 15 километрах от Пекина, Летний дворец является крупнейшим, лучше всего сохранившимся, императорским дворцово-парковым ансамблем в Китае. Его история насчитывает 800 лет.

[34] Лоугуань – знаменитый даосским храм в Китае. Его почитают как «первую благословенную землю под небесами». Храм расположен на склоне к северу от гор Чжуннань, в 15 километрах к юго-востоку от Чжоучжи и в 70 километрах от города Сиань.

[35] Ли – китайская мера длины, 1 ли = 0,5 километра.

[36] Императора Гао-цзу династии Тан также звали Ли Юань (ок. 618-626)

[37] Народные коммуны (Жэньминь Гунше), в Китайской Народной Республике ранее являлись высшим из трех административных уровней управления в сельских районах страны в период с 1958 по 1982 год. Позже они были заменены небольшими городами. Коммуны, самые крупные коллективные единицы, были в свою очередь поделены на большие производственные бригады и производственные отряды. На коммуны возлагались правительственные, политические и экономические функции.

[38] Махапаринирвана сутра (сутра Махаяна Буддизма) описывает последние месяцы земной жизни Шакьямуни. Считается, что она является квинтэссенцией всех сутр Махаяны.

[39] Неофициальный перевод. Наиболее вероятно – из «Трипитаки Тайсе» том. T.1, No. 7.

[40] «Теория и практика подавления религий коммунистической партией Китая» Бай Чжи.

Китайский текст: http://www.dajiyuan.com/gb/3/4/15/n300731.htm.

[41] «Мукти» переводится как освобождение от уз и обретение свободы, свободы от перерождений, от кармы, от иллюзий, от страданий.

[42] Нирвана в буддизме и индуизме – состояние блаженства и гармонии, вне страданий и страстей индивидуального существования; освобождение от оков материи, циклов перерождений.

[43] Кампания «подавления контрреволюции» относится к жестокому подавлению многих бывших лидеров тайных обществ, религиозных обществ и гоминьдана в начале 1951 года.

[44] Война против американской агрессии и помощи Корее, как называла ее КПК, началась в 1950 году. Это была первая война, в которую КПК вступила сразу же после основания Китайской Народной Республики.

[45] У Яоцзун (1893-1975) и другие издали так называемые “Средства китайского христианства в повышении уровня строительства Нового Китая”; в 1950 г. назван “Манифест новой триединой самостоятельности”.

[46] «Большой зал заседаний», построен в 1959г., расположен на западной стороне Тяньанменского сквера. Это место для собраний Национального Народного Собрания Китая.

[47] «Теория и практика подавления религий коммунистической партией Китая» Бай Чжи. Китайский текст: http://www.dajiyuan.com/gb/3/4/15/n300731.htm.

[48] Одежда ксенза, монаха или ряса.

[49] Чжан Боцзюнь (1895-1969) был одним из основателей “Китайской демократической лиги” (демократическая партия в Китае). Мао Цзэ Дун ,в 1957г. классифицировал его как “реакционер номер один”, но был одним из немногих “реакционеров”, который не проходил «исправления» после Культурной Революции.

[50] Император Хуэйцзун из династии Сун, псевдоним Чжао Цзи (1100-1126г.н.э.)

[51] Су Дунпо (1036-1101), знаменитый китайский поэт династии Сун.

[52] Вэнь Чжэнмин (1470-1559), китайский художник.

[53] Тан Боху (1470-1523), китайский ученый, художник и поэт династии Мин.

[54] Цзинь – китайская мера веса, 1 цзинь= 0,5 кг.

[55] Дин Шу «Как много культурных реликвий было предано огню».

[56] Мэн Хаожань (689 – 740), поэт династии Тан.

[57] Ван Сичжи (321-379), самый знаменитый в истории каллиграф Китая, жил во времена династии Тан.

[58] Ланьтин сюй предположительно написан Ван Сичжи в начале его карьеры как каллиграфа (в 353 году ему был 51 год). Ланьтин сюй стал всемирно признанным величайшим образцом каллиграфии Китая.

[59] У Чэнъэнь (1506?-1582), китайский писатель и поэт династии Мин.

[60] У Цзинцзы (1698-1779), утонченный писатель династии Цин.

[61] Проза Оуян Сю(1007-1072н.э.), одного из “Восьми великих мастеров прозы династий Тан и Сун”. Оуян Сю называл себя “старым алкоголиком”.

[62] Другое название «красных охранников».

[63] «Энциклопедия Юнлэ» или «Юнлэ дадянь» была составлена в период династии Мин во времена императора Чжу Ди, правящего под девизом Юнлэ в 1403-1408 годах. Это самая древняя и самая большая энциклопедия в мире, состоящая из 22937 томов.

[64] Лин Бяо (1907-1971), один из старейших лидеров КПК, занимал должность заместителя председателя в 1958г., Министра обороны – в 1959г. Лин назывался приемником Мао в 1966г., но лишился фаворитства в 1970г. Он пытался бежать из Китая и погиб – его самолет разбился в Монголии.

[65] «Лян Сяо» – псевдоним группы назначенных писателей, одним из которых был Чжоу Илян, чья причастность к группе привела к анонимному письму от старого друга, который назвал это «крайним бесстыдством».

[66] Император Цинь Шихуан-ди (259-210 гг. до н.э.), которого также звали Ин Чжэн, приводит в восторг людей, когда речь заходит о Великой Китайской стене или «Терракотовой армии» – его двух знаменитых наследиях, оставленных Китаю. Будучи первым императором Китая, он действительно оказал огромное влияние на историю и культуру Китая.

[67] Из работы Мао «Исправить партийный стиль работы» (1942 г.)

[68] Из работы Мао «Речь на собрании в Янъань, посвященном литературе и искусству» (1942 г.)

[69] У Сунь (1838 – 1896), изначально У Ци, родился в Танъи провинции Шаньдун. Потеряв отца в раннем возрасте, его семья дошла до обнищания. Ему приходилось просить подаяние, чтобы кормить свою мать, и он стал известен как попрошайка, соблюдающий сыновний долг. После смерти матери попрошайничество стало его единственным средством существования. На выпрошенные в результате попрошайничества деньги, он открыл бесплатные школы.

[70] Ху Фэн (1902-1985), ученый и летиратурный критик, выступал против доктринной политики литературы КПК . Он был исключён из партии в 1955г. и приговорен к 14 годам тюрьмы.

[71] Это относится к кампании подавления контрреволюционеров в 1950-1952 гг. и последующим чисткам контрреволюционеров в 1955-1957 гг.

[72] Инцидент «Четвертое июня» стал результатом серии протестов в Китае, произошедших с 15 апреля 1989 г. по 4 июня 1989 г., центром которых стала площадь Тяньаньмэнь в Пекине. Студенты институтов и университета, выступающие за демократические преобразования, заняли площадь. Для очистки площади от демонстрантов была привлечена Народная Освободительная армия. В ходе инцидента «Четвертое июня» многие протестующие были убиты и получили огнестрельные ранения. Приблизительные оценки жертв варьируются от 400-800 человек («Нью-Йорк Таймс») до 2600 человек (китайский Красный крест). Число пострадавших варьируется от 7 000 до 10 000 человек.

[73] «Комитет 610» (или «Офис 610») – организация, специально созданная для осуществления репрессий Фалуньгун, обладающая абсолютной властью на каждом уровне партийного управления, юридической и других систем.

[74] Слова современной пекинской оперы «Легенда о красном фонаре», одной из знаменитых восьми образцовых постановок, которые официально разрабатывались, достигнув своего «золотого века» во время Великой культурной революции в 1966-76 гг.

[75] Му – китайская мера площади, 1 га = 15 му.

[76] “Три Формулировки”: партия должна всегда представлять тенденцию развития передовых производственных сил Китая, ориентацию передовой культуры Китая и фундаментальные интересы подавляющего большенства китайского народа.

[77] Речь на открытии Первой сессии ВСНП (15 сентября 1954 г.).

[78] Выражение «болезнь красных глаз» используется для описания человека, который испытывает дискомфорт, когда видит, что люди делают что-то лучше его, считая, что он сделал бы лучше.

[79] «Война в тоннеле» (Дидао Чжань, B&W, 1965) – фильм описывает героическую борьбу китайцев в центральном Китае, сражавшихся с японскими солдатами в подземных тоннелях.

[80] «Минная война» (Дилэй Чжань, B&W, 1962) – фильм показывает, как партизаны провинции Хэбэй сражались с японскими оккупационными войсками с помощью самодельных мин.

[81] Литературная форма, принятая при проведении имперских проверок государственной службы, известная своей жесткостью формы и бедностью идей.

[82] Великий голод в 1959-1961 гг. в Китае является сильнейшим голодом в истории человечества. Приблизительное число погибших «неестественной смертью» во время голода составляет от 18 до 43 миллионов человек.

[83] Сыма Цянь (145-85 гг. до н.э.) был первым крупным китайским историографом. Его Ши Цзи, Исторические записки, описывают историю Китая и прилегающих стран, начиная с древних времен до времени, когда жил историограф.

[84] «Движение 4-го мая» было первой массовой кампанией в современной китайской истории. Началось 4 мая 1919г.

[85] Из Пролога: Уточнение, что Ли Юань возвращается к Паньгу – Хань Юй (768-824 нашей эры), один из “Восьми великих мастеров прозы династий Тан и Сун.”

[86] Тао Юаньмин (365-427), также известный как Тао Цянь, является одним из величайших поэтов Китая.

#img_left_nostream#Говоря о тирании, китайцы часто вспоминают жестокую политику первого императора династии Цинь (Цинь Шихуанди 259-210гг. до н.э.), предание им огню книг и закапывание живьем последователей Конфуция. Цинь Шихуанди «приложил все силы, использовал все возможности и средства для удержания своей власти».[1] Эта жестокая политика проявлялась в разных сферах жизни: беспредельные поборы и непомерные налоги; чрезмерная трудовая повинность народа ради обилия пышных церемоний; суровые жестокие формы уголовных наказаний, даже в отношении к соседям; ограничение свободы убеждений, предание огню книг и закапывание живьем учёных. Во времена династии Цинь население Китая насчитывало 10 млн. человек. Цинь Шихуанди подверг 2 млн. человек суровой трудовой повинности. Первый император династии Цинь ввел жестокие формы уголовных наказаний в сфере идеологии, усиленно ограничивая свободу убеждений, и в последствии уничтожил более тысячи последователей конфуцианства, не согласных с его политикой и осуждавших её.

Тирания компартии во много превосходит жестокость династии Цинь. Всем известно, что философия компартии – это философия борьбы. Власть компартии основана последовательно на внешней и внутренней борьбе: классовой, политической и идеологической. Мао Цзэдун в свое время, не стесняясь, сказал со всей откровенностью: «Кем же был первый император династии Цинь? Он уничтожил 460 последователей Конфуция, мы же репрессировали 46000 интеллигентов. Есть люди, которые называют нас диктаторами, говоря, что компартия – «современный Цинь Шихуанди». Это – факт, мы полностью его признаем. Жаль только, что их оценка занижена, надо бы её усилить».[2]

Рассмотрим прошедшие трудные для коммунистической партии 55 лет власти. Как коммунистическая партия после захвата власти использовала механизмы власти и классовую борьбу для проведения в жизнь программы классового истребления, а также грубое революционное насилие как инструмент осуществления жестокого господства? Она, убивая людей и уничтожая их человеческую природу, а также репрессируя любую веру, кроме веры в компартию, начала политическое движение, направленное на утверждение компартии в Китае как божества. Опираясь на теорию классовой борьбы и учение о революционном насилии, она непрерывно уничтожала группы чуждых ей элементов в разных областях. Одновременно используя средства борьбы и обмана ради своего тиранического господства, она применяла насилие по отношению к населению всей страны.

Спустя три месяца после основания государства, компартия начала повсеместную земельную реформу. Используя лозунг «Земля тем, кто ее обрабатывает», она агитировала тех крестьян, у которых нет земли, бороться с теми крестьянами, у которых она есть; не обращая внимания на нравственность, воодушевляла их, потворствуя эгоистичной, жаждущей власти и богатства, природе человека. Одновременно в процессе проведения генеральной линии земельной реформы, было объявлено о ликвидации класса помещиков. В деревнях широко производилось деление на классы, определялось социальное положение, и по всей стране на 20 млн. человек навесили ярлыки: «помещик», «кулак», «враг», «плохой», лишая их гражданских прав и устанавливая тем самым в китайском обществе дискриминацию и насилие. Волна земельной реформы докатилась и до отдаленных районов, затронув и национальные меньшинства. Клика компартии стремительно расширялась, разрастаясь до партийных комитетов и ячеек в деревнях и селах. Главы ячеек передавали указания партии; на первый план ими часто выдвигались вопросы классовой борьбы, пробуждавшие в крестьянах желание борьбы с помещиками, которых, таким образом было уничтожено 100 тысяч. Более того, были районы, где по отношению к помещикам проводилась политика конфискации и истребления каждой семьи; даже женщины и дети не могли избежать этого, вплоть до полного уничтожения помещиков как класса.

В это время компартия по всем деревням развернула первую волну призывов: «Мао Цзэдун – освободитель народа», «Только компартия может спасти Китай». В процессе земельной реформы крестьяне получили выгоды за счет политики компартии, которая позволяла при широком размахе насильственного захвата получать нетрудовые доходы; поэтому было немало бедных крестьян, которые благодарили компартию и считали, что компартия заботится о народе.

Благополучие крестьян, которые получили землю посредством раздела, продолжалось недолго. Не прошло и двух лет, как по отношению к крестьянам компартия предприняла целый ряд насильственных действий: организацию бригад взаимопомощи, первичных союзов, высших союзов и народных коммун. Из года в год нарастала критика «медленных шагов», принуждая крестьян «быстрыми темпами, плотными рядами входить в социализм». По всей стране осуществлялась централизация закупок и сбыта зерна, ватников, масла. Весь оборот наиважнейших сельскохозяйственных продуктов всей страны был вытеснен с рынка посредством введения государственной монополии. Еще более усилился режим регистрации: крестьянам не разрешалось жить и работать в городе. Жителям с деревенской пропиской нельзя было приходить в государственные продовольственные магазины покупать хлеб; их детям также не разрешалось учиться в городах. Дети крестьян могли быть только крестьянами. С этого времени 300 млн. жителей, прописанных в китайских деревнях, стали вторым сортом китайского общества.

В результате реформы «Часть людей должна разбогатеть», в течение первых пяти лет после замены народных коммун семейными подрядами 900 млн. крестьян получили некоторое повышение доходов и заметно улучшили свое положение в обществе, но потом было резкое падение цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, и они опять погрузились в бедность. Различие между жителями городов и деревень стремительно увеличивалось, возникла большая разница между бедными и богатыми; в деревнях снова появились люди, ставшие новыми помещиками, новыми кулаками. По данным агентства «Синьхуа» до 1997 года «главные продовольственные районы и большинство крестьянских дворов оказались в длительном застое, и было даже заметно уменьшение доходов». Таким образом, крестьянские доходы от сельского хозяйства не увеличивались, а даже уменьшались. Разница в доходах жителей городов и деревень в период 80-х годов увеличилась в соотношении с 1,8:1 до 3,1:1.

Еще одним классом, который хотела уничтожить компартия, являлся класс городской и сельской национальной буржуазии. В процессе реконструкции промышленности и торговли компартия заявила, что класс буржуазии и класс рабочих имеют разную сущность, а именно: первые являются эксплуататорским классом, а вторые никого не эксплуатируют и являются классом, противостоящим эксплуататорам. Эксплуатация классом буржуазии родилась вместе с появлением компартии и будет существовать до самой ее смерти; можно только уничтожить саму партию, но нельзя ее реформировать. Такое отношение в процессе проводимых реформ к капиталистам и торговцам приводило к росту числа убийств людей и к уничтожению человеческой природы. У компартии были и такие лозунги, как «процветание – единомышленникам, гибель – противникам». Если ты отдал своё имущество государству и выразил поддержку компартии, то будешь считаться просто незначительной помехой для народа. Но если ты против компартии, если испытываешь или выражаешь недовольство, то ты идешь против революции и будешь заклеймён как реакционер, став мишенью драконовской диктатуры компартии.

В процессе господства террора, сопровождавшего эти реформы промышленности и торговли, капиталисты и крупные собственники отдавали свой капитал компартии. Среди них было немало и тех, которые не могли вынести унижений и совершали самоубийства. В то время в Шанхае партработники на должностях председателей городских исполкомов каждый день спрашивали: «Сколько сегодня спрыгнуло десанта с самолета?» – имея в виду выпрыгнувших за день из окна капиталистов, которые кончали жизнь самоубийством. Таким образом, за несколько лет компартия в широких масштабах по всему Китаю уничтожила владельцев фабрик и заводов.

Во время земельной реформы и реформирования промышленности и торговли компартия провела множество политических компаний: «ликвидация контрреволюции», «реформирование идеологии», «нанесение удара по противостоящей партии группе Гао Ган, Жао Шуши», «очистка от контрреволюционных кругов» (единомышленников Ху Фена)[3], «три против» (против бюрократизма, против взяточничества, против коррупции); «пять против» (против взяток, против уклонения от налогов, против воровства государственного имущества, против мошенничества в производстве, против воровства государственной экономической информации), «выявление и вычищение чуждых контрреволюционных элементов, скрывающихся среди народа». Таким образом, искоренялся целый ряд противников революции в огромном масштабе по всей стране. В этих движениях компартия каждый раз использовала все правительственные механизмы, которые она держала в своих руках: парткомы – главные партийные объединения, рядовые ячейки – группы минимум из трех человек, приравненные к военным. Эти ячейки имелись на каждой деревенской улице и повсеместно в каждой провинции. Эта форма сетевой структуры контроля, взятая со времен войн (ячейки создавались в армии), играла ключевую роль в проведении целого ряда политических мероприятий.

Еще одним явлением, которое появилось в начальный период формирования государства, было жестокое подавление религий. В 1950 году компартия издала директиву для представителей власти во всех регионах и провинциях, требуя от них наложения запрета на религиозные организации, религии тех мест и общественные формирования. В документах было указано, что феодальные религиозные организации являются шпионами Гоминьдана, инструментами, контролируемыми помещиками, богачами и контрреволюцией. В процессе распространения этой информации по деревням и селам страны правительство мобилизовало всех, признанных ею как опорные классы, для разоблачения и нанесения ударов по членам религиозных организаций. Правительства всех уровней участвовали в расформировании так называемых «суеверных» организаций, например, таких как, христиан, даосов (особенно игуандао), буддистов и так далее, требуя от членов этих церквей, храмов и направлений зарегистрироваться, раскаяться и стать новыми людьми. Если организации не регистрировались в срок, то после выявления нарушения их подвергали суровому наказанию. В 1951 году были изданы суровые установки правительства в отношении тех, кто продолжал вести религиозную деятельность, и последние оказывались перед лицом смертной казни или пожизненного заключения.

Это движение было направленно против большого числа простых людей, верящих в Бога, в доброту и соблюдающих обряды и закон. На основании неполной статистики известно, что всего было схвачено и убито не менее 3 млн. верующих и членов общин. С широчайшим размахом в городах, деревнях и селах подвергались допросам и обыскам почти каждая семья, даже статуи Цзао Ван, одного из почитаемых в народе святых- домашнего покровителя, были разбиты и уничтожены. Одновременно с убийствами людей эти действия были шагом в утверждении единственно верной линии мышления компартии, соответствующей законной идеологии; в утверждении того, что только коммунизм является законной верой. С этого времени появились так называемые «верующие, любящие родину». Только «верующие, любящие родину», могли получить государственную конституционную защиту. На самом деле, независимо от того, во что верил простой народ, существовал только один критерий: действия каждого должны быть направлены на выполнение приказов и команд партии; каждый должен признавать, что компартия является наивысшей из всех церквей. Ты веришь в христианство, но именно компартия является Богом над всеми Богами; ты веришь в буддизм, но компартия является Буддой из Будд; ты говоришь о мусульманстве, но компартия является истинным Аллахом из истинных Аллахов; ты говоришь о живых Буддах, но именно компартия должна утвердить, кто может быть живым Буддой. В конце концов, если компартии нужно, чтобы ты говорил так, то ты и должен говорить именно так; если компартии нужно, чтобы ты так поступал, то ты и должен так поступать. Верующие могли верить, но должны были в каждой своей вере руководствоваться партийными указаниями. Тот, кто не поступал таким образом, становился объектом преследования и нападок властей.

Более 20 тыс. последователей христианства в 22 провинциях Китая, а также 560 тысяч крестьянских семей в 207 малых и больших городах были вызваны для допроса и подверглись следствию. Подтверждено, что среди семей верующих имелось 130 тысяч человек, которые находились под следствием. Также до 1957 года уже более 11 тысяч верующих были убиты, большинство верующих было незаконно арестовано или оштрафовано.

В итоге, КПК уничтожила класс кулаков, класс буржуазии, репрессировала в широком масштабе верующих в Бога и законопослушных людей, и заложила фундамент для единственной и неповторимой из всех существующих вер и религий – веру в компартию.

В 1956 году венгерская интеллигенция подняла восстание, которое было подавлено Советской Армией и впоследствии названо «венгерскими событиями». Мао Цзэдун извлек из этого нужный урок. В 1957 году компартия в Китае, используя лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», призвала китайскую интеллигенцию и других людей «помочь компартии улучшить стиль работы». Смысл состоял в том, чтобы выявить среди них тех, кто был «против компартии». Мао Цзэдун в 1957 году, чтобы на самом деле «выманить змею из пещеры», в письмах к секретарям партийных ячеек всех провинций высказал пожелание, чтобы они организовали движение по улучшению стиля работы партии.

В то время было несколько лозунгов, обещавших, что за критику не последует никакого наказания, с тем, чтобы поощрять людей высказывать свое мнение о компартии. Но на самом деле после окончания движения «против правых» определили 550 тыс. правых элементов, 270 тыс. человек потеряли работу и 230 тыс. определили как ядро правых элементов и противников компартии и социализма. Можно обобщить политику компартии в этот период в виде четырех этапов: «выманить змею из пещеры», «обвинение и внезапное нападение, одна фраза решает все», «на поверхности забота о людях, а на самом деле беспощадное нападение», «принуждение людей к преувеличенной самокритике».

В чём же, в конце концов, состоит «реакционность высказываний» выявленного множества правых элементов и антипартийных ячеек, которые в ближайшие тридцать лет были сосланы в далекие, холодные и трудные для жизни районы? В то время правые элементы выпустили «десять тысяч стрел плотной критики» – три большие «реакционные теории», высказанные Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин, которые многократно обсуждались на различных конференциях. Ло Лунти предложил создать комиссию, в которой компартия совместно с демократическими партиями должна расследовать отклонения в «кампании против трёх» (со стороны работников компартии и правительственных учреждений, выступающих против бюрократизма, взяточничества и коррупции), и в «кампании против пяти» (со стороны частных предпринимателей, выступающих против взяток, уклонения от налогов, воровства государственного имущества, против мошенничества в производстве и воровства государственно-экономической информации). Кроме этого предлагалось вести работу по выявлению и вычищению чуждых контрреволюционных элементов.

Для оглашения своей позиции Госсовет обычно выпускал постановления, используя механизмы Политического Консультативного Комитета Китая и Всекитайского Собрания Народных Представителей (ВСНП). Чжан Потюн предложил членам Политического Консультативного Комитета Китая и ВСНП по максимуму включиться в политический процесс формирования государственных решений. Чу Анпин высказал мнение, что несмотря на то, что беспартийные также имели свои взгляды, чувство собственного достоинства и ответственность, по всей стране в крупных и мелких рабочих коллективах, в каждом отделе и в каждой бригаде – везде руководителями были члены партии, которые решали что хорошо, а что плохо. Не стоило делать всё только по указанию членов партии. Эти трое (Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин) ясно выразили своё желание идти за компартией, и высказанные ими мнения также не выходили за рамки изложенного Лу Сюнем: «Господин, твой халат испачкался, пожалуйста, сними и я его постираю».

Среди правых элементов не было ни одного, кто бы хотел выразить протест компартии, была только здоровая критика и предложения. Именно эта критика и предложения привели к тому, что 100 тыс. человек лишились своей свободы, и пострадали миллионы семей. Вслед за этим появились ещё движения против правых элементов, такие как: «преданные сердцем компартии», «убрать белый флаг», «новая кампания против трёх», «ссыльных – на работу», и «выявить правые элементы, ускользнувшие от наказания». У кого были замечания по отношению к своему руководству на работе, а особенно по отношению к секретарям партийных ячеек, тот считался противником партии. В лучшем случае их непрерывно подвергали критике, а в худшем – трудовому воспитанию или переселению всей семьей в деревню. Эти люди и даже их дети не могли поступить в высшие учебные заведения, не допускались к службе в армии, и им невозможно было найти работу в уездных городах. Поэтому они потеряли право на страхование, государственное медицинское обслуживание, пополнили ряды крестьян, превратились во второсортных низших граждан.

После этих событий некоторая часть учащихся превратилась в двуликих людей без твердых убеждений. Они прочно шли следом за «Красным Солнцем», стали партийной «придворной интеллигенцией» и не могли самостоятельно делать выбор. Другие люди, благородные, отошедшие от политики, не смели раскрыть и рта. Китайская же интеллигенция, традиционно ощущавшая глубокую ответственность за судьбу нации, с тех пор молчала.

После движения «против правых элементов» Китай вошел в состояние, когда люди боялись правды. Стало популярным слушать ложь, лгать, выдумывать истории или искажать действительность. «Большой скачок» – это коллективное создание лжи по всей стране. Люди под руководством злого духа компартии совершили много глупых дел. Те, кто лгал, обманывали себя так же, как обманывали других. В этой лжи и глупом фарсе компартия насильственно насаждала жестокость и ересь в духовный мир китайского народа. Люди громко пели песни о «Большом скачке»: «Я – Нефритовый Император, я – Король Драконов. Приказываю трем горам и пяти хребтам посторониться – я иду»[4]. Они пытались осуществить фантастический план: «На земле площадью в один му (1га = 15 му) надо вырастить пять тонн зерна; производство надо увеличить в два раза; за десять лет превзойдем Англию, через пятнадцать лет – США». Все это было грандиозно и продолжалось много лет, пока большой неурожай не охватил Китай, и по всей стране миллионы людей не стали гибнуть от голода.

Кто из участников восьмого пленума ЦК КПК, проходившего в Лушане в 1959 году, не был согласен с мнением Генерального секретаря Пэн Дэхуэя[5], что «Большой скачок» Мао Цзэдуна был нелепым и необдуманным? Однако мнение «за Мао Цзэдуна или против» было гранью между «верностью» и «неверностью», между жизнью и смертью. Тогда Чжао Гао[6] назвал оленя лошадью не потому, что не мог отличить оленя от лошади, а ради контроля над общественным мнением, избежания дискуссий и расширения своей власти. В конце концов, самому Пэн Дэхуэю пришлось против совести подписаться под решением о его собственной отставке. Это похоже на то, как Дэн Сяопин в последний период культурной революции неохотно обещал не выступать против решения правительства о его отставке.

Человеческое общество осознает мир и расширяет свое мышление на основании полученного опыта. Компартия же позволяет людям познавать опыт и уроки всего общества малыми порциями, причем официальные СМИ скрывают правдивую информацию. В силу малой осведомленности у людей снижается способность объективной оценки достоверности получаемой информации. Последующие поколения совсем не знают мыслей, идеалов и опыта выдающихся людей предыдущих поколений; они только по некоторым обрывкам могут узнавать историю и оценивать новые события. То, что они считают правильным, на самом деле, возможно, совсем неправильно. Политика одурачивания народа компартией осуществляется именно таким способом.

Культурная революция – это большое проявление одержимости всего Китая злым духом компартии. В 1966 году по всему Китаю прокатилась широкая волна зверств и жестокости. «Бурный ветер красного террора рычал, как сумасшедший злой дракон, безудержно сотрясая горы и будоража реки». Писатель Цинь Му так описал культурную революцию в Китае:

«Это действительно страшное бедствие, которого никогда не было в истории. Это коснулось миллионов пострадавших людей: сколько миллионов человек умерло, терпя несправедливость, сколько семей распалось, сколько детей и подростков стали хулиганами, сколько книг в одночасье сожгли, сколько исторических достопримечательностей зверски разрушили, столько могил бывших добродетельных людей раскопали, сколько преступлений совершено под предлогом революции».

По предварительным подсчетам специалистов в культурной революции погибло 7 730 000 человек.

Людям часто ошибочно кажется, что насилие и убийства в культурной революции состоялись из-за анархического бунта, что убийцами в основном были хунвейбины, «те, кто поднимал бунт». Но по официально изданным в Китае историческим записям о нескольких тысячах уездах в период культурной революции, больше всего людей погибло не в конце 1966 года, когда правительственные органы разных уровней находились в парализованном состоянии; и также не в 1967 году, когда борьба участников бунта была самой сильной, а в 1968 году, когда были созданы «революционные комитеты» на разных уровнях, и когда Мао Цзэдун восстановил всестороннее управление государством. В известных всей стране кровавых событиях применяли насилие и убийства в основном войска, вооружённая милиция и члены компартии всех уровней власти.

Из нижеприведенных нескольких примеров видно, что жестокие действия в период культурной революции – это результат не отдельных крайних действий хунвейбинов и других участников бунта, а решения компартии на местном уровне. Компартия скрывала прямое подстрекательство и участие в насилии партийных лидеров и государственных служащих.

В августе 1966 года хунвейбины Пекина под предлогом «репатриации» насильственно выселили в деревни жителей Пекина, прежде заклеймённых как «помещики, богачи, реакционеры, ненадежные, правые элементы». По неполным статиcтическим данным в то время 33695 семей подверглось обыску и 85196 человек выселено из Пекина обратно на прежнее место жительства. Это движение быстро охватило всю страну, и в итоге 400 тысяч горожан вынудили переселиться в деревни. Даже те, чьи родители были в высшем руководстве компартии, но происходили из помещиков, также были высланы.

На самом деле такая репатриация была устроена китайской компартией до «культурной революции». Когда Пэн Чжэнь был Председателем исполнительной власти Пекина, он сказал, что население Пекина должно быть идеологически чистым, как «стекло и кристалл», т. е. надо выгнать всех жителей Пекина, у которых непролетарское происхождение. В мае 1966 года Мао Цзэдун дал команду «защищать столицу», и сразу была создана столичная рабочая группа, во главе которой стояли Е Цзяньин, Ян Чэн У и Се Фучжи. В задачи этой группы входило, используя милицию, в широких масштабах выселить жителей с «чуждым происхождением». Таким образом, нетрудно понять, почему правительство не препятствовало хунвейбинам, а городские и районные отделения милиции даже поддерживали их, когда они проводили обыски более чем у 2% жителей Пекина и высылали их из города.

В то время министр внутренних дел Се Фучжи требовал от милиционеров, чтобы они не только не препятствовали хунвейбинам, а должны были стать для них «советниками» и предоставлять им информацию. Хунвейбины просто использовались властью. В конце 1966 года они были брошены компартией; многих из них назвали «попутчиками» и посадили в тюрьму, других хунвейбинов вместе с городской молодежью отправили в деревни для участия в работе по преобразованию мышления молодежи. В то время «личной заботой» руководителей компартии была создана организация хунвейбинов района Сичэн, которая вела «движение выселения». И написанный ими циркуляр даже был подкорректирован главным секретарем Государственного Совета и опубликован.

После того как из Пекина выселили в деревни жителей – выходцев из помещичьих и богатых слоёв, в деревнях началось новое преследование класса вредных элементов. 26.08.1966 г. на собрании милиции уезда Дасин[7], подчиненной городу Пекину, была оглашена речь министра внутренних дел Се Фучжи. Так, в этой речи говорилось, что милиционеры должны быть советниками хунвейбинов, должны предоставить информацию о 5 черных категориях жителей (помещиках, богачах, реакционерах, вредных и правых элементах), содействовать обыскам в их домах. Убийства в уезде Дасин непосредственно происходили под командой местной милиции. Организаторами убийства являлись начальник милиции и секретарь партийного комитета милиции. Те, кто непосредственно убивал людей, в основном, были солдатами в гражданском, которые не жалели даже детей.

Во время культурной революции многие вступили в компартию благодаря тому, что при участии в совершении убийств «хорошо вели себя». По неполным статистическим данным, в провинции Гуанси в культурной революции больше 9 тысяч человек вступили в компартию после убийств, более 20 тысяч человек убивали после вступления в компартию, и еще более 19 тысяч человек также были связаны с убийствами людей. Только в одной этой провинции почти 50 тысяч коммунистов участвовали в убийствах.

В культурной революции при «подавлении людей» также проводили классовый анализ: «хорошие люди избивали плохих – так им и надо; плохие люди избивали плохих – слава и честь; хорошие люди избивали хороших – ошибочное взаимопонимание». Эти слова Мао Цзэдуна были очень популярны в жесточайшем движении хунвейбинов. Поощрение насилия над классовыми врагами приводило к тому, что насилие и убийства широко распространялись.

С 13.08.1967 г. по 07.10.1967 г. вооруженные солдаты в гражданской одежде из Управления Народного Ополчения уезда Дао провинции Хунань убивали членов организации «Сян Цзян Фэнлэй» и принадлежащих «5-ти черным категориям». Это продолжалось 66 дней и коснулось 10 районов, 36 коммун, 468 команд, 2778 семей – всего 4519 человек. Всего в 10 уездах всех провинций погибло 9093 человека, среди которых «помещики, богатые, реакционеры, вредные» составляли 38%, дети помещиков и богатых – 44%. Среди погибших самому старшему человеку было 78 лет, самому младшему – 10 дней. Среди зверских дел культурной революции это всего лишь один эпизод в одном районе. После того, как в начале 1968 года были созданы «революционные комитеты», в движении чистки классовых рядов во Внутренней Монголии ликвидировали «народную революционную партию внутренней Монголии», убив более 350 тысяч человек. В 1968 году в провинции Гуанси несколько десятков тысяч человек участвовали в массовых убийствах членов мятежной организации «422», когда погибло 110 тысяч человек.

Из этого следует, что масштабные убийства в культурной революции были делом государства, являясь попустительством и использованием насилия в преследовании народа со стороны руководителей компартии. Руководили убийствами и исполняли их в основном армия, милиция, вооруженные солдаты в гражданском и передовые члены компартии и комсомола. Когда говорили, что земельная реформа ради земли, то, опираясь на крестьян, убивали помещиков. Когда говорили, что реформа промышленности и торговли ради национализации капитала, то, опираясь на рабочих, убивали капиталистов. Если выступления против правых элементов для того, чтобы заткнуть рот интеллигенции, то какова была цель убийств во время культурной революции? КПК натравливала одну группу людей убивать другую, и не существовало никакого класса, на который можно было бы положиться. Даже если у рабочих и крестьян, на которых всегда опиралась компартия, были отличные от партии мнения, то их жизнь тоже подвергалась опасности. Тогда, в конце концов, ради чего всё это?

Целью этого было создание положения, при котором компартия, как единственная религия, управляла бы не только страной, но и мыслями каждого человека. В ходе культурной революции культ КПК и лично Мао Цзэдуна достиг апогея. Теория Мао Цзэдуна властвовала над всеми, внедряя мысли одного человека в мышление десятков миллионов людей. В истории ещё никогда не было ничего подобного, как во времена культурной революции: было неизвестно, какие дела нельзя совершать, но было известно, «какие дела, и как нужно совершать, кроме них ничего нельзя было делать, и ни о чём нельзя было думать». В период культурной революции по всей стране, народ как в религиозной молитве, перед фотографией Мао «утром просил указания, а вечером докладывал». Каждый человек несколько раз на день с уважением желал председателю Мао долгой жизни, и дважды в день, утром и вечером, произносил политическую молитву. Почти все, кто знал иероглифы, писали самокритичные статьи и доклады о своих мыслях. Обычная беседа сопровождалась ссылкой на слова Мао: «Непримиримо бороться с каждой эгоистичной мыслью», «Исполнять приказы независимо от того, понимаешь или нет, в процессе исполнения углубишь понимание». В культурной революции разрешалось поклоняться только одному «богу» (Мао), читать только один «канон» – записи речей председателя Мао. Если ты не выучил наизусть цитатник речей, поздравлял Мао без должного уважения, то тебе нельзя было даже купить еды в столовой. Во время покупок, поездки на транспорте, или же звонков по телефону, обязательно надо было произнести наизусть одну из речей цитатника, совсем даже не относящуюся к делу. Когда люди выполняли эти дела, то были фанатичными или равнодушными – они полностью были одержаны еретическим духом компартии. Создавать ложь, терпеть ложь и опираться на ложь – это стало способом жизни китайцев.

«Невинные души парили над кровавой культурной революцией», это было время потери совести, смены белого на черное. После неё «меняли флаги», компартия и подчиненное ей правительство за 20 с лишним лет поменяли 6 поколений руководителей. В Китай вернулась частная собственность, выросла пропасть между городом и деревней, расширились пустыни и перестали течь реки, процветают проституция и торговля наркотиками. Все «зло и преступления», которые китайская компартия предлагала ликвидировать, на сей раз заручились её поддержкой.

Волчье сердце компартии, её сущность змеи и скорпиона и дьявольские действия приносят всё возрастающий вред стране. Во время событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь армия и танки расстреляли студентов. Зверские же преследования практикующих Фалуньгун тем более не поддаются описанию. В октябре 2004 года, чтобы забрать земли крестьян для промышленного использования, правительство города Юйлинь провинции Шаньси направило более 1600 милиционеров, которые арестовали и ранили 50 с лишним крестьян. Сегодня политическая власть в Китае также основана на партийной философии борьбы и насилия, лишь маскируемой сейчас более искусно.

Из-за того, что компартия постоянно создает противостояние в обществе, и большое количество людей было отнесено ею к реакционерам, антисоциалистическим элементам, вредителям или сектантам, это порождает острые противоречия между диктатурой компартии и разными общественными организациями. Компартия под флагом «защиты порядка и стабилизации общества» непрерывно меняет конституцию, законы и постановления, подвергая преследованию каждого, кто не согласен с правительством.

В июле 1999 года, несмотря на возражения большинства членов политбюро, Цзян Цзэминь лично решил, что за три месяца надо уничтожить Фалуньгун, и сразу клевета и ложь заполонила всю страну. После того, как Цзян Цзэминь в интервью французской газете «Фигаро» заявил о том, что Фалуньгун «еретическая религия», китайская официальная пропаганда поспешила опубликовать статьи, оказывая давление на всю страну, чтобы встать против Фалуньгун. Цзян Цзэминь заставил ВСНП принять безрассудное «решение» об уничтожении «еретической религии», а Верховный суд и прокуратура опубликовали затем «разъяснение» этого «решения».

22.07.1999 г. агентство Синьхуа опубликовало речи ответственных лиц Отдела кадров и пропаганды при ЦК КПК, которые откровенно поддерживали Цзян Цзэминя в преследованиях Фалуньгун. Весь китайский народ был вовлечён в эти преследования, поскольку таково было решение партии. Они могли лишь повиноваться приказам и не смели как-либо возражать. За 5 лет государство потратило 1/4 финансовых ресурсов на репрессии Фалуньгун. Каждому человеку в Китае надо было пройти испытание: тех, кто признавался в самосовершенствовании по Фалуньгун и не отказывался от него, увольняли с работы, сажали в трудовые лагеря. Они не нарушали законы, не предавали родину и не были против правительства, просто они верили в «Истину-Доброту-Терпение», и за это их сажали в тюрьму. Хотя китайская компартия усиленно скрывает информацию, но благодаря данным, полученным от членов семей, известно, что более 1100 человек были замучены до смерти. Истинное число погибших гораздо больше.

По сообщениям гонконгской газеты «Венвейпао» от 15.10.2004 г. 20-й китайский исследовательский спутник во время приземления разрушил дом Хо Цзиюй из волости Пэнлай уезда Даин провинции Сычуань. В сообщении цитировали слова заведующего кабинетом правительства уезда Даин Ай Юйциня: «Эта черная гиря – действительно кабина спутника». Ай Юйцин является заместителем руководителя, отвечающим за место посадки приземляющегося спутника. Но на сайте агентства Синьхуа сообщили только о времени падения этого спутника и вообще ничего не говорилось о разрушении жилого дома. Такой метод – сообщать только хорошую информацию и не передавать плохую, всегда используется СМИ по указанию компартии. В различных политических движениях газеты и телевидение подливают масла в огонь, создают и распространяют ложь, помогая этим компартии в осуществлении её политики. Как только компартия дает команду, СМИ всей страны сразу исполняют ее. Когда компартия выступала против правых элементов, по всей стране передавали об их «преступлениях». Когда компартия организовала народные коммуны, газеты по всей стране сразу расхваливали их преимущества. В первый месяц после начала репрессий Фалуньгун СМИ каждый день в «час пик» раз за разом «промывали мозги» населению всей страны. После этого Цзян Цзэминь, используя все СМИ, непрерывно создает и передает ложь о «самоубийствах», «убийствах людей» и другую вымышленную информацию, чтобы люди ненавидели Фалуньгун. Международная организация по развитию образования разоблачила ложь «самосожжения на площади Тяньаньмэнь», подчеркнув, что правительство обманывает народ. За последние пять лет ни одна из каких-либо газет и телепередач на материковом Китае не сообщала правду о Фалуньгун.

Люди привыкли, что СМИ передают ложь. Опытный журналист агентства Синьхуа сказал: «Как можно верить передачам агентства Синьхуа?» А народ вообще называет китайские СМИ «собакой компартии». Есть такая народная песня: «Они (СМИ) – собака компартии, дежурит у двери компартии. Кого партия сказала укусить, того и укусит; сколько надо, столько и будет кусать».

Образование – это другие кандалы для контроля за народом. Цель образования – создание интеллигенции, а иероглиф Чжи Ши (знания) состоит из «знаний» и «осознания». «Знания» – подразумевается информация, материалы, сведения о традиционной культуре и текущих событиях. «Осознание» – подразумевается анализ, изучение, обсуждение, создание новых «знаний», т.е. процесс духовного развития. Те, у кого есть знания, но нет осознания, являются книжниками, а не настоящими интеллигентами с гражданской совестью. Вот почему в Китае всегда предпочитают «лиц с осознанием», а не «лиц со знаниями». Под управлением компартии среди китайских интеллигентов много таких, у которых есть знания, но нет осознания; у которых есть знания, но они не смеют осознавать. В школах детей готовят только к послушанию, чтобы они делали только то, что им сказали делать. В последние годы в учебных заведениях ввели предметы по политике и партийной истории, которые изучаются по строго разработанным учебникам. Преподаватели не верят этим учебникам, но, подчиняясь «дисциплине», против совести повторяют написанное в них. Ученики также не верят содержанию учебников и тому, о чём говорят преподаватели, но все равно выучивают наизусть, чтобы сдать экзамены. В конце семестра на школьных экзаменах, а также на вступительных экзаменах в колледжи и вузы были включены темы по критике Фалуньгун. Если ученики не знали стандартный ответ, то не могли получить высокую оценку и поступить в хороший вуз. Если ученики говорили правду, то сразу исключались из учебных заведений или лишались права на поступление в них.

В народном просвещении из-за влияния газет и правительственных документов часто повторяются лозунги, которые знают все, например: «То, против чего враги возражают, мы обязательно поддерживаем, и мы обязательно против того, что враги поддерживают». Широкое распространение подобных высказываний под флагом истины, незаметно отравило сердца людей, подменив доброту и миролюбие. В 2004 году китайский Совещательный центр проанализировал обследование, проводимое китайским сайтом «Синьна», итогом которого оказалось, что 82,6% китайской молодежи допускает применение во время войны жестоких пыток женщин, детей и пленных. Этот результат был шокирующим. Но он также отразил состояние китайского народа, особенно молодежи, которой не хватает минимальных знаний о гуманности традиционной культуры и человечности. 11.09.2004 г. некий безумец из города Сучжоу зарубил 28 детей. 20.09. 2004 г. один человек из провинции Шаньдун в здании школы ранил 25 школьников. В одной из начальных школ, ради «зарабатывания денег», учителя заставляли учеников делать хлопушки. В итоге произошёл взрыв, в результате которого погибли школьники.

Претворение в жизнь политики компартии обычно происходит с применением насилия и запугивания. Одним из таких способов являются политические лозунги. Компартия всегда считала расклеивание лозунгов критерием оценки политических достижений. Во время культурной революции Пекин за одну ночь стал «красным морем». Везде были расклеены плакаты «Внутри компартии свергнуть стоящих у власти, которые идут по дороге капитализма». По иронии, в деревнях текст был сокращен: «Свергнуть стоящих у власти».

В последнее время, чтобы пропагандировать «Закон о лесах», разные инстанции при Управлении лесными ресурсами и природоохранные комитеты издали нормы, которые необходимо было расклеивать как лозунги, в противном случае это могло бы означать не выполнение задачи. В результате, организации низких уровней расклеили много лозунгов, например таких, как «Кто поджег гору, того посадят в тюрьму». В последние годы, в Китае в ходе движения «планирования рождаемости», расклеили большое количество страшных лозунгов. Например: «Если один человек нарушил закон (родил сверх нормы), то все жители села будут стерилизованы», «Лучше добавить одну могилу, чем добавить одного человека», «Если мужчина должен быть стерилизован, но не сделал этого, то его дом будет разрушен; если женщина должна сделать искусственный аборт, но не сделала, то её корова и земля будут конфискованы». Вот ещё примеры лозунгов, нарушающих права человека и Конституцию: «Если сегодня не заплатишь налоги, то завтра будешь спать в тюрьме». Лозунги, по сути, являются видом информации. Они обладают наглядностью и запоминаемостью, поэтому китайское правительство часто использует их для выражения своих политических идей, воли и призывов. Лозунги также могут рассматриваться как обращения правительства к народу. Однако в подобных лозунгах, наряду с политической пропагандой, нетрудно заметить тенденцию к насилию и жестокости.

Массовое «промывание мозгов» для формирования жестко ограниченного мышления людей

Самый сильный инструмент жестокого управления китайской компартии – системный контроль. Иерархия партийной организации порождает циничное отношение к человеку как личности. Ей все равно, что она противоречит сама себе; она может сказать, и тут же отступиться от своих слов; для нее важнее всего именно сеть организаций, чтобы отнять у людей право быть человеком, которое дается ему при рождении. Повсюду правительственные органы управления. Независимо от того, город это или деревня, народ должен контролироваться участковой или сельской администрацией. В последние годы даже женитьба, развод и рождение детей – все должно быть согласовано с ней. Партийная идеология, образ мыслей, общественные структуры, механизм пропаганды и административные системы – всё служит только её диктаторским целям. Компартия, пользуясь властью, руководит мыслями и поступками каждого человека.

Жестокость партийного контроля проявляется не в физических страданиях, а в том, что незаметно делает человека неспособным думать самостоятельно, трусливым и малодушным, не смеющим иметь своё мнение. Цель её контроля в том, чтобы «промывать мозги» людей; чтобы они думали и говорили как компартия; делали то, что она поощряет.

Говорят, что «Политика компартии похожа на луну: первого числа она одна, а пятнадцатого числа – она другая». Но несмотря на то, как изменяется компартия, народ всей страны должен тесно следовать за ней. Когда тебя используют в качестве опорной силы компартии, чтобы бить других, ты должен благодарить компартию за то, что ты «пользуешься её благоволением». Когда тебя бьют, ты должен благодарить компартию за «воспитание». Когда ты узнал, что тебя ударили ошибочно и что тебя реабилитировали, ты должен благодарить компартию за то, что «у неё широкая душа, что она может исправлять свои ошибки». Компартия осуществляет свою тиранию путём непрерывных циклов подавлений и следующих за ними реабилитаций.

55-летняя тирания КПК ограничила сознание нации, поместив его в разрешенные компартией рамки. Те, кто мыслит вне этих рамок, сразу становится виновным. В результате непрерывной борьбы глупость стали называть умом, а беспринципность стала способом существования. В современном обществе, где интернет стал главным средством обмена информацией, КПК требует от людей контролировать себя и не читать новости из-за рубежа, не посещать сайты с заголовками «права человека» и «демократия».

Действие компартии «по промыванию мозгов» является абсурдным, жестоким, подлым и повсеместным. Оно изменило шкалу ценностей китайского общества, изменило нравственность и мораль, полностью изменило нормы поведения и способ жизни нации. Причем, КПК продолжает использовать психологические и физические пытки людей для укрепления своего абсолютного авторитета как религии, единовластно управляющей страной.

Почему компартии нужно непрерывно бороться, чтобы удержать свою власть? Почему КПК верит в то, что пока жизнь продолжается, борьба не прекратится? Разве не ради того, чтобы добиться этой цели, компартия безжалостно нарушает экологическую среду, не жалеет большинство городских жителей и крестьян, живущих в бедности?

Это ради коммунистического идеала? Нет. Один из принципов коммунизма – уничтожить частную собственность, потому что она считает, что частная собственность – корень всех преступлений и зла. В начале завоевания власти китайская компартия пыталась полностью уничтожить частную собственность. Однако после экономической реформы в 1980 году частная собственность вновь вернулась в Китай и была защищена Конституцией. Если не поддаваться влиянию «трюка компартии для отвода глаз», то люди смогут ясно увидеть, что компартия в течение 55 лет правления просто устроила некий фарс по распределению имущества, который повторялся несколько раз и в конце концов завершился частной собственностью компартии. Другой принцип компартии – демонстрация того, что она является «авангардом рабочего класса», что ее задача – уничтожение капиталистического класса. Однако сейчас в партийном уставе четко определено, что капиталистам можно вступать в компартию. Внутри самой компартии никто уже не верит в коммунизм. От неё осталась лишь пустая оболочка её мнимой сущности.

И вся эта длительная борьба только для того, чтобы сохранить чистоту рядов компартии? Нет. Сегодня, после 55-летнего правления компартии, повсюду её кадры берут взятки, нарушают законы, наносят вред народу и стране, и число таких случаев растёт. В последние годы стало известно, что из 20 миллионов государственных служащих в Китае 8 миллионов были осуждены за коррупцию. В Китае против чиновников по статье о коррупции ежегодно рассматривается около миллиона судебных исков, которые не расследуются. 09.01.2004 г. китайское государственное валютное управление проверило 35 банков и 41 предприятие на предмет использования валюты и выяснило, что 120 миллионов долларов США в нарушение закона использованы не по назначению. По статистике, за последние годы не менее 4 тысяч партийных работников сбежали за границу, прихватив с собой большие суммы денег, которые исчисляются несколькими десятками миллиардов долларов США.

Тогда может быть вся эта борьба за повышение морали и нравственности человека, а также его сознательности – ради заботы о делах государства? Также нет. В нынешнем Китае стремление к материальному благополучию резко усилилось, и люди утратили традиционные понятия о чести. Стало привычным обманывать родственников и друзей. Многие китайцы не в курсе важных проблем страны и не говорят о них; а тот, кто знает правду, не говорит о ней, поскольку это небезопасно. Вместе с этим, по вымышленным причинам раз за разом разжигаются националистические настроения. Китайцы могут с попустительства правительства бросать камни в американское посольство в Китае, поджигать государственный флаг США. Можно быть либо «послушным гражданином», либо «жестоким гражданином», но нельзя быть просто гражданином, обладающим правами человека. Культурное воспитание – основа повышения нравственного уровня народа. Принципы Конфуция и суждения Менция (Мэн-цзи) поддерживали моральные нормы и правила в течение тысяч лет. «Если люди оставляют без внимания нормы поведения, то могут остаться без главного и не различить добро и зло. Они могут потерять своё направление…и Дао может быть разрушен».[8]

Целью классовой борьбы компартии является создание непрерывного хаоса, для утверждения себя единственной руководящей партией и религией Китая, используя партийную идеологию для контроля за китайским народом. Правительственные органы, армия и СМИ являются инструментами КПК для поддержания диктатуры. Вред, который компартия принесла Китаю, невозможно измерить. Сама она уже стоит на грани гибели и её распад неизбежен.

Некоторые люди считают, что падение власти компартии принесет большой обществу хаос, беспокоятся о том, что вместо компартии некому будет управлять страной. В 5-тысячелетней истории Китая 55-летнее правление компартии – просто преходящее. К несчастью, однако, за эти короткие 55 лет компартия разрушила традиционную веру и правила. Разрушенными оказались прежние представления о морали и общественные структуры; забота, любовь и гармония между людьми подменены борьбой и ненавистью; уважение и забота о Небе, Земле и природе заменены самовозвеличиванием: «люди обязательно победят Небо». Совершая один за другим эти акты разрушения, компартия опустошила социальные, нравственные и экологические системы, приведя китайскую нацию к глубокому кризису.

Оглядываясь на китайскую историю, мы видим, что во всех династиях такие принципы, как «любовь к народу», «делать народ богатым», «воспитание народа» считались основной обязанностью правительства. Инстинктивно люди тянутся к доброте, и долг правительства – помогать удовлетворять это природное свойство народа. Менций говорил: «Наставления правителю: если у народа есть стабильный доход, то он будет спокоен; те же, у кого нет стабильного дохода, не будут спокойны»[9]. Нереально воспитывать народ, если он беден. Не любить свой народ и убивать невиновных – это называется тиранией. В 5-тысячелетней истории было много личностей, осуществлявших гуманное правление: в древние времена – император Жао и император Шунь; в династии Чжоу – императоры Вэнь и У; в династии Хань – император Вэньцзин; в династии Тан – правление императора Чжэньгуань; в династии Ци – император Кан Чэн. Эти династии процветали благодаря тому, что лидеры «следовали Небесному Дао», «придерживались золотой середины», «стремились к равновесию». Особенностью гуманного правления было следующее: выбирать способных, нравственных людей; разрешать свободно выступать с речами; стремиться к дружбе и миру; жертвовать собой ради народа и помогать ему. Благодаря этому народ будет соблюдать законы и нравственность, жизнь будет счастливой и труд плодотворным.

С точки зрения истории разве могут расцвет и гибель чьего-либо правления существовать без причины? Когда не станет компартии, Китай обретёт мир и гармонию. Люди вернутся к правде, доброте, скромности и терпению; государство вновь будет заботиться о нуждах народа, и все профессии будут процветать.

---

Читайте далее:
Комментарий 4. Компартия является силой, восстающей против Вселенной

---

[1] «Летопись истории династии Хань»

[2] Цянь Бочэн «Восточная культура». 4-е изд. 2000 г.

[3] Гао Ган и Жао Шуши – члены ЦК КПК. В 1954 г., после неудавшейся попытки борьбы за власть, были обвинены в заговоре и исключены из КПК. Ху Фэн – знаток и литературный критик, исключен из КПК и осужден на 14 лет в 1955 г.

[4] Нефритовый Император и Король Дракона – китайские мифологические персонажи. Нефритовый Император известен также как «Августейший нефритовый персонаж». Неофициальное имя среди детей и простых людей – «Небесный дедушка». Считается, что он является правителем Небес и находится среди самых важных богов китайского пантеона Дао. Король Дракона – божественный правитель четырёх морей. Каждым морем управляет один Король Дракона, каждому морю соответствует одно определенное назначение. Короли Дракона живут в хрустальных дворцах, которые охраняют солдаты-криветки и генералы-крабы. Помимо управления водной жизнью, Короли Дракона управляют облаками и дождем. Король Дракона Восточного Моря, как говорят, имеет наибольшую территорию.

[5] Пен Дэхуэй (1898-1974), командующий вооруженными силами, главком во время войны в Корее, министр обороны в 1954-1959 гг. Отправлен в отставку действием левых элементов в окружении Мао.

[6] Чжао Гао (ум.ок. 210 г. до н.э.), глава евнухов при дворе Цинь. После смерти императора сфабриковал вместе с его вторым сыном Ху Хаем два завещания, вынудив наследника престола Фу Су покончить собой.

[7] «Дасиньская резня» произошла в августе 1966г. Шел процесс смены партийного руководства в Пекине. Министр Общественной безопасности Се Фу Чжи выступил с речью на встрече с Общественным управлением безопасности Пекина о поощрении невмешательства хунвэйбинов в действия против “пяти черных классов”. Эта речь быстро была передана на заседание Постоянной комиссии Общественного управления безопасности Дасинь. После заседания Общественное управление безопасности Дасинь немедленно приняло меры по формированию плана в подстрекательстве народа к уничтожению “пяти черных классов” в Дасиньском округе.

[8] Де Канн Ювэй», сборник политических трудов 1981 г. Чжунхуа Шуцзюй.

[9] Высказывания Менция в «Тэн Вэнь Го»

Предыдущая часть: Комментарий 1. Что такое коммунистическая партия?

#img_left#Согласно книге «Объяснение простых и анализ составных иероглифов», написанной Сюй Шенем (около 147 года н. э. — прим. пер.), традиционное китайское значение слова «партия» состоит из двух корней или основ, которые означают «всё ещё или даже» и «тёмный или чёрный», соответственно, имея общее значение «любит тёмное».

Иероглиф «партия», или «член партии», несёт уничижительное значение. Конфуций сказал: «Благородный человек сдержан и не борется; он общительный, но не присоединяется к партии». В «Беседах и суждениях» Конфуций интерпретирует партию следующим образом: «Люди, которые объединяются для сокрытия своих неприглядных действий и образуют партию». Маленькие политические группы в китайской истории назывались «пэндан». В традиционной культуре Китая партия — синоним «группы негодяев» и ассоциируется с людьми, вовлечёнными в сговор в эгоистичных целях.

Почему в современном Китае смогла возникнуть коммунистическая партия, и почему, в конечном счёте, она захватила власть? Коммунистическая партия Китая постоянно прививала китайскому народному сознанию, что история выбрала КПК, что народ выбрал КПК, и что «без КПК не будет никакого нового Китая».

Народ ли Китая выбрал коммунистическую партию, или коммунисты ради своих эгоистичных целей создали партию и навязали её китайскому народу? Ответ на этот вопрос можно найти в истории.

С конца последней династии Цин (1644—1911 гг.) до первых лет Китайской республики (1912—1949 гг.) Китай испытал сильные внешние удары и предпринял неоднократные попытки провести внутреннюю реформу. Китайское общество находилось в болезненном хаосе.

Многие представители интеллигенции и люди с высокими идеалами хотели спасти страну и её народ, но национальный кризис и хаос порождали в них беспокойство, которое привело их сначала к разочарованию, а затем к полному отчаянию. Как люди, которые обращаются к любому врачу в случае болезни, так и они искали выход из создавшегося положения за пределами Китая. Испробовав британский и французский методы оздоровления общества, они решили, что те не годятся, и обратились к российскому методу. Усиленно стремясь преуспеть, они не смущались «предписывать самое радикальное средство от болезни» в надежде, что Китай быстро обретёт силу.

Движение «Четвёртое мая» 1919 года явилось результатом этого отчаяния. Одни защищали анархизм, другие предложили свергнуть доктрины Конфуция, а третьи всё еще предлагали внедрение западной культуры.

Короче говоря, люди отклонили традиционную китайскую культуру и выступили против конфуцианской идеи среднего пути. В нетерпении, стремясь использовать кратчайший путь, эти революционеры поддерживали разрушение всего традиционного. С одной стороны, радикально настроенные, они не имели возможности служить своей стране, а с другой — они твёрдо верили в свои собственные идеалы. Они чувствовали, что мир безнадёжен, и полагали, что только они нашли ключ к будущему развитию Китая. Они обладали страстной готовностью к революции и насилию.

Различная общественная среда заставляла людей искать разные теории, принципы и пути. В конце концов, группа людей встретила представителей Коммунистической партии Советского Союза. Идея «использования насильственной революции с целью захвата политической власти», взятая из теории марксизма-ленинизма, нашла отклик в их беспокойных умах и совпала с их желанием спасти страну и её людей.

С этого момента они начали внедрять коммунизм, представляющий собой чуждую для Китая концепцию. Всего 13 представителей присутствовали на первом съезде КПК. Позже некоторые из них умерли, некоторые сбежали, некоторые работали на оккупационные силы Японии и стали предателями, а некоторые вышли из КПК, чтобы присоединиться к Гоминьдану (националистическая партия). К 1949 году, когда КПК пришла к власти, из числа первых 13 членов партии в ней оставались только Мао Цзэдун и Дун Биу. Неясно, знали ли основатели КПК в то время, что «божество», которое они позаимствовали у Советского Союза, оказалось в действительности злым духом, и желаемое средство, которое они искали для укрепления нации, оказалось смертельным ядом.

Всероссийская Коммунистическая партия большевиков (позже известная как КПСС), только что победившая в революции, была полна амбиций по отношению к Китаю. В 1920 году Советская Россия образовала в Сибири Дальневосточный комитет — ветвь Третьего Коммунистического Интернационала, или Коминтерна. Он отвечал за работу по учреждению коммунистической партии в Китае и в других странах. Вскоре после его образования комиссар Комитета представителей Григорий Войтинский прибыл в Пекин и вошёл в контакт с коммунистическим лидером Ли Дачжао. Ли организовал в Шанхае встречу Войтинского с другим коммунистическим лидером Чэном Дусю, и с этого момента началась подготовка к учреждению компартии Китая.

В июне 1921 года Чжан Тайпэй приехал в Иркутск, после чего представил предложение Дальневосточному комитету об утверждении КПК как ветви Коминтерна. 23 июля 1921 года с помощью Дальневосточного комитета была официально сформирована КПК.

Затем коммунистическое движение было представлено Китаю как эксперимент, и с тех пор КПК поставила себя над всем, подчиняя всех на своём пути, таким образом, принося нескончаемое страшное бедствие Китаю.

I. В процессе своего становления КПК вобрала в себя всё китайское и иноземное зло

Это нелёгкое дело — внедрить в Китае, стране с пятитысячелетней цивилизацией, иностранный злобный призрак, полностью несовместимый с китайскими традициями, такой как коммунистическая партия. КПК, используя «коммунистическую утопию», обманула народ и патриотически настроенную интеллигенцию, которая, желая служить своей стране, находилась в безвыходном положении; кроме того, она ещё раз исказила коммунистическую теорию, уже искажённую Лениным.

Руководствуясь этой теорией, КПК уничтожала все традиции и ценности китайского народа, которые препятствовали её власти. Она уничтожала все общественные слои и отдельных людей, которые мешали укреплению её власти. КПК использовала понятие «промышленной революции», которая привела к разрушению веры, а коммунистический атеизм, привнесённый КПК, привел к окончательному её уничтожению. КПК принесла китайскому народу теорию «отрицания частной собственности» и ещё ленинское понятие «насильственной революции». Одновременно она переняла и развила самые пагубные элементы власти, унаследованные от китайской монархии.

На протяжении всей истории КПК, от её учреждения до завоевания и удержания политической власти, она постепенно становилась всё более и более злобной. В ходе своего развития КПК использовала девять унаследованных черт, присущих коммунистическому призраку, придав им «китайский характер», а именно: зло, обман, провокация, борьба, грабёж, бандитизм, шпионаж, уничтожение и контроль. Реагируя на непрерывные кризисы, КПК далее объединила и усилила методы и степень их злобности, доведя эти факторы до предела.

Девять унаследованных черт, присущих коммунистическому призраку

Первая унаследованная черта — зло в виде деспотичной формы марксизма-ленинизма

Марксизм вначале привлёк китайских коммунистов своей декларацией «использования социальной революции, чтобы разрушить старый государственный аппарат и установить диктатуру пролетариата». Именно это и является корнем зла марксизма-ленинизма.

Марксистский материализм базируется на узких экономических понятиях производительных сил, производственных отношений и прибавочной стоимости. Основываясь на ходе развития ранних стадий капитализма, К. Маркс сделал недальновидное предсказание о гибели капитализма и победе пролетариата, что оказалось ложным. Марксистско-ленинская насильственная революция и диктатура пролетариата утверждают гегемонию пролетариата и жёсткую политику власти. «Манифест коммунистической партии» связал историческую и философскую основы компартии с классовыми противоречиями и классовой борьбой. Пролетариат ради захвата власти стремится уйти от традиционной морали и социальных отношений.

Доктрина коммунизма была установлена вопреки всем традициям. Человеческая природа всегда отторгает насилие, которое делает людей безжалостными и деспотичными. Таким образом, всюду и во все времена человечество отклоняло теорию коммунистической партии о насилии, теорию, которая не имеет никакой предшествующей истории ни в одной из прежних систем мысли, философии и традиции. Коммунистическая система террора свалилась на Землю, точно ниоткуда.

Идеология КПК построена на той предпосылке, что люди могут завоёвывать природу и преобразовывать мир. Коммунистическая партия привлекла многих людей своими идеалами «освобождения всего человечества» и «мирового единства». КПК ввела в заблуждение многих людей, особенно тех, кого волновало существующее состояние человеческого общества и кто стремился оказать влияние на общество. С того времени эти люди забыли, что существует Небо. Вдохновлённые красивыми и в то же время ложными представлениями о «построении рая на земле», они презрели традиции и смотрели свысока как на жизнь других, так и на свою собственную.

Коммунистическая партия выдала фантазию «коммунистического рая» за правду, вдохновляя народ на борьбу ради него: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, — мы наш, мы новый мир построим…»1 Используя такую абсолютно невероятную идею, КПК разъединила людей и Небо, оборвала связь китайцев с их предками и национальными традициями. Требуя от людей отдать свои жизни ради коммунизма, КПК усилила свою способность совершать убийства.

Вторая унаследованная черта — обман: чтобы предстать «богом», нужно лгать

Зло должно лгать. С целью использования рабочего класса КПК присвоила ему следующий статус — «самый передовой класс», «самоотверженный класс», «ведущий класс» и «пионеры пролетарской революции». Когда коммунистическая партия нуждалась в крестьянах, она пообещала «землю крестьянам». Мао приветствовал крестьян, говоря: «Без бедного крестьянства не было бы никакой революции; отрицать их роль, означает отрицать революцию»2.

Когда коммунистическая партия нуждалась в помощи класса капиталистов, она назвала его представителей «попутчиками пролетарской революции» и пообещала им «демократическое республиканское правление». Когда коммунистическая партия была почти полностью уничтожена Гоминьданом, она громогласно провозглашала: «Китайцы, не сражайтесь с китайцами» и обещала признать своё подчинение Гоминьдану. Как только закончилась война против Японии (1937—1945), КПК направила все свои силы против Гоминьдана и свергла это правительство. Аналогично этому КПК вскоре после взятия под свой контроль Китая устранила класс капиталистов и, в конце концов, превратила крестьян и рабочих в «бедный пролетариат».

Понятие «объединённого фронта» — типичный пример лжи, которую распространяет КПК. Чтобы выиграть гражданскую войну против Гоминьдана, КПК, отступая от своей обычной тактики, приняла «политику временного объединения» со своими классовыми врагами, включая помещиков и богатых крестьян. 20 июля 1947 года Мао Цзэдун объявил, что «за исключением нескольких реакционных элементов, мы должны мягче относиться к классу имущих…, с целью сократить враждебные элементы». После того как КПК получила власть, помещики и богатые крестьяне всё-таки не избежали геноцида.

Говорить одно, а делать другое является нормальным для коммунистической партии. Когда КПК должна была использовать демократические партии, то провозгласила, что все стороны «борются за долгосрочное сосуществование, осуществляют взаимный надзор, искренни друг с другом и разделяют честь и позор». Любой, кто не соглашался с компартией или отказывался соответствовать её концепциям, словам, делам или организациям, был устранён. К. Маркс, В. Ленин и лидеры КПК говорили, что коммунистическая партия не должна разделять политическую власть ни с какими другими людьми или группами.

Сначала коммунизм однозначно нёс в себе генотип диктаторства. Это является признаком деспотизма. КПК никогда искренне не сосуществовала с какими-либо другими политическими партиями или группами. И даже в течение так называемого смягчённого периода такое сосуществование являлось самым большим спектаклем.

История учит нас не верить ни в какие обещания КПК так же, как и не верить в то, что какое-либо из обязательств КПК будет выполнено. Вера в слова коммунистической партии могла легко стоить жизни.

__________________________

1 — Слова из «Интернационала» — гимнов коммунистов

2 — Из статьи Мао “Отчёт о расследовании крестьянского движения в Хунане” (1927).

__________________________

Третья унаследованная черта — провокации: возбуждение ненависти и призыв к массовой борьбе

Обман служит возбуждению ненависти. Борьба опирается на ненависть. Где ненависть не существует, она может быть создана.

Укоренившаяся патриархальная клановая система китайской деревни служила серьёзным препятствием к утверждению политической власти КПК. Сельское общество было изначально гармоничным, и отношения между землевладельцами и арендаторами не были полностью враждебными. Землевладельцы предлагали крестьянам средство существования, а взамен крестьяне поддерживали землевладельцев.

Эти, своего рода взаимозависимые отношения, были представлены КПК как классовая эксплуатация и превращены ею в чрезвычайный классовый антагонизм. Гармония была превращена во враждебность, ненависть и борьбу. Разумное было превращено в неблагоразумное, порядок — в хаос, а республиканская система — в деспотизм.

Коммунистическая партия поощряла экспроприацию частной собственности, убийство ради денег и уничтожение землевладельцев, богатых крестьян и их семей. Многие крестьяне не желали брать собственность других. Некоторые возвращали ночью имущество, которое забрали у владельцев днём, и тогда они подвергались критике рабочих команд КПК по земельной реформе как имеющие «низкое классовое сознание».

В целях возбуждения классовой ненависти КПК низвела китайский театр до инструмента пропаганды. Известна театральная постановка о классовом притеснении по легенде «Седая девушка»3, повествующей на самом деле о женском бессмертии и не имевшей никакого отношения к классовым конфликтам. Но под пером военных авторов легенда была преобразована в современные драму, оперу и балет с целью разжигания классовой ненависти. Когда Япония вторглась в Китай, КПК не только сама не сопротивлялась, но и обвиняла правительство Гоминьдана в предательстве. Даже в период такого всенародного бедствия, как нашествие врага, она подстрекала народ против правительства.

Стравливание различных групп населения друг с другом является классическим приёмом КПК. КПК создала формулу «95:5», согласно которой 95% населения были отнесены к различным классам, которых можно было склонить на свою сторону, в то время как оставшиеся 5% определялись как классовые враги. Люди в пределах 95% были в безопасности, а против тех 5% велась борьба. Из страха и желания защитить себя люди стремились быть включёнными в эти 95%. Это привело во многих случаях к тому, что люди вредили друг другу. КПК, используя подстрекательство во многих своих политических кампаниях, довела эту тактику до совершенства.

Четвёртая унаследованная черта — бандитизм: бандиты и хулиганы формируют ряды КПК

Бандитизм — это основа зла, и зло непременно использует его. Коммунистические революции зачастую являлись восстаниями бандитов. Например, Парижская коммуна — это фактически убийства, поджоги и насилие, осуществляемые представителями отбросов общества. Даже К. Маркс смотрел свысока на «деклассированный пролетариат»4, когда в «Манифесте коммунистической партии» писал: «Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоёв старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней» (с. 44, изд. 1953 г.). Крестьяне же рассматривались К. Марксом и Ф. Энгельсом недостойными любого социального класса в силу их, так называемой, раздробленности и невежества.

КПК продолжила развитие тёмной стороны теории К. Маркса. Мао Цзэдун сказал: «Социальная «пена» и бандиты всегда отвергались обществом, но они являются фактически самыми храбрыми, самыми надёжными и самыми устойчивыми в революции в сельских районах»5. Люмпен-пролетариат усиливал насильственную природу КПК и заложил основу политической власти КПК в сельских районах. Слово «революция» рассматривалось партией как слово с положительным значением, хотя по-китайски буквально означает «отбирать жизни» и звучит ужасающе и трагично для всех нравственных людей.

Осознав, что «люмпен» носит негативный оттенок, КПК в дебатах в отношении термина «люмпен-пролетариат» во время культурной революции заменила его просто на слово «пролетариат». Другое проявление низов общества — наглость. Подвергаясь критике за диктаторство, партийные функционеры смеют бесстыдно заявлять что-то вроде: «Уважаемый господин, вы правы, мы именно такие. Китайский опыт, накопленный в течение прошлых десятилетий, требует, чтобы мы осуществляли эту власть демократической диктатуры. Мы называем это «демократической диктатурой народа».

Пятая унаследованная черта — шпионаж: проникновение в тыл противника, подрывная деятельность, разобщение, подлог

В дополнение к обману, понуждению к насилию и использованию отбросов общества применялись также шпионаж и подрывная деятельность. КПК — специалист по проникновению в тыл противника. Десятилетия назад три лучших тайных агента КПК: Цянь Чжуанфей, Ли Кенун и Ху Бэйфен фактически работали на Чена Гена, начальника отдела тайных агентов №2 Центрального Комитета КПК.

Когда Цянь Чжуанфей был личным секретарём и доверенным лицом Су Энцзена, начальника Главного управления расследований Гоминьдана, он воспользовался фирменным бланком Организационного отдела Гоминьдана, чтобы написать два письма, содержащие секретную информацию о первом и втором стратегических планах Гоминьдана, и доставил эти письма лично Чжоу Эньлаю6 через Ли Кенуна. В апреле 1930 года в северо-восточной области Китая была создана специальная организация двойных агентов разведки, основанная Центральным разведывательным отделением Гоминьдана. Формально она принадлежала Гоминьдану и была под управлением Цяня Чжуанфея, но фактически контролировалась КПК и управлялась Чен Геном.

Ли Kенун присоединился к штабу Вооружённых сил Гоминьдана как шифровальщик. Ли расшифровывал срочные сообщения, имеющие отношение к аресту и восстанию директора отдела безопасности КПК Гу Шунчжана7. Цянь Чжуанфей немедленно послал дешифрованное со-общение Чжоу Эньлаю, предотвратив таким образом аресты целой сети агентов.

Ян Денин был прокоммунистическим специальным представителем Главного управления расследований Гоминьдана, расположенного в Шанхае.

КПК позволяла ему арестовывать и казнить тех, кого КПК считала ненадёжными. Высокопоставленный чиновник из провинции Хэнань однажды оскорбил партийного работника, и его собственные люди использовали тайные пружины, чтобы заключить чиновника в гоминдановскую тюрьму на несколько лет.

В ходе освободительной войны8 КПК сумела внедрить секретного агента, которому Чан Kaйши (также известный как Цзян Цзеши)9 глубоко доверял. Лю Пэй, генерал-лейтенант и заместитель министра обороны, отвечал за оперативное управление армией Гоминьдана. Лю был фактически тайным агентом КПК. Прежде чем армия Гоминьдана узнавала о своём следующем маневре, информация о запланированном месте развёртывания армии уже достигала места Яньаня, где находился начальник штаба КПК.

Коммунистическая партия придумывала соответствующий план защиты. Сюн Сянхуэй, секретарь и доверенное лицо Ху Цзуннаня10, раскрыл Чжоу Эньлаю составленный Ху план о вторжении в Яньань. Когда Ху Цзуннань и его силы достигли Яньаня, там было пусто. Чжоу Эньлай однажды сказал: «Председатель Мао знал о военных приказах, отдаваемых Чан Кайши, до того, как они попадали в командование его армии».

Шестая унаследованная черта — грабёж: ограбление и ложь становятся «новым порядком»

Всё, что принадлежит КПК, получено путём грабежа. Когда КПК создавала Красную Армию, чтобы с помощью военной силы установить свои порядки, она нуждалась в деньгах для закупки оружия и амуниции, пищи и одежды.

КПК предприняла «сбор средств», главным образом, в форме подавления местных «мироедов» и ограбления банков, ведя себя подобно бандитам. Скоро эти миссии «сбора средств» стали одной из главных задач Красной Армии.

Например, во время акции, возглавляемой Ли Сяньнянем11 , одним из лидеров КПК, Красная Армия тайно похищала членов самых богатых семей в западном районе провинции Хубэй. Они похищали не одного человека, а по одному из клана каждой богатой семьи. Похищенных оставляли в живых, чтобы длительное время вымогать деньги у их родственников, обещая их освобождение.

Только после того, как Красная Армия была удовлетворена или из семей похищенных были полностью выкачаны все средства, заложники могли быть отправлены домой. Многие из них были на грани смерти. Некоторых терроризировали настолько ужасно, что они погибали прежде, чем смогли вернуться.

В результате «расправы с местными мироедами и конфискации их земли» КПК распространила ложь и насилие на всё общество, подменяя традиции «новым порядком». Коммунистическая партия совершила различного рода большие и маленькие неблаговидные дела, в то же время не сделав абсолютно ничего хорошего. Она предлагала каждому скромное вознаграждение, подстрекая одних людей доносить на других. В результате, милосердие и добродетель исчезают полностью, заменяясь борьбой и убийством. Смысл понятия «коммунистическая утопия» фактически сводится к смыслу понятий «насилие» и «грабёж».

Седьмая унаследованная черта — борьба: разрушение традиционных ценностей и государственного устройства

Обман, подстрекательство, развязывание рук отбросам общества и шпионаж — все это делалось ради грабежа и борьбы. Коммунистическая философия основана на борьбе, и коммунистическая революция была, своего рода, неорганизованным побоищем, разрушением и ограблением. Партия заявила: «Главной целью нападения крестьян являются местное дворянство и незаконные помещики, но попутно они также выступили против всех видов патриархальных идей и систем, коррумпированных чиновников в городах, против дурных привычек и нравов в сельских районах». Мао дал ясное указание разрушить всю традиционную систему и обычаи сельской жизни.

Коммунистическая борьба включает в себя также вооружённые силы и вооружённую борьбу. «Революция — не званый обед и не написание эссе, не создание картины или вышивание; она не может быть такой утончённой, такой неторопливой и нежной, такой мягкой, доброй, учтивой, сдержанной и великодушной. Революция — это восстание, акт насилия, которым один класс свергает другой». Борьба неизбежна при попытке захватить государственную власть силой. Несколько десятилетий спустя КПК использовала то же самое свойство борьбы, чтобы в ходе Великой культурной революции «обучить» следующее поколение.

Восьмая унаследованная черта — уничтожение: создание идеологической системы геноцида

Многое совершено коммунизмом с абсолютной жестокостью. КПК обещала интеллигенции «рай на земле». Позже она навесила на нее ярлык «реакционеры» и поместила интеллигентов в позорную девятую категорию12 преследуемых людей наряду с помещиками и шпионами. Она лишила капиталистов их собственности, истребила богатый класс землевладельцев, разрушила иерархию и порядок в сельской местности, забрала полномочия у местной власти. Компартия похищала богатых людей и вымогала у них взятки, «промывала мозги» военнопленным, «преобразовывала» промышленников и капиталистов, пропустила через фильтр партию Гоминьдан и раздробила её; она отделилась от Коммунистического Интернационала и предала его, уничтожила всех диссидентов в ходе успешного политического движения после прихода к власти в 1949 году и угрожала своим собственным членам партии.

Все вышеупомянутые явления были основаны на теории КПК о геноциде. Каждое её политическое движение в прошлом было кампанией ужаса с признаками геноцида. КПК уже на ранней стадии становления начала строить свою теорию геноцида как составную часть своей теории о классах, революции, борьбе, насилии, диктатуре, политических движениях и политических партиях. В этом заключён весь её опыт, накопленный путём применения различных методов геноцида.

Существенным проявлением геноцида КПК является истребление совести и независимой мысли. Очевидно, что «господство террора» служит фундаментальным интересам КПК, которая уничтожит вас не только, когда вы против неё, но может также уничтожить вас, даже если вы за неё. Она устранит любого, кого считает нужным устранить. Таким образом, каждый живёт под гнётом террора и боится КПК.

Девятая унаследованная черта — контроль: партийные принципы нацелены на управление всей партией и далее — всем обществом

Все унаследованные партией черты используются ею для достижения единственной цели — управлять народными массами с помощью террора. Своими злостными действиями КПК доказала, что она является естественным врагом всех существующих общественных сил.

С самого начала компартия пробивалась через кризисы, следующие один за другим, среди которых кризис выживания был самым критическим. КПК существует в состоянии бесконечного страха за своё выживание. Её главная цель — личная выгода, собственное существование и власть. Чтобы поддерживать свою ослабевающую власть, она вынуждена постоянно совершенствовать свои поверхностные элементы. Польза для партии не является пользой для отдельного члена партии или всех членов партии, скорее, это выгода для партии как коллективного юридического лица в целом. Коллективность КПК отвергает любое проявление индивидуальности.

«Партийная культура» — самая порочная особенность этого злого духа. «Партийная культура» сокрушает человеческую природу настолько, что китайские люди больше не могут свободно говорить или действовать. Например, Чжоу Эньлай и Сунь Бинвэнь были товарищами. После того как Сунь Бинвэнь умер, Чжоу Эньлай удочерил его дочь Сунь Вэйши. Во время культурной революции Сунь Вэйши было предъявлено обвинение, и позже она умерла в заключении после того, как ей в голову вбили длинный гвоздь. Ордер на арест был подписан её приёмным отцом, Чжоу Эньлаем.

Одним из первых лидеров КПК был Жень Биши. Он отвечал за продажу опиума во время войны с Японией. Опиум был тогда символом иностранного вторжения, поскольку англичане импортировали его в Китай, чтобы ослабить китайскую экономику и превратить китайцев в наркоманов. Несмотря на сильное сопротивление со стороны народа распространению опиума, Жень посмел выращивать опиум в больших количествах, основываясь на партийной культуре, рискуя вызвать всенародное осуждение. Вследствие незаконности опиумных торговых связей КПК использовала слово «мыло» как кодовое название опиума. Доход от незаконной торговли наркотиками с соседними странами был финансовой поддержкой существования партии.

В день столетнего юбилея Женя один из лидеров нового поколения высоко оценил партийные принципы Женя, утверждая, что «Жень был незаурядным и образцовым членом партии. Он также имел стойкую веру в коммунизм и неограниченную лояльность к партии».

Другим примером жертвы партийных принципов был Чжан Сыдэ. Партия сказала, что он был убит внезапно рухнувшей печью, но другие утверждали, что он умер при высушивании опиума. Так как он был тихим человеком, служил в Центральном отделении охраны и никогда не просил повышения, то о нём говорили: «Его смерть гораздо тяжелее, чем Тайшань» (знаменитая гора в Китае — прим. пер.)13, подразумевая, что он был очень важным человеком.

Ещё одним примером стойкого приверженца компартии был Лэй Фэн14, известный также как «нержавеющий винтик революционной машины». Длительное время оба — и Лэй, и Чжан — использовались в качестве примера для подражания в обучении народа лояльности по отношению к партии. Многие партийные герои использовались в качестве примера «железной воли и партийного духа».

После получения власти КПК начала агрессивную кампанию по управлению сознанием, чтобы сформировать из последующих поколений много новых «инструментов» и «винтиков», а также набор «надлежащих мыслей» и стереотипного поведения. Эти правила поведения первоначально использовались внутри партии, но их быстро распространили на весь народ. Используемые от имени нации, эти мысли и действия способствовали «промывке мозгов» людям в соответствии со злостной культурой КПК.

___________________________

3 — Китайская легенда «Седая девушка» — история о бессмертной женщине, живущей в пещере, у которой были сверхъестественные способности награждать за достоинства и наказывать за недостатки, поддерживать праведность и наказывать зло. Однако в «современной драматургии» рассказывается, что она вынуждена была прятаться в пещере после того, как её отец был избит до смерти за отказ выдать её замуж за старого землевладельца. Она поседела от голода и страданий. Тема стала одной из самых популярных в Китае, вызывая классовую ненависть к землевладельцам.

4 — Люмпен-пролетариат (от нем. Lumpen — лохмотья) — деклассированная часть общества,жители трущоб. Эта группа включает нищих, проституток, гангстеров, жуликов, мелких преступников, бродяг, выброшенных промышленностью больших городов. Термин был введен Марксом в работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 годы».

5 — Из статьи Мао “Отчёт о расследовании крестьянского движения в Хунане” (1927).

6 — Чжоу Эньлай (1898—1976) — второй после Мао человек в КПК. Был главой Китайской Народной республики с 1949 года и до самой смерти.

7 — Гу Шуньчжан один из руководителей специальной системы агентов КПК. В 1931 он был арестован Гоминьданом и под принуждением выдал много секретов КПК. Все 8 членов семьи Гу были убиты. См. «История убийств КПК» (CCP’s History of Assassinations) для более детальной информации (на англ.) (http://english.epochtimes.com/news/4—7-14/22421. html).

8 — Война между КПК и Гоминьданом в июне 1946 г. Война известна тремя успешными операциями: Ляоси, Хуай-Хай и Пекин-Тяньцзинь, после которых КПК захватила всю власть в Китае, что привело к созданию 1 октября 1949 г. КНР.

9 — Чан Кайши был главой режима Гоминьдан с 1927 г.; в 1949 г. был изгнан и стал правителем Тайваня.

10 — Ху Цзуннань (1896—1962) был удачливым представителем командующего, действующим командующим Юго-западного Военного округа и начальником Административного Штаба Гоминьдана.

11 — Ли Сяньнянь (1909—1992), один из старейших лидеров КПК. Он был руководителем Китая в 1983 г. Он играл важную роль в оказании помощи Дэну Сяопину по его возвращению к власти в октябре 1976 г., в конце культурной революции.

12 — Когда КПК начала проводить реформу, она разделила людей на категории. Среди классов, названных врагами, интеллигенция значилась под №9 после частных владельцев, реакционеров, шпионов и т. д.

13 — В поэме Сима Цяня (ок. 145—135 гг. — 87 г. до н.э.) историка и учёного Западной династии Хань говорится: «Каждый должен умереть; каждый умирает либо более тяжёлым, чем гора Тайшань, либо легче пера».

14 — Лэй Фэн, китайский солдат, прославившийся беззаветной верностью Мао Цзэдуну. Его придавило насмерть телеграфным столбом, когда он охранял склад. У него была возможность отпрыгнуть в сторону, но он погиб, следуя инструкции — не сходить с места. Мао Цзэдун выдвинул лозунг: “Учиться у товарища Лэй Фэна”, до смерти Мао он был в числе самых почитаемых китайцами.

___________________________

ІІ. Низменная основа КПК

КПК претендует на блестящую историю, ведущую от победы к победе. Это просто попытка приукрасить себя и прославиться в глазах народа. Фактически история «достижений» КПК не имеет ничего славного. Только используя девять унаследованных злых черт, она могла устанавливать и поддерживать свою власть.

Учреждение КПК, взращённой на груди Советского Союза

«С первым выстрелом «Авроры» во время Октябрьской революции к нам пришел марксизм-ленинизм». Именно на такие свои истоки указывала КПК людям. Фактически с самого начала КПК уже являлась продажной, так как с самого своего основания она была только азиатской ветвью КПСС. В период основания КПК не имела никаких денег, никакой идеологии и никакого опыта. Она не имела никакой надёжной опоры. КПК присоединилась к Коминтерну, чтобы связать свою судьбу с насильственной революцией, которая была только продолжением революции Ленина и Маркса.

Компартия являлась лишь восточной ветвью Коминтерна, выполняющего функцию глобального управления, чтобы свергнуть политическую власть во всём мире. КПК опиралась на зрелый опыт Советского Союза в насильственном захвате власти и диктатуре пролетариата. Она следовала инструкциям Советов в плане политического, организационного курса и идеологии. КПК копировала у зарубежных незаконных организаций секретные методы подпольного существования. Она переняла опыт Советского Союза по строгому надзору и контролю над людьми. КПСС являлась надёжной опорой и поддержкой для КПК.

Устав КПК, принятый на Первом Съезде КПК, был сформулирован Коминтерном и основан на марксизме-ленинизме, классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Советская партийная конституция обеспечила её фундамент. Душа КПК состоит из идеологии, заимствованной у КПСС.

Когда Чень Дусю, один из передовых представителей КПК, высказал мнение, отличное от мнения представителя Коминтерна Марина, последний написал Ченю записку, напоминая, что если тот является настоящим коммунистом, то должен следовать приказам Коминтерна. И даже несмотря на то, что Чень Дусю был первым из отцов-основателей КПК, он мог только слушаться и повиноваться приказам. Действительно, он и его партия были просто подчиненными компартии Советского Союза.

На Третьем Съезде КПК 1923 года Чень Дусю публично признался, что партия практически полностью финансировалась Коминтерном. Через год Коминтерн внёс более 200 тысяч юаней в кассу КПК, но результаты были неудовлетворительными, и Коминтерн обвинял её в том, что она недостаточно прилежна в своих усилиях.

Согласно неполной статистике из рассекреченных партийных документов, КПК с октября 1921 года по июнь 1922 года получила от Коминтерна 16 655 китайских юаней. В 1924 году она получила $1 500 и 31 927 юаней, а в 1927 году — 187 674 юаня. Ежемесячный вклад Коминтерна составлял в среднем около 20 тысяч юаней. Тактика, которую обычно использует КПК сегодня, схожа с лоббированием, входом через заднюю дверь, дачей взяток и использованием угроз; она применялась уже и в прошлом. Коминтерн обвинял КПК в непрерывной лоббистской деятельности в борьбе за капитал.

«Они имеют различные организации (Международное информационное бюро, представители Коминтерна, военные организации и т.д.), чтобы выплачивать деньги каждый раз… забавно, что это не занимает много времени у наших представителей, чтобы понять психологию советских товарищей. Наиболее важно, что они знают, в какой ситуации и какой товарищ, наиболее вероятно, одобрит финансирование. Если предвидят, что они не смогут получить деньги, то задерживают встречи. В конце концов, они используют такие методы, как распространение слухов, что главные чиновники имеют конфликт с Советами и что деньги даются военачальникам вместо КПК»15.

Первый союз «КПК — Гоминьдан». Внутреннее вредительство и саботаж в ходе «Северной экспедиции» 16

КПК всегда учила китайский народ, что Чан Кайши предал Народное революционное движение17, вынудив партию поднять вооружённое восстание.

В действительности же, именно КПК вела себя как вредитель. В своём первом союзе с Гоминьданом она сотрудничала с ним лишь для того, чтобы воспользоваться Народной революцией в своих интересах и расширить зоны своего влияния. Более того, КПК так сильно стремилась ускорить начало поддерживаемой Советами революции и захватить власть, что её жажда власти фактически разрушила и предала Народное революционное движение.

Уже на Втором всекитайском съезде представителей КПК в июле 1922 года большинство участников съезда выступили против союза с Гоминьданом, потому что члены партии стали стремиться захватить власть в свои руки. Однако Коминтерн наложил вето на принятую съездом резолюцию и приказал КПК присоединиться к Гоминьдану.

Во время первого союза с Гоминьданом КПК провела в январе 1925 года свой Четвёртый съезд в Шанхае и ещё до того, как 12 марта 1925 года умер Сунь Ятсен18, подняла вопрос о руководстве Китаем. Если бы Сунь Ятсен не умер в то время, то он, а не Чан Кайши, был бы мишенью КПК в её стремлении захватить власть.

При поддержке Советского Союза и в результате подрывных действий изнутри Гоминьдана во время союза с ним, КПК легко захватила политическую власть. Происходило это таким образом. Тан Пиншань (1886 -1956), один из первых руководителей КПК в Гуандунском районе, стал министром Центрального отдела кадров Гоминьдана, Фен Цзюйпо (1899 -1954) — также старейший руководитель КПК в Гуандуне — занял должность секретаря Министерства труда с неограниченными властными полномочиями по всем делам, связанным с рабочей силой. Линь Цзухань (1886—1960), один из самых первых членов КПК также известный как Линь Иоцзу, стал министром сельского хозяйства, в то время как Пэн Пай (1896—1929), один из руководителей КПК, стал секретарём этого же министерства.

Мао Цзэдун занял должность исполняющего обязанности министра пропаганды Гоминьдана. Военные школы и командование вооружённых сил были всегда в центре внимания КПК: Чжоу Эньлай занимал должность директора Политического отдела Военной академии Хуанпу (Вхампоа), а Чжан Шеньфу (1893—1986), также известный как Чжан Сунниань один из основателей КПК, который рекомендовал Чжоу Эньлай вступить в ряды партии, был заместителем ректора этой академии. Чжоу Эньлай был также главой Секции военных прокуроров, и именно он «запускал» военных советников России в разные учреждения страны. Многие коммунисты занимали должности политруков и профессорско-преподавательского состава в военных школах Гоминьдана.

Члены КПК также являлись партийными представителями Гоминьдана на различных уровнях Народной революционной армии19. Было также предусмотрено, что без подписи партийного представителя КПК ни один армейский приказ не мог считаться действительным. В результате такого вредоносного присоединения к Народному революционному движению, число членов КПК в этом движении резко увеличилось с тысячи человек в 1925 году до 30 тысяч в 1928 году.

В феврале 1926 года началась «Северная экспедиция». С октября 1926 года по март 1927 года КПК организовала три вооружённых восстания в Шанхае. Позже она напала на штаб вооружённых сил «Северной экспедиции», но тогда потерпела поражение. В период всеобщих забастовок в провинции Гуандун рабочие пикеты каждый день вступали в яростные стычки с полицией. Эти восстания послужили Гоминьдану поводом для проведения «чистки» КПК 12 апреля 1927 года.

В августе 1927 года члены КПК, служившие в рядах революционной армии гоминьдана, организовали «Восстание Наньчан», которое было быстро подавлено. В сентябре с целью нападения на Чанша, КПК организовала ещё одно восстание — «Период осеннего урожая», но и оно было подавлено. Тогда КПК, посредством учреждения армейских партийных отделов на уровне роты, приступила к осуществлению системы контроля в армии («Партийные отделы в армии установлены на уровне роты»). КПК отступила в горный район Цзинганьшань20. По ходу своего продвижения компартия устанавливала свою власть в этой сельской местности.

Крестьянские восстания в Хунане. Подстрекательство отбросов общества на восстание

Во время «Северной экспедиции», когда армия была в состоянии конфликта со своими военачальниками, КПК, пытаясь захватить власть в свои руки, начала провоцировать крестьян на восстания.

Крестьянское восстание в Хунане в 1927 году было восстанием таких же подонков и отбросов общества, как и в известной Парижской Коммуне 1871 года — первом коммунистическом восстании. В то время в Париже, как свидетельствуют и французы, и иностранцы, Парижская Коммуна была группой всё сокрушающих, лишённых каких-либо идеалов бродяг. Поселившись в красивых зданиях и больших особняках, поедая необычную для них вкусную пищу, они заботились только о наслаждении сиюминутным счастьем и не задумывались о будущем. Во время восстания французские коммунары наложили цензуру на прессу.

Они взяли в заложники и позже расстреляли архиепископа Парижа и исповедника короля Жоржа Дарбуа. Просто ради своего личного удовольствия они безжалостно убили 64 священнослужителя, поджигали дворцы, разрушали правительственные учреждения, частные дома и исторические памятники. Богатство и красота французской столицы не имели себе равных в Европе. Однако во время восстания Парижской коммуны здания были сожжены дотла, а людей убивали. Такие злодеяния и жестокость редко встречались в истории.

Говоря о крестьянских комитетах, Мао Цзэдун признавал: «Это верно, что крестьяне в некотором смысле неуправляемы. Завладев высшими полномочиями, крестьянские комитеты лишают землевладельцев права голоса и власти. Их втаптывают в грязь и не дают им оттуда выбраться. Крестьяне угрожают: «Мы поместим вас в чёрный список! (список реакционеров)». Они накладывают на местных «мироедов» и помещиков штрафы, требуют от них пожертвований и вдребезги разбивают их паланкины.

Люди толпятся у домов местных богатеев и помещиков, противящихся созданию крестьянских комитетов, вырезают их свиней и отбирают их зерно. Они даже позволяют себе разваливаться на инкрустированных слоновой костью кроватях, принадлежащих молодым девушкам этих семей. При малейшей провокации они арестовывают, «коронуют» арестованных высокими бумажными колпаками и выставляют их напоказ всей деревне, говоря: «Вы, грязные помещики, знайте теперь, кто мы!» Действуя бесконтрольно, переворачивая всё вверх дном, они создают своего рода террор в сельской местности».

Но Mao дал всем этим «бесконтрольным» действиям полное одобрение: «Говоря напрямую, необходимо создать террор на какое-то время в каждом сельском районе, иначе будет невозможно подавить действия контрреволюционеров и свергнуть власть помещиков. Для того, чтобы восстановить справедливость, приходится переступать границы порядочности, а иначе справедливость невозможно восстановить… Многие действия, совершённые крестьянскими комитетами в период революции, считались зашедшими слишком далеко, но фактически явились именно тем, в чём революция нуждалась больше всего». Коммунистическая революция порождает систему террора.

«Антияпонская» северная операция — бегство побежденного

КПК назвала северную антияпонскую операцию «Далёкий поход». Она разрекламировала «Далёкий поход» как китайскую революционную сказку. КПК утверждала, что «Далёкий поход» был «манифестом», «пропагандисткой бригадой» и «сеятелем», а закончился победой КПК и поражением её врагов.

Чтобы скрыть своё поражение, КПК сфабриковала совершенно очевидную ложь о походе на север для борьбы с японцами. Начиная с октября 1933 года и до января 1934 года коммунистическая партия потер-пела полное поражение в боях с Гоминьданом. Во время пятой операции Гоминьдана, стремившегося окружить и уничтожить КПК, компартия потеряла одну за другой все свои сельские укрепленные позиции. Так как районы её базирования непрерывно уменьшались, главные силы Красной Армии должны были бежать. В этом и заключалась истинная причина «Далёкого похода».

Фактически целью «Далёкого похода» было выйти из окружения и бежать в направлении Внешней Монголии и Советского Союза по дуге, которая сначала шла на запад, а затем на север. Добравшись до места, КПК в случае своего поражения могла бы сбежать в Советский Союз. На своём пути к Внешней Монголии компартия столкнулась с большими трудностями. Она выбрала путь через Шаньси и Суйюань, потому что с одной стороны, идя через эти северные провинции, она могла утверждать, что была «против японцев» и таким образом завоевать сердца людей. С другой стороны, эти области были безопасны, поскольку там не было развёрнуто никаких японских войск. Японская армия в это время удерживала оккупированную территорию, идущую вдоль Великой стены. Год спустя, когда КПК наконец достигла Шаньбэя (северная часть провинции Шаньси), главные силы Центральной Красной Армии уменьшились с 80 000 до 6 000 человек.

Инцидент в Сиане. КПК успешно сеет раздор и захватывает Гоминьдан во второй раз

В декабре 1936 года Чжан Сюэлян и Ян Хучэн — два генерала Гоминьдана — похитили Чан Кайши в Сиане. С тех пор это событие называется «инцидентом в Сиане».

Согласно истории, представленной в учебниках КПК, инцидент в Сиане был «военным переворотом», начатым Чжаном и Яном, которые предъявили Чан Кайши ультиматум — жизнь или смерть. Чан Кайши был вынужден занять позицию против японских захватчиков. Было сообщено, что Чжоу Эньлай был приглашён в Сиань как представитель КПК, чтобы помочь договориться о мирном разрешении этого инцидента. Благодаря посредничеству различных китайских группировок, инцидент был разрешён мирным путём, таким образом, завершив длившуюся уже десять лет гражданскую войну и начав создание объединённого народного союза против японцев.

Книги по истории КПК говорят, что этот инцидент был критическим поворотным моментом для Китая в его кризисной ситуации, и отображают КПК как патриотическую партию, которая принимает во внимание интересы всей нации. Появляется всё больше и больше документов, подтверждающих, что ещё до инцидента в Сиане, Ян Хучен и Чжан Сюэлян имели в своём окружении множество шпионов КПК. Одним из них был Лю Дин, тайный член КПК. Он был Чжан Сюэляну представлен Сун Цинлин, женой Сунь Ятсена. Она также была сестрой госпожи Чиан и членом КПК. Уже после Сианьского инцидента Mao Цзэдун похвалил Лю за выдающиеся заслуги в проведении операции в Сиане. Среди тех, кто работал на стороне Ян Хучена, была его собственная жена Се Баочжэнь, член КПК и работник политического отдела армии. Се вышла замуж за Ян Хучена в январе 1928 года с одобрения КПК. Кроме того, член КПК Ван Биннань был в то время почётным гостем в доме Яна. Позднее Ван стал заместителем министра иностранных дел КПК. Именно эти члены КПК, находящиеся в окружении Яна и Чжана, явились главными подстрекателями военного переворота.

В начале инцидента лидеры КПК хотели убить Чан Кайши, чтобы отомстить ему за попытку подавить компартию. Однако в то время партия имела очень слабую базу в Шанбэе, и случись там сражение, могла быть полностью уничтожена. Тогда КПК, используя все приобретённые ею навыки обмана, спровоцировала Чжана и Яна на восстание, чтобы подавить японцев и препятствовать им в нападении на Советский Союз. И.Сталин лично написал в Центральный комитет КПК письмо с просьбой не убивать Чан Кайши, а во второй раз начать сотрудничать с ним. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай поняли, что они не могли уничтожить Гоминьдан ограниченными в то время силами компартии; даже если бы они убили Чан Кайши, то армия Гоминьдана из мести могла бы легко нанести им поражение и даже уничтожить их. В этих обстоятельствах КПК изменила свой тон. Во второй раз она вынудила Чан Кайши согласиться на сотрудничество с КПК во имя совместной борьбы против японцев.

КПК сначала спровоцировала восстание, направив оружие на Чан Кайши, а затем развернулась на сто восемьдесят градусов и, действуя, как герой в спектакле, вынудила его опять принять условия компартии. Таким образом, она не только избежала кризиса в виде своего распада, но также и получила возможность укрепиться в правительстве Гоминьдана во второй раз. Вскоре Красная Армия была превращена в более мощную Восьмую армию. Можно только восхищаться непревзойдённым искусством обмана КПК.

__________________________

15 — Ян Куйсун: “Краткое сообщение о финансовой помощи Москвы КПК с 1920-х до 1940-х годов.(1)», номер 27, издание 21-го столетия (30 июня 2004). Вебсайт: www.cuhk.edu.hk/ics/21c/supplem/essay/040313a.htm (на китайском). Ян Куйсун — профессор кафедры истории Пекинского университета и Восточного китайского университета.

16 — «Северная экспедиция» — успешная военная кампания во главе с Чан Кайши в 1927 г. по объединению Китая под властью Гоминьдана. В ходе «Северной экспедиции» КПК была в союзе с Гоминьданом.

17 — Революционное движение во время союза КПК-Гоминьдан, в период «Северной экспедиции».

18 — Сунь Ятсен (1866—1925) — основатель современного Китая, первый президент Китайской республики.

19 -Народная революционная армия, которой управлял Гоминьдан. В период союза КПК -Гоминьдан она включала членов КПК.

20 — Цзинганьшань — горный район, считается первой сельской базой КПК и называется«Колыбель Красной Армии».

__________________________

Война с Японией. КПК крепнет, совершая убийства заимствованным оружием

Когда началась война с Японией, Гоминьдан имел более 1,7 миллиона вооружённых солдат, корабли общим водоизмещением в 110 тысяч тонн и приблизительно 600 самолётов-истребителей различных видов. Для сравнения: численность всей армии КПК, включая Новую четвёртую армию, только что сформированную в ноябре 1937 года, не превышала 70 тысяч человек. К тому же она была сильно ослаблена внутренней фракционной борьбой.

Малейший бой мог привести её к полному уничтожению. КПК знала, что, если бы ей пришлось сражаться с японцами, то она была бы неспособна нанести поражение даже одной дивизии японской армии. С точки зрения КПК, главным смыслом её призыва к «национальному единству» было удержание своей собственной власти, а не спасение нации. Поэтому, сотрудничая с Гоминьданом, КПК осуществляла «известную партийному составу и приводимую к исполнению внутрипартийную политику предпочтения борьбы за политическую власть».

После того, как японцы заняли город Шеньян 18 сентября 1931 года и этим расширили свой контроль над большими территориями в северо-восточном Китае, КПК фактически воевала плечом к плечу с японскими захватчиками, с целью победить Гоминьдан. В декларации, написанной в ответ на японскую оккупацию, компартия призывала людей, проживающих в управляемых Гоминьданом областях, к мятежу и настраива-ла «рабочих устраивать забастовки, крестьян — наводить беспорядки, студентов — бойкотировать занятия, бедных людей — бросать работу, солдат — восставать». Всё это делалось с целью свергнуть национали-стическое правительство Гоминьдана.

Хотя КПК и призывала к сопротивлению Японии, сама она имела армейские подразделения лишь в отдельных районах и партизанские отряды, расположенные в лагерях, далеко от линии фронта. За исключением нескольких сражений, включая битву у Пинсин Гуань, КПК не внесла большого вклада в войну против Японии. В то же время она приложила все усилия, чтобы расширить свою собственную политическую базу. Когда японцы сдались, КПК вписала сдавшихся солдат в число служащих своей армии, утверждая, что армия увеличилась почти до 900 тысяч кадровых солдат в дополнение к двум миллионам бойцов-милиционеров.

Сражаясь с японцами, армия Гоминьдана, по сути, оказалась на линии фронта в полном одиночестве и потеряла в войне более 200 генералов. Командиры со стороны КПК не понесли почти никаких потерь. Однако все учебники КПК всегда утверждали, что Гоминьдан не оказал должного сопротивления японцам, и что именно КПК привела китайский народ к великой победе в войне с Японией.

«Перевоспитание» в Яньане. Создание наиболее устрашающих методов преследования

Призывая народ подняться на борьбу с японцами, КПК привлекла множество патриотической молодёжи в Яньань, а затем, воспользовавшись движением «Перевоспитание в Яньане», репрессировала их десятками тысяч. Со времени захвата контроля над Китаем КПК изображала Яньань как революционную «святую землю», но никогда не упоминала о преступлениях, которые она совершила в ходе так называемого «перевоспитания».

Движение «Перевоспитание в Яньяне» было самой крупной, самой тёмной и самой свирепой политической игрой, когда-либо разыгранной в человеческом мире. Во имя «очищения» страны от «яда», мелкой буржуазии, партия «размыла» все представления людей о нравственности, независимости мысли, свободе действий, терпимости и достоинстве. Первый шаг «перевоспитания» состоял в создании Досье персональных дел на каждого товарища, которое включало: личное заявление; историю участия в политической жизни; сведения о семейном и социальном происхождении и связях; автобиографию и самооценку идеологической перестройки; характеристику свойств достойного члена партии.

В Досье персональных дел каждый человек должен был перечислить всех своих знакомых со дня своего рождения, все важные события своей жизни, время и место их происхождения. Людей просили многократно писать для Досье об одном и том же, и любые упущения отмечались, как признаки «нечистоты». Каждый должен был писать о любой общественной деятельности, в которой он когда-либо принимал участие, особенно связанной с его вступлением в партию. Акцент был сделан на ход мыслей человека в процессе этой общественной деятельности.

Оценка своей личности как достойного члена партии была ещё важнее, и каждый должен был признаться в наличии любых антипартийных мыслей в сознании, в словах, в отношении к работе, в каждодневной жизни и в общественной деятельности. Например, каждый человек был обязан самокритично и тщательно проанализировать, не ставил ли он личные интересы превыше общественных, не использовал ли он партийную работу для достижения личных целей, не пошатнулась ли его вера в революционное будущее, не боялся ли он смерти во время сражений и не тосковал ли он без членов своей семьи или супруги, вступив в партию или армию. При этом не существовало никаких объективных критериев для оценки личности, поэтому почти у каждого были найдены недостатки.

Для получения «признаний» у кадровых политических работников, проверяемых с целью выявления «затаившихся предателей», использовалось принуждение, что привело к бесчисленным измышлениям и ложным беспричинным обвинениям, в результате чего большое число партийных работников подверглось преследованию. «Перевоспитание в Яньане» называли «чисткой человеческой природы». Однажды специальная рабочая группа прибыла в Университет военных дел и политики и на протяжении двух месяцев своей работы по проверке личных дел персонала учинила там «красный террор».

Для получения признаний использовались различные методы, включая «импровизированные» признания, «показательные» признания, «групповые убеждения», «пятиминутные убеждения», личный совет, отчёты собраний и выявление «редисок» (красных снаружи и белых внутри). Использовалось и «фотографирование» — выстраивание всех в линию на сцене для проверки. Те, кто казались встревоженными, были идентифицированы как подозреваемые и как объекты для дальнейшего расследования.

Даже представители Коминтерна были поражены методами, используемыми в процессе «перевоспитания», говоря, что атмосфера в Яньане была угнетающей. Люди не смели общаться друг с другом. У каждого были свои личные цели, и каждый был встревожен и напуган. Никто не осмеливался говорить правду или защищать несправедливо наказанных друзей, потому что каждый пытался спасти свою собственную жизнь. Порочные люди — те, кто льстил, лгал и оскорблял других — продвигались по службе; унижение стало образом жизни в Яньане. Приходилось или унижаться самим, или унижать других. Вынужденные утратить достоинство, честь, стыд и любовь друг к другу ради спасения своих собственных жизней и служебного положения, люди были доведены до грани безумия. Они перестали выражать своё собственное мнение и лишь пересказывали статьи партийных вождей.

Точно такая же система морального гнёта использовалась во всех политических действиях КПК со времён захвата ею власти в Китае.

Три года гражданской войны. Предательство страны ради захвата власти

Российская буржуазно-демократическая революция, произошедшая в феврале 1917 года, была по своим масштабам относительно умеренным восстанием. Однако российский царь поставил интересы страны на первое место и принял решение отречься от трона. В это время В. Ленин поспешно возвратился в Россию из Германии и организовал там второй переворот. Затем во имя социалистической революции он убил свергнувших царя, но принадлежащих к классу капиталистов революционеров, и таким образом задавил буржуазную революцию в России. КПК, как и В.Ленин, воспользовалась плодами народной революции. После того как завершилась антияпонская война, КПК для того, чтобы свергнуть правительство Гоминьдана, развязала так называемую «Освободительную войну» (1946—1949 г.г.) и таким образом снова принесла китайскому народу бедствия и страдания.

КПК широко известна своей «стратегией большой толпы» — принесением в жертву огромного количества жизней ради собственной победы. В нескольких сражениях с Гоминьданом, включая сражения, проведённые в Ляоси-Шеньяне, Бэйцзине-Тяньцзине и Хуай-Хай, КПК использовала самую примитивную, варварскую и антигуманную тактику, в результате которой было принесено в жертву огромное число бойцов компартии. При осаде города Чанчунь в области Цзилинь в северо-восточном Китае, чтобы истощить пищевые запасы в городе, КПК приказала Народной освободительной армии (НОА) не выпускать людей из города. В течение двух месяцев осады Чанчуня почти 200 тысяч человек умерли от голода и холода. Но НОА не позволила людям выехать из города. После того, как сражение было закончено, КПК бесстыдно утверждала, что они «освободили Чанчунь без единого выстрела».

С 1947 по 1948 год КПК подписала с Советским Союзом два соглашения («Харбинское» и «Московское»), в результате которых Китай отдавал своё национальное имущество и ресурсы северо-востока страны в обмен на полную поддержку Советским Союзом Китая в его иностранных и военных делах. В соответствии с этими соглашениями, Советский Союз обязался поставить КПК 50 самолётов; в рассрочку, в два приёма, отдать КПК оружие, оставленное капитулировавшими японцами; по низким ценам продать компартии контролируемую СССР амуницию и боеприпасы, находящиеся на северо-востоке Китая.

По условиям договора в случае, если бы Гоминьдан начал высадку десанта на северо-востоке страны, Советский Союз был обязан тайно поддержать армию КПК. Кроме того, Советский Союз взял на себя обязательство помочь КПК взять под контроль Синьцзян в северо-западном Китае. В соответствии с этими соглашениями КПК и Советский Союз также обязались построить союзнические воздушные силы; СССР обязался помочь оснастить 11 подразделений армии КПК и транспортировать одну треть поставляемого компартии Америкой оружия (стоимостью 13 миллиардов долларов) в северо-восточный Китай. Чтобы получить советскую поддержку, КПК обещала Советскому Союзу определённые наземные и воздушные транспортные привилегии на северо-востоке страны; предложила СССР информацию о действиях, как правительства Гоминьдана, так и американских вооружённых сил; предоставила Советскому Союзу боеприпасы и продукты, производимые на северо-востоке страны (хлопок, сою) в обмен на передовое оружие; предоставила Советскому Союзу льготные права на ведение горных разработок в Китае; разрешила Советскому Союзу разместить свои войска на северо-востоке и в Синьцзяне; а также сформировать дальневосточное Управление КГБ в Китае. В случае войны в Европе КПК обязалась послать экспедиционную армию численностью в 100 000 человек плюс 2 миллиона чернорабочих в поддержку Советского Союза. Кроме того, при необходимости КПК обещала объединить некоторые определённые области в провинции Ляонин с Северной Кореей.

Проявление злых свойств сущности компартии

Историю КПК характеризует вечный страх

Самая заметная характерная черта КПК — это её вечный страх. С момента своего возникновения КПК была озабочена лишь идеей самосохранения. Эта озабоченность помогла ей преодолеть страх, таящийся под её постоянно меняющимся внешним обликом. КПК походит на раковую клетку, которая распространяется и пронизывает каждую часть тела, убивает вокруг себя здоровые клетки и неудержимо, бесконтрольно разрастается. В наше время, в нашу эпоху, общество неспособно уничтожить такой мутированный фактор, как КПК, и не имеет никакой альтернативы, кроме как позволить ему свободно размножаться. Этот фактор-мутант настолько силён, что ничто в пределах уровня и диапазона его распространения не может остановить его. Большая часть общества осквернена, и всё больше и больше территорий земного шара наводнены коммунизмом или коммунистическими элементами. Эти элементы непрерывно усиливаются и эксплуатируются компартией и, в результате, приводят к упадку нравственности общества.

Партия не верит в какие-либо общепризнанные критерии нравственности и справедливости. Все её принципы преследуют исключительно её собственный интерес. Она эгоистична в самой своей основе, и не существует никаких принципов, которые могли бы ограничить или контролировать её намерения. Опираясь на свои собственные принципы, партия вынуждена постоянно менять свой внешний облик, каждый раз изменяясь до неузнаваемости.

Так, например, на ранних этапах своего развития, когда выживание КПК было под угрозой, она присоединялась к компартии Советского Союза, к Гоминьдану, к правительству Гоминьдана и к народной революции. После завоевания власти она внедрилась в различные формы оппортунизма, в умы и чувства граждан, в социальные и управленческие структуры — во что угодно, лишь бы на это можно было «наложить свою руку». КПК использовала каждый кризис как возможность захватить ещё больше власти и усилить свои средства контроля.

Настойчивое следование злу — «волшебное оружие» КПК

КПК утверждает, что революционная победа зависит от трёх видов «волшебного оружия»: политического устройства партии, вооружённой борьбы и объединённых фронтов. Урок с Гоминьданом предоставил КПК ещё два вида такого «оружия»: пропаганду и шпионаж. Любое «волшебное оружие» партии содержало девять унаследованных черт КПК: зло, обман, провокации, бандитизм, шпионаж, грабеж, борьба, уничтожение и контроль.

Марксизм-ленинизм порочен по своей природе. Как ни странно, китайские коммунисты действительно не понимают марксизма-ленинизма. Линь Бяо21 говорил, что на самом деле очень немногие члены КПК действительно читали работы Маркса и Ленина. Общество считало Чу Чиубая22 идеологом, но он признавался, что прочитал лишь очень не многие работы по теории марксизма-ленинизма. Идеология Мао Цзэдуна — это сельская версия марксизма-ленинизма, пропагандирующая крестьянское восстание.

Теория Дэн Сяопина о первичной стадии социализма носит капиталистическую окраску. «Тройное представительство» Цзян Цзэминя23 было буквально собрано по кусочкам из ничего. КПК действительно никогда не понимала, что такое марксизм-ленинизм, но унаследовала от него все его самые злые аспекты, к которым она присоединила и свой собственный ещё более порочный опыт.

Объединённый фронт КПК — это союз обмана и краткосрочных расплат. Целью Объединённого фронта было усилить власть КПК, помочь ей из одиночки превратиться в огромный клан и изменить соотношение между её друзьями и врагами. Единство требовало проницательности — различения врагов от друзей; между теми, кто был слева, кто в середине и кто справа; с кем и когда необходимо подружиться, и кто и когда должен был подвергнуться нападению. КПК легко превращала своих бывших врагов в друзей, а затем снова во врагов. Например, в период демократической революции партия объединилась с капиталистами; а в ходе социалистической революции она капиталистов уничтожила. Ещё одним примером является случай, когда такие лидеры демократических партий как Чжан Боцзюн24 и Луо Лонцзи25, соучредители Китайской Демократической Лиги, были использованы компартией как сторонники КПК в течение периода захвата ею государственной власти, а позже подверглись гонениям как «реакционеры».

Коммунистическая партия — это банда искушённых профессионалов

Коммунистическая партия использовала двустороннюю стратегию: мягкость и гибкость с одной стороны, а с другой — твёрдость и жёсткость. Её более мягкие методы включают пропаганду, объединение фронтов, сеяние разногласий, шпионаж, подстрекательство к восстанию, лицемерие, посягательство на личность, «промывание мозгов», ложь и обман, сокрытие правды, моральное давление и создание атмосферы страха. Воплощая всё это в жизнь, КПК выращивает синдром страха в народных сердцах, который впоследствии приводит к тому, что люди легко забывают проступки партии. Эти методы способствуют искоренению в людях их человеческой природы и воспитанию в них злонамеренности.

Жёсткие методы КПК включают насилие, вооружённую борьбу, преследование, политические кампании, убийство свидетелей, похищение, подавление инакомыслия, вооружённые нападения, периодическое подавление сопротивления и т. д. Эти агрессивные методы порождают и укрепляют страх.

КПК использует и мягкие и жёсткие методы одновременно. Так, в некоторых случаях могут быть использованы послабления, а в других в то же самое время будет наблюдаться усиление строгого режима; или применяемые методы могут быть смягчены внешне и в то же время ужесточены внутренне. Так в период послабления КПК поощряла свободу слова и самовыражения, но, словно выманивая змею из её норы, стала немедленно преследовать всех тех, кто действительно открыто высказывал своё мнение, в следующем за послаблением периоде строгого контроля.

КПК часто использовала демократию, бросая вызов Гоминьдану, но когда интеллигенция в контролируемых КПК областях не соглашалась с партией, ее представителей подвергали пыткам и даже обезглавливанию. В качестве примера можем рассмотреть позорный случай «диких лилий». Мыслитель того времени Ван Шивей (1906—1947) написал эссе «Дикие лилии», в котором выразил свои идеалы равенства, демократии и человеколюбия. За это он был подвергнут коммунистами «чистке» в период движения «Перевоспитание в Яньане» и зарублен топорами в 1947 году.

Старый чиновник, перенесший невероятные мучения в период кампании «Перевоспитание в Яньане», вспоминал, что когда его схватили и, оказывая сильное давление, заставляли признаться в предательстве, единственное, что он мог сделать, это предать собственную совесть и дать фальшивые показания. Сначала ему было стыдно за то, что он оболгал своих товарищей. Он ненавидел себя так, что хотел покончить жизнь самоубийством. Однажды всё так совпало, что в помещении, где он находился, на столе был оставлен пистолет. Он схватил его, приставил к голове и нажал на курок. В пистолете не оказалось пуль! В этот момент вошёл человек, который расследовал его дело, и сказал: «Хорошо, что Вы признали свой поступок неправильным. Политика партии снисходительна.

Коммунистическая партия знала, что вы дошли до предела, и знала, что вы были «лояльны» по отношению к партии, так что вы прошли испытание». КПК всегда сначала ставит человеку смертельную ловушку, а затем наслаждается его болью и унижением. Когда человек достигает уже полного предела и желает лишь смерти, в этот момент появляется «великодушная» партия и показывает человеку, как надо жить. Как говорится, «лучше живой трус, чем мёртвый герой». В результате человек становится крайне благодарным партии и относится к ней как к спасителю. Спустя годы этот чиновник узнал о Фалуньгун, зародившейся в Китае практике совершенствования. Он почувствовал, что практика хорошая. Однако когда началось преследование Фалуньгун в 1999 году, болезненные воспоминания о прошлом вновь посетили его, и он больше не осмеливался говорить, что Фалуньгун несёт добро.

Пережитое последним императором Китая Пуи26 схоже с жизненным опытом этого чиновника.

Заключённый компартией в тюрьму и став свидетелем происходящих у него на глазах многочисленных убийств, он думал, что скоро убьют и его. Чтобы выжить, он полностью изменил своим убеждениям и сотрудничал с тюремными охранниками. Позже он написал автобиографию под названием «Первая половина моей жизни», которая использовалась КПК как успешный пример идеологической «перековки» человека.

Согласно современным медицинским исследованиям, известно, что многие люди, оказавшиеся жертвами интенсивного насилия и изоляции, приобретают «стокгольмский синдром» — патологическое чувство зависимости от своих угнетателей. В таких случаях настроения жертвы — счастье или гнев, радость или горе — продиктованы настроением захватчиков. Малейшая любезность к жертве принимается ею с глубокой благодарностью. Рассказывают случаи, когда у жертвы развивается «любовь» к захватчикам. Это психическое явление давно и успешно использовалось КПК и против своих врагов, и в стремлении контролировать и изменять умы граждан Китая.

Самое большое зло — это сама партия

Большинство генеральных секретарей КПК были заклеймены как антипартийцы. Совершенно ясно, что КПК имеет свою собственную жизнь и своё собственное независимое тело. Партия управляет чиновниками, а не наоборот. В «советских районах» провинции Цзянси, в то время как КПК была окружена войсками Гоминьдана и едва выживала, она всё ещё проводила чистки внутри своих рядов во имя расправы с «антибольшевистским корпусом (AБ-корпус)»: по ночам казнила своих собственных солдат или, чтобы сэкономить пули, забивала их до смерти камнями. В северной области Шаньси, в то время как КПК была зажата между японцами и Гоминьданом, она начала проводить кампанию «Перевоспитание в Яньань» — массовые чистки и многочисленные убийства людей.

Однако этот образ КПК (неуёмного убийцы в таких массовых масштабах) не препятствовал компартии в расширении своей власти и впоследствии в господстве над всем Китаем. Более того, КПК распространила этот «образец» внутреннего соперничества и убийства друг друга от небольших «советских районов» на целую нацию.

КПК похожа на злокачественную опухоль: от слишком стремительного развития центр опухоли уже умер, но она продолжает распространяться на здоровые органы. После того, как раковые клетки проникают в разные органы, начинают расти новые опухоли. Независимо от того, насколько хорош или плох человек с самого начала, после присоединения к КПК он становится частью её разрушительной силы. Чем честнее человек, тем более неистовым становится он в разрушении. Несомненно, опухоль КПК будет расти до тех пор, пока не останется ничего, чем она может подпитываться. Тогда рак, конечно же, погибнет.

Основатель КПК Чэнь Дусю был интеллигентом, лидером студенческого движения «Четвёртое мая». Он проявил себя как сторонник ненасилия и предупреждал членов КПК, что если они попытаются обратить Гоминьдан в коммунистическую веру или будут слишком интересоваться властью, это, несомненно, приведёт к напряжённым отношениям в их рядах. Будучи одним из самых активных людей своего поколения, принимавших участие в студенческом движении «Четвёртое мая», Чэнь был также терпимым человеком. Однако он стал первым, кого заклей-мили «правым оппортунистом».

Другой лидер КПК Цюй Цюбай полагал, что члены КПК должны участвовать в сражениях и борьбе, организовывать восстания, ниспровергать власть и использовать чрезвычайные меры, чтобы вернуть китайское общество к его нормальному существованию. Однако перед своей смертью он признался: «Я не хочу умереть как революционер. Я давным-давно вышел из вашего движения. Что ж, история сыграла шутку, приведя меня, интеллектуала, на политическую арену революции и продержав меня там много лет. И всё-таки я не смог преодолеть мои собственные дворянские понятия. Я так и не смог стать бойцом пролетариата»27.

Лидер КПК Ван Мин по совету Коминтерна приводил доводы в пользу объединения с Гоминьданом в войне против японцев вместо того, чтобы расширять занятые КПК территории. На партийных собраниях Мао Цзэдун и Чжан Вэньтян28 не могли ни разубедить своего товарища в необходимости объединения с гоминьданом, ни раскрыть ему правду о реальной ситуации: из-за ограниченной военной силы Красной Армии они сами были не в состоянии противостоять даже одной дивизии японцев.

Если бы вопреки здравому смыслу КПК приняла решение воевать с Японией, тогда история Китая, конечно, была бы иной. Мао Цзэдун был вынужден молчать на собраниях. Позже Ван Мин был изгнан сначала за отклонение в сторону «левого крыла», а затем заклеймён как оппортунист, сторонник идеологии «правого крыла».

Ху Яобан, другой секретарь партии, вынужденный уйти в отставку в январе 1987 года, в своё время вернул себе поддержку китайского народа, реабилитировав многих невинных жертв КПК, названных преступниками в период культурной революции. Однако впоследствии он был изгнан с занимаемой должности.

Чжао Цзиян, последний из свергнутых секретарей КПК29, хотел помочь КПК провести в жизнь партийную реформу, но его действия ему дорого стоили.

Так чего же мог достичь каждый новый лидер КПК? В действительности, преобразование компартии равносильно её смерти, поэтому КПК всегда быстро отбирала власть у любых реформаторов. Существуют определённые границы того, что членам КПК позволяется делать, если они хотят преобразовать партийную систему. Так что, нет ни малейшего шанса, что когда-либо произойдёт преобразование КПК.

Если все главы партии превратились в «плохих людей», каким образом КПК смогла распространить революцию? Во многих случаях, когда КПК была на высоте, то есть самой злобной, её самые высоко стоящие функционеры теряли занимаемые посты. Это происходило потому, что их степень зла не соответствовала высокому стандарту партии, которая многократно выбирала только самых злобных. Многие партийные руководители заканчивали свою политическую карьеру очень трагично, но КПК всегда выживала.

Не те лидеры КПК, которые имели влияние на партию, а те, которые могли понять её злые намерения и следовать им, удерживались на своих постах. Именно они усиливали способность КПК к выживанию во время кризисов и полностью отдали себя партии. Неудивительно, что эти члены партии, которые могли биться с Небесами, воевать с Землёй, бороться против других людей, никогда не могли противиться партии. Именно они являются покорным орудием в руках партии, или иначе, они связаны с партией неразрывным родством.

Бесстыдство стало поразительным качеством сегодняшней КПК. По словам партии все её ошибки произошли из-за действий отдельных партийных лидеров, например таких, как Чжан Гуотао30 или «Банда четырёх»31.

Мао Цзэдун по оценке партии совершил три ошибки и имел семь достижений, в то время как Дэн Сяопин считал, что он совершил четыре ошибки и имел шесть достижений, но сама партия никогда не ошибалась. И даже если партия была когда-то неправа, то, ну что ж, сама партия и исправила эти ошибки. Поэтому партия велит своим членам «смотреть вперёд» и «не застревать в воспоминаниях о прошлом».

С течением времени многое может меняться: коммунистический рай уже превращён в непритязательную цель социалистического обеспечения пропитанием и жилищем; марксизм-ленинизм заменён «Тройным представительством». Можно даже не удивляться, если КПК вдруг нач-нет поддерживать демократию, предоставит народу свободу вероисповедания, внезапно откажется от Цзян Цзэминя или реабилитирует Фалуньгун: КПК пойдёт на всё, если ей это будет необходимо для удержания власти. Лишь одно остаётся неизменным в сущности КПК — преследование целей партии, целей выживания, удержания власти и контроля. КПК смешала всё — насилие, террор и насильственную идеологическую обработку — с целью сформулировать свою теоретическую основу, ко-торая впоследствии превратилась в сущность партии, в её высшие прин-ципы, стала духом её лидеров, отлаженным механизмом всей партии, а также критерием оценки действий всех членов КПК. Коммунистическая партия тверда, как сталь, и её дисциплина столь же тверда. Намерения всех членов партии должны быть унифицированы, а их действия должны полностью соответствовать политическим задачам партии.

Заключение

Почему История предпочла коммунистическую партию любой другой политической силе в Китае? Как мы знаем, в мире есть два выбора, две силы. Одна сила старая и злая, и её цель состоит в том, чтобы совершать зло и выбрать ложный путь. Другая сила справедливая и положительная, она выбирает правильный и добрый путь. КПК была выбрана старыми силами именно потому, что она вобрала в себя всё зло мира — китайское и иностранное, прошлое и настоящее. Она является типичным пред-ставителем злых сил. КПК в полной мере воспользовалась народной врожденной невинностью и добродетелью для того, чтобы обмануть людей, и затем шаг за шагом обрести сегодняшнюю способность к разрушению.

Что подразумевала партия, когда утверждала, что не будет никакого нового Китая без коммунистической партии? События, произошедшие в период с 1921 года, когда была основана КПК, до 1949 года, когда она захватила политическую власть, свидетельствуют о том, что без обмана и насилия КПК не оказалась бы у власти. КПК отличается от всех других типов организаций тем, что следует за извращённой идеологией марксизма-ленинизма и не имеет никаких сдерживающих начал. Всё, что она делает, она объясняет высокими теориями и хитро связывает их с событиями, происходящими в определённых слоях народных масс, таким образом «оправдывая» свои действия. Каждый день она распро-страняет пропаганду, приукрашивая свою стратегию различными принципами и теориями и доказывая свою «вечную правоту».

Развитие КПК — это бесславный процесс накопления зла. История КПК точно указывает на её незаконность. Китайский народ не избрал КПК по своей воле; наоборот, используя свои злые черты, унаследованные от Коммунистической партии Советского Союза (обман, прово-кации, бандитизм, шпионаж, грабёж, борьбу, уничтожение и контроль), КПК навязала китайскому народу коммунизм — этот инородный злой призрак.

---

Читайте далее:
Комментарий 3. Тирания коммунистической партии Китая

__________________________

21 — Линь Бяо (1907—1971) — один из старших лидеров КПК, член Политбюро КПК при Мао Цзэдуне, зам. председателя Китая (1958) и министр обороны (1959). Лина считают архитектором Великой культурной революции. Лин был преемником Мао в 1966 г., но был изгнан в 1970 г.Ощущая своё поражение, Лин, по сообщениям, был вовлечён в попытку переворота и пытался бежать в СССР на самолёте. Самолёт потерпел аварию в Монголии, и Лин погиб.

22 — Чу Чиубай (1899—1935) — один из ранних лидеров КПК и один из левых известных писателей.Он был захвачен Гоминьданом 23 февраля 1935 г. и умер 18 июня того же года.

23 — «Тройное представительство» было впервые упомянуто в речи Цзян Цзэминя в феврале 2000 года. Согласно этой доктрине, партия должна всегда поддерживать развитие передовых производительных сил Китая, ориентацию на передовую культуру и фундаментальные интересы подавляющего большинства китайского народа.

24 — Чжан Боцзюн (1895—1969) — один из основателей Китайской демократической лиги — демократической партии Китая. В 1957 г. он был назван Мао Цзэдуном «реакционером номер один»; и он один из немногих, не реабилитированных после культурной революции.

25 — Луо Лонцзи (1898—1965) — один из основателей Китайской демократической лиги. Также назван Мао Цзэдуном «реакционером номер один» в 1958 г.

26 — Пуи (1871—1967) — последний император (1895—1908) Китая, правивший под именем Цзай Тянь. Когда он сложил полномочия, новое республиканское правительство предоставило ему большую правительственную пенсию и разрешило жить в запретном городе в Пекине до 1924 года. После 1925 г. он жил в японской концессии в Тяньцзине. В 1934 г., правя под именем Кан Те, он стал императором японского марионеточного государства Манчукуо или Маньчжурии. Захвачен советскими войсками в 1945 г. и содержался в заключении. В 1950 г. передан китайским коммунистам и до 1959 г. содержался в тюрьме, пока Мао Цзэдун не предоставил ему амнистию.

27 — Из книги Цюй Цюбай «Ещё несколько слов» 23 мая 1935 перед его смертью 18 июня 1935 г.

28 — Чжан Вэнтян (1900—1976) — один из лидеров КПК 1930-х годов, заместитель министра иностранных дел Китая с 1954 по 1960 гг. Он преследовался во время культурной революции до смерти в 1976 г. Реабилитирован в 1979 г.

29 — Последний из десяти генеральных секретарей КПК, который был отстранён из-за его несогласия с применением силы для подавления студенческих выступлений на площади Тяньаньмэнь в 1989 г.

30 — Чжан Гуотао (1897—1979) — один из основателей КПК, исключён из КПК в апреле 1938 г. В 1948 г. он переехал в Тайвань, затем в Гонконг. Иммигрировал в Канаду в 1968 г.

31 — «Банда Четырёх» сформирована женой Мао Цзэдуна Цзян Цин (1913—1991), работником шанхайского отдела пропаганды Чжан Чунчао, литературным критиком Яо Венюан и шанхайским охранником Ван Хонвеном. Они пришли к власти во время Великой культурной революции и руководили политикой страны до 1970-х годов.

#img_left_nostream#Чжан Фучжэнь было 38 лет, она была сотрудницей парка Сяньхэ в городе Пинду провинции Шаньдун Китая. В ноябре 2000 года она направилась в Пекин с апелляцией в защиту Фалуньгун, и была схвачена властями. По достоверным сведениям сотрудников полиции, Чжан Фучжэнь подвергалась пыткам и издевательствам, ее раздели и сбрили все волосы. Затем её привязали за руки и за ноги к кровати, и она была вынуждена облегчаться прямо в кровать. Позже полицейские сделали ей инъекцию неизвестного токсичного препарата, от введения которого Чжан испытывала такую боль, что едва не лишилась рассудка. Она билась на кровати от невыносимой боли, пока не скончалась. Всю эту сцену наблюдали служащие «Комитета 610» (статья об этом была опубликована на сайте Минхуэй (китайская версия сайта «Прозревшая Мудрость) 31 мая 2004 г).

Ян Лижун, 34-х лет, проживала на улице Бэймэнь города Динчжоу уезда Баодин провинции Хэбэй. Ее семья часто подвергалась притеснениям и запугиванию полицией, поскольку она занималась Фалуньгун. 8 февраля 2002 года в результате ночного рейда полиции, муж г-жи Ян, работающий оператором в Бюро стандартов и метрологии, был сильно психологически травмирован, поскольку боялся потерять работу. Он не смог выдержать мощного давления властей. На следующее утро, воспользовавшись тем, что их пожилые родители вышли из дома, он задушил свою жену. Ян Лижун трагически погибла, оставив 10-летнего сына. Ее муж сразу же сообщил властям о случившемся, и полиция спешно прибыла на место преступления, чтобы провести вскрытие г-жи Ян, тело которой еще не остыло. Они вырезали ее внутренние органы, когда тело ещё было теплым, и текла кровь. Сотрудник Бюро общественной безопасности Динчжоу сообщил: «Это было не вскрытие, а вивисекция (живосечение)!» (статья об этом была опубликована на сайте Минхуэй от 22 сентября 2004 года).

В трудовом лагере Ваньцзя провинции Хэйлунцзян женщину, находившуюся на восьмом месяце беременности, подвесили на перекладине. Ее руки перетянули грубой веревкой, которую пропустили через блок, прикрепленный к перекладине. Потом из-под нее выбили стул, и она повисла в воздухе. Перекладина находилась на высоте 3-4 метров над землей. Другой конец веревки был в руках охранников. Когда они тянули веревку, женщина повисала в воздухе. Затем они отпускали веревку, и она падала на пол. Они издевались над ней до тех пор, пока у нее не произошел выкидыш. Еще более жестоким было то, что ее мужа заставляли смотреть на это (см. статью на сайте «Минхуэй» от 15 ноября 2004 года с интервью Ван Юйчжи, больше 100 дней подвергавшейся пыткам в исправительно-трудовом лагере Ваньцзя).

Эти ужасающие трагедии произошли в современном Китае. Это случилось с практикующими Фалуньгун, которые подвергаются жестоким мукам, и это лишь незначительная часть бесчисленных случаев пыток, происходящих в течение последних пяти лет в ходе непрекращающихся репрессий.

С тех пор как Китай стал проводить реформу «экономической открытости», Коммунистическая партия Китая (КПК) старается создать положительный, либеральный образ страны в глазах международного сообщества. Однако безрассудные широкомасштабные репрессии Фалуньгун за последние пять лет, невообразимые по своей жестокости, позволили международному сообществу еще раз увидеть истинное лицо КПК и быть свидетелями нарушений прав человека, что стало огромным позором для компартии. В то время как общественность Китая, ошибочно полагая, что КПК непрерывно улучшается и развивается, привычно переложила ответственность за жестокость, проявляющуюся в судебных и правоохранительных органах Китая, на низкий моральный уровень полиции. Однако жестокие систематические репрессии Фалуньгун, охватывающие все уровни китайского общества, полностью развеяли заблуждение об улучшении прав человека. В настоящее время многие люди начинают задумываться, почему такое кровавое и безумное по своей жестокости преследование могло произойти в Китае. Почему, когда 20 лет назад после хаоса Великой Культурной революции был восстановлен общественный порядок, страна вновь погрузилась в этот кошмар? Почему Фалуньгун, которым занимаются более чем в 60 странах мира, поддерживающий принцип «Истина, Доброта, Терпение», подвергается репрессиям только в Китае и нигде более в мире? Каковы взаимоотношения Цзян Цзэминя и КПК в ходе этих репрессий?

У Цзян Цзэминя отсутствуют и нравственность и способности. Без такого хорошо отлаженного механизма убийств и лжи, как у КПК, он не смог бы осуществить подобный геноцид, который распространился по всему Китаю и даже проник за рубеж. Одновременно и КПК в атмосфере политики международной открытости и стремления соединиться с остальным миром, было бы трудно противодействовать этому движению, если бы не было такого упрямого диктатора, как Цзян Цзэминь, который настоял на своем решении. Тайный сговор и «совпадение амплитуды колебаний» между Цзян Цзэминем и злобным духом КПК усилили жестокость преследования до беспрецедентного уровня. Это подобно тому, как крик в горах может привести к лавине и бедствию.

Цзян Цзэминь родился в 1926 году – в год бедствий. Подобно Коммунистической партии Китая, скрывающей свою кровавую историю, Цзян Цзэминь также скрывал от партии и китайского народа свою историю предателя Китая.

Вторая мировая война была в самом разгаре, когда Цзян Цзэминю исполнилось 17 лет. Патриотически настроенные молодые люди один за другим уходили на фронт сражаться с Японией, спасая Китай, но Цзян Цзэминь предпочел продолжить в 1942 году высшее образование в Центральном университете, учрежденном в Наньцзине марионеточным режимом Ван Цзиньвэя. Изучение различных источников позволяет предположить, что истинной причиной этого является то, что родной отец Цзян Цзэминя, Цзян Шицзюнь, имел высший офицерский чин в отделении антикитайской пропаганды японской армии. Цзян Шицзюнь служил японцам, оккупировавшим провинцию Цзянсу в ходе вторжения в Китай. Он был предателем Китая.

Если говорить об измене и предательстве, Цзян Цзэминь и КПК похожи: они настолько лишены сочувствия и любви к китайскому народу, что осмеливаются безжалостно убивать невинных людей.

После того как компартия победила в гражданской войне с Гоминьданом, Цзян Цзэминь, чтобы проникнуть в ряды КПК ради собственного благополучия и положения в обществе, солгал, что его усыновил и воспитал его дядя Цзян Шанцин. Его дядя вступил в КПК в молодом возрасте и позже был застрелен бандитами. Благодаря этой сфабрикованной семейной истории, он смог всего за несколько лет продвинуться от мелкого чиновника до заместителя министра электронной промышленности. Продвижение Цзян Цзэминя стало возможным благодаря не способностям, а связям и протекции. Во время пребывания в должности секретаря горкома Шанхая Цзян Цзэминь не жалел усилий, чтобы добиться расположения таких партийных боссов, как Ли Сяньнянь и Чэнь Юнь[1], которые каждый год приезжали в Шанхай встречать праздник Весны (китайский Новый год). Однажды, будучи секретарем горкома Шанхая, он простоял несколько часов в метель, на морозе, чтобы лично вручить торт ко дню рождения Ли Сяньняня.

Бойня «Четвертого июня» 1989 года на площади Тяньаньмэнь была другой поворотной точкой в судьбе Цзян Цзэминя. Он стал Генеральным секретарем КПК, организовав закрытие либеральной газеты World Economic Herald, отправив председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Вань Ли под домашний арест и поддержав расправу «4 июня». Еще перед началом бойни Цзян Цзэминь направил секретное письмо Дэн Сяопину, требуя предпринять в отношении студентов «решительные меры», т.к. в противном случае, «и народ и партия будут порабощены». В течение последних 15 лет Цзян во имя «стабильности, как первостепенного приоритета» руководил жестоким подавлением и убийством всех инакомыслящих и групп, придерживающихся независимых убеждений.

Если взглянуть на историю Цзян Цзэминя, претендующего на роль сироты и мученика КПК, а на самом деле старшего сына предателя Китая, то он сам следовал примеру лжи коммунистической партии Китая. Он копировал практику убийств КПК, поддерживая бойню «Четвертого июня» и подавляя демократическое движение и религиозные убеждения.

Цзян Цзэминь и Коммунистическая партия Китая имеют постыдную схожую сущность и историю. Вследствие этого, у них обоих острое ощущение ненадежности своей власти.

История международного коммунистического движения написана кровью сотен миллионов человек. Почти каждая коммунистическая страна прошла процесс, аналогичный сталинскому подавлению контрреволюции в бывшем Советском Союзе. Миллионы и даже десятки миллионов невинных людей были жестоко убиты. В 1990-х годах Советский Союз прекратил свое существование, и Восточная Европа подверглась глубоким переменам. Коммунистический блок неожиданно потерял более половины своей территории. КПК вынесла из этого большой урок, осознав, что прекращение репрессий и предоставление свободы слова означает подписание собственного смертного приговора. Если люди будут свободно выражать себя, как сможет КПК сокрыть свои кровавые злодеяния? Как сможет оправдать свою лживую идеологию? Если прекратить репрессии, то неужели люди, превозмогшие угрозы и страх, не избрали бы для себя убеждения и жизнь, отличные от коммунистических? Тогда, как смогла бы КПК поддерживать социальную основу своего выживания?

По своей сути КПК осталась той же, несмотря на все совершенные внешние изменения. После бойни «Четвертого июня», Цзян Цзэминь требовал «уничтожить в зародыше все нестабильные факторы». Он сделал для себя вывод, что никогда не откажется от публичной лжи, продолжая подавлять людей до конца.

И именно в этот момент в Китае начал распространяться Фалуньгун. Поначалу, Фалуньгун многими воспринимался как вид цигуна, обладающего особенно большим эффектом излечения болезней и оздоровления. Позже люди осознали, что пять комплексов простых упражнений не являются сутью Фалуньгун. Главное заключалось в том, что он учит людей становиться лучше, основываясь на принципе «Истина, Доброта,Терпение».

Фалуньгун говорит об Истине, о том, что необходимо говорить лишь правду и делать праведное дело. КПК основывается на лжи для идеологической обработки людей. Если каждый будет говорить правду, общество узнает, что КПК возникла, благодаря заискиванию перед Советским Союзом, убийствам, арестам, бегству в подходящий момент, выращиванию опиума, использованию с выгодой для себя факта войны с Японией и т.п. Однажды КПК заявила: «Без лжи невозможно достичь чего-либо значительного». После того как КПК захватила власть, она начала проводить следующие одну за другой политические кампании, приводящие к бесчисленным кровавым жертвам. Побуждение честности в людях, таким образом, привело бы к неминуемому осуждению КПК.

Фалуньгун говорит о Доброте, о том, что необходимо в первую очередь думать о других, с милосердием относиться к окружающим при любых обстоятельствах. КПК всегда выступала за «жестокую борьбу и безжалостное подавление». Образцовый герой КПК Лэй Фэн[2] однажды сказал: «Мы должны безжалостно относиться к нашим врагам и быть к ним холодны, подобно суровой зиме». В действительности, КПК относилась подобным образом не только к врагам, она не лучше относилась и к своему собственному народу. Основатели коммунистической партии, верховные военачальники и маршалы, и даже председатель Китая подвергались безжалостным допросам, жестоким избиениям и страшным пыткам от рук своей же партии. Массовые убийства так называемых «врагов» были настолько жестокими, что волосы становятся дыбом. Если бы в обществе царила Доброта, массовые кампании, развязанные КПК и основанные на зле, никогда не смогли бы произойти.

В «Манифесте коммунистической партии» говорится, что история каждого общества является историей классовой борьбы. Это отражает общие взгляды коммунистической партии на историю и развитие всего мира. Фалуньгун же говорит о том, что при возникновении конфликта необходимо увидеть недостаток в себе. Этот поиск недостатков и повышенная требовательность к себе полностью противоположны философии борьбы и нападок коммунистической партии Китая.

Борьба является основным средством завоевания политической власти и выживания коммунистической партии. Коммунистическая партия периодически начинает политические кампании по подавлению определенных групп людей с целью усиления своей власти и «возрождения своего боевого революционного духа». Каждая кампания сопровождается жестокостью и ложью, чтобы усилить и возродить страх в людях, необходимый для поддержания власти.

С идеологической точки зрения философия, являющаяся опорой коммунистической партии и необходимая для ее выживания, полностью противоположна тому, чему учит Фалуньгун.

Люди, познавшие истину, лишены страха. Христианство подвергалось преследованию около 300 лет. Бесчисленное количество христиан было обезглавлено, сожжено на кострах или утоплено и даже было брошено на растерзание львам и тиграм, но они не отреклись от своей веры. Когда буддизм подвергался гонениям, его последователи, подобно христианам, оставались преданными своим убеждениям.

Одной из основных целей атеистической пропаганды является стремление заставить людей поверить в то, что не существует ни рая, ни ада, что отсутствует кармическое воздаяние, чтобы людей больше не сдерживала их совесть, чтобы вместо этого, они сосредоточили внимание на благосостоянии и комфорте, как реальности этого мира. В этом случае можно манипулировать слабостями человека, и коммунистическая партия может, используя запугивание и соблазны, полностью контролировать человека. Люди, обладающие твердой верой, способны видеть то, что выше жизни и смерти. Они не поддаются иллюзиям мирского общества и спокойно относятся к жизненным соблазнам и угрозам жизни, сводя к нулю все попытки компартии манипулировать ими.

После событий «Четвертого июня» 1989 года идеология КПК пришла к полному упадку. В августе 1991 года коммунистическая партия бывшего Советского Союза распалась, за этим последовали огромные перемены в Восточной Европе. Всё это оказало большое влияние на КПК и сильно ее напугало. Когда она столкнулась с огромным кризисом, как у себя в стране, так и за рубежом, законность ее правления и перспективы существования оказались под большим вопросом. В это время КПК больше не могла объединять своих членов доктринами марксизма-ленинизма и маоизма. Вместо этого она прибегла к всеобщей коррупции в обмен на лояльность членов партии. Другими словами, последователям партии разрешалось обогащаться за счет хищений и растрат, что было невозможно для беспартийных. В особенности, после поездки Дэн Сяопина[3] по южному Китаю в 1992 году в Китае буйным цветом расцвели коррупция и спекуляция среди правительственных чиновников в сфере недвижимости и на фондовой бирже. Повсюду появились проституция и черный рынок. Повсеместно в Китае стали широко распространяться порнография, азартные игры и наркотики. Несправедливо было бы сказать, что в коммунистической партии нет ни одного хорошего человека, но общество уже давно потеряло доверие к партийным усилиям, направленным на «искоренение коррупции», и считает, что более половины государственных чиновников уже коррумпированы.

В то же время, высокие нравственные нормы, демонстрируемые практикующими Фалуньгун, следующими принципу «Истина, Доброта, Терпение», нашли отклик в сердцах людей. Фалуньгун привлек сотни миллионов человек, которые начали заниматься самосовершенствованием. Фалуньгун является нравственным зеркалом, которое по своей сути выявляет всю неправедность КПК.

Уникальность распространения Фалуньгун заключалась в том, что это происходило из уст в уста, от сердца к сердцу. У Фалуньгун свободная структура организации, при которой любой по желанию мог прийти и заниматься без всякой оплаты. Это сильно отличалось от жесткой структуры КПК. Несмотря на строгую организацию, на еженедельные политические чтения и групповые мероприятия, ячейки КПК существовали только на словах. Лишь немногие члены партии были согласны с партийной идеологией. Напротив, последователи Фалуньгун сознательно следовали принципу «Истина, Доброта, Терпение». Благодаря огромному эффекту Фалуньгун в укреплении здоровья и повышении нравственности, число занимающихся Фалуньгун быстро росло. Последователи добровольно изучали книги г-на Ли Хунчжи и сами распространяли Фалуньгун. За короткие семь лет число практикующих Фалуньгун выросло до ста миллионов человек. Когда они утром выполняли упражнения, музыку Фалуньгун можно было услышать почти в каждом парке Китая.

КПК заявила, что Фалуньгун «борется» с КПК за массы и что он является «религией». В действительности, Фалуньгун несет людям традиционную культуру, которую китайские люди давно утратили. Он является стимулом возрождения китайских традиций. Цзян Цзэминь и коммунистическая партия боятся Фалуньгун, поскольку, как только общество примет эту традиционную мораль, ничто не сможет помешать ее быстрому распространению. Подобная врожденная китайская традиция была сознательно скрыта и подавлялась коммунистической партией десятки лет. Возвращение к традициям явилось историческим выбором. Это путь возвращения, избранный большинством людей после бедствий и невзгод. Когда людям предоставляется подобный выбор, они способны отличить хорошее от плохого и могут отбросить свои плохие привычки. Возврат к традиционной культуре является естественным коренным отрицанием всего того, что пропагандирует коммунистическая партия. Это было подобно расшатыванию устоев КПК. Когда число последователей Фалуньгун превысило число членов коммунистической партии, можно себе представить, какой глубокий страх и зависть начала испытывать КПК.

В Китае коммунистическая партия осуществляет тотальный контроль над всеми составляющими общества. В сельской местности ячейки коммунистической партии существуют в каждой деревне. В городских районах комитеты КПК находятся в каждом административном учреждении. Армия, правительство и крупные предприятия пронизаны партийными структурами сверху донизу. Абсолютная монополия и исключительное право манипулирования являются основными способами КПК по поддержанию своего режима. В Конституции существует специальная формулировка о «постоянной руководящей роли партии». Последователи Фалуньгун более склонны принять принцип «Истина, Доброта, Терпение». КПК усмотрела в этом ни что иное, как «отрицание руководящей роли партии», что было для нее абсолютно недопустимо.

Истинные духовные верования не могут не быть вызовом для коммунистической партии. Поскольку законность коммунистического режима основывается на так называемом «историческом материализме» и желании построить «рай на земле», он может полагаться только на руководящую роль «авангарда всего мира», а именно, на коммунистов. Тем временем, внедрение практики атеизма позволило коммунистической партии свободно интерпретировать праведность и неправедность, добро и зло. В результате, фактически, отсутствовало упоминание о морали, добре и зле. Все, что нужно было знать людям, это то, что партия является «великой, выдающейся и справедливой».

Однако вера дает людям неизменные нормы добра и зла. Ученики Фалуньгун оценивают добро и зло, основываясь на принципе «Истина, Доброта, Терпение». Это явно мешает последовательным усилиям КПК по «унификации мышления людей».

Если продолжать наш анализ, можно найти еще много других причин, по которым Фалуньгун неугоден КПК. Однако любая из приведенных выше пяти причин является губительной для коммунистической партии Китая. В действительности, Цзян Цзэминь подавляет Фалуньгун по тем же причинам. Цзян Цзэминь начал свою карьеру со лжи о своем прошлом, поэтому он боится Истины. Он быстро обрел успех и власть путем подавления людей, поэтому, безусловно, ему не нравится Доброта. Он поддерживает свою власть путем политической борьбы в партии, поэтому, естественно, испытывает неприязнь к Терпению.

О мелочности и завистливости Цзян Цзэминя можно судить по следующему маленькому инциденту. Музей на раскопках поселения Хэмуду[4] в Юйяо (теперь там поселок) провинции Чжэцзян, являющемся крупным историческим и культурным памятником, находится под охраной государства. Когда-то Цяо Ши[5] оставил свою запись в книге отзывов памятника культуры Хэмуду. В сентябре 1992 года во время посещения музея Цзян Цзэминь увидел отзыв Цяо Ши, и его лицо потемнело. Сопровождавшие его занервничали, поскольку знали, что Цзян не терпит Цяо Ши, и что Цзян настолько любит показывать себя, что оставляет отзывы везде, где бы он ни появлялся, даже когда он посещал Управление дорожной полиции и Бюро общественной безопасности города Цзинань, а также ассоциацию пенсионеров-инженеров города Чжэнчжоу. Руководство музея не осмелилось проигнорировать мелочность Цзян Цзэминя. В последствии, в мае 1993 года, перед повторным открытием, под предлогом восстановления, музей заменил отзыв Цяо Ши на отзыв Цзян Цзэминя.

Говорят, что Мао Цзэдун написал «четыре тома выдающихся и глубоких произведений», а в «Избранных трудах Дэн Сяопина» излагается «теория кошки» с элементами практического использования. Цзян Цзэминь, как ни напрягал свой мозг, но смог породить лишь три изречения (хотя поговаривают, что автор этих изречений Ван Хунин). Однако он заявлял, что написал «три главы». Они были опубликованы в виде книги и распространялись КПК во всех государственных учреждениях, и людей заставляли их покупать. Несмотря на это, члены партии все еще не выказывали ни малейшего уважения Цзян Цзэминю. Они шептались о его отношениях с певицей, пересказывали неприятные эпизоды о том, как он исполнял «О, солэ мио» во время зарубежной поездки, причесывался перед королем Испании.

Когда выступал основатель Фалуньгун, г-н Ли Хунчжи, который был обычным гражданином, зал был заполнен профессорами, специалистами и китайскими студентами, обучающимися за рубежом. Многие люди, обладающие докторскими степенями, пролетали тысячи километров, чтобы услышать его лекции. Г-н Ли выступал в течение нескольких часов без какой-либо бумажки. Позже его выступления были записаны и выпущены в виде книги. Все это было невыносимо для тщеславного, завистливого и мелочного Цзян Цзэминя.

Цзян Цзэминь ведет крайне расточительную и развращенную жизнь. Он потратил девятьсот миллионов юаней (более 110 миллионов долларов) на покупку роскошного личного самолета. Цзян часто выделял своему сыну десятки миллиардов государственных средств для ведения бизнеса. Используя свое положение, он продвинул своих родственников и любимцев на высокопоставленные должности министерского уровня и прибег к крайним мерам по сокрытию коррупции и преступлений своих друзей. Как морально разложившийся Цзян боится нравственного влияния Фалуньгун и еще больше он боится того, что рай, ад и принцип «за добро воздается добром, а за зло последует наказание», о чём говорит Фалуньгун, действительно существуют.

Несмотря на то, что Цзян обладал в КПК огромной властью, но в ходе безжалостной борьбы за неё при отсутствии политических достижений и талантов, постоянно находился в страхе, опасаясь отстранения от власти. Он очень беспокоился о своем авторитете как «основании» власти. С целью подавления несогласия он плел грязные интриги, чтобы избавиться от своих политических врагов Ян Шанкуня и его брата Ян Байбина. На 15-м съезде партии в 1997 году и 16-м съезде в 2002 году Цзян вынудил своих оппонентов покинуть занимаемый пост. Он же, в свою очередь, игнорировал важные постановления, цепляясь за свой пост.

На следующий день после бойни «Четвертого июня» 1989 года новый Генеральный секретарь КПК Цзян Цзэминь провел пресс-конференцию для китайских и иностранных журналистов. Французский журналист задал вопрос о студентке, которая из-за участия в событиях «Четвертого июня» была отправлена на ферму в провинции Сычуань. Там она должна была переносить кирпичи, и, кроме того, подвергалась неоднократным изнасилованиям местными крестьянами. Цзян ответил: «Я не знаю, правда или нет то, о чем Вы говорите, но эта женщина является изменницей. Если это правда – она заслужила это». Во время Великой Культурной революции Чжан Чжисинь[6] подверглась в заключении в тюрьме групповому изнасилованию и, чтобы она не рассказала правду об этом, ей перерезали горло. Возможно, Цзян Цзэминь также считает, что она заслужила это. Легко можно увидеть жестокость и извращенное преступное мышление Цзян Цзэминя.

Суммируя вышесказанное, можно сделать заключение о том, что безнравственность Цзян Цзэминя, его неодолимое стремление к диктаторству и власти, его жестокость и боязнь Истины, Доброты, Терпения являются причинами его безрассудной кампании по подавлению Фалуньгун. Это очень похоже на то, как действует сама коммунистическая партия Китая.

Цзян Цзэминь известен своим стремлением показать себя и использованием политического обмана. Хорошо известны также его некомпетентность и невежество. Несмотря на то, что он, руководствуясь злобой, всем сердцем, стремился «истребить» Фалуньгун, но не смог бы самостоятельно сделать многое для этого, поскольку корни Фалуньгун уходят в традиционную китайскую культуру, и Фалуньгун стал настолько популярным, что завоевал широкое общественное признание. Однако им были задействованы в полном объеме механизмы тирании КПК, которая также собиралась искоренить Фалуньгун. Цзян Цзэминь воспользовался своим положением Генерального секретаря КПК и лично развязал кампанию подавления Фалуньгун. Эффект сговора и действие резонанса между Цзян Цзэминем и КПК подобен крику в горах, вызывающему сход лавины.

Прежде чем Цзян Цзэминь официально отдал приказ о подавлении Фалуньгун, КПК уже начала давление, слежку, допросы и фабрикацию клеветы для обвинения Фалуньгун. Извращенный дух КПК инстинктивно почувствовал угрозу, исходящую от «Истины, Доброты, Терпения», не говоря уже о беспрецедентно быстром росте числа последователей Фалуньгун. Секретные агенты общественной безопасности проникали в ряды практикующих Фалуньгун, но не смогли найти каких-либо нарушений, а некоторые даже стали серьезно заниматься практикой Фалуньгун. В 1996 году газета «Гуанмин Жибао» нарушила государственную политику «Трех запретов» в отношении цигун, заключающуюся в том, что государство «не пропагандирует, не распространяет и не вмешивается» в деятельность цигун, опубликовав статью, порочащую Фалуньгун, и заявляя, что он является политикой. После этого политические деятели, за которыми стояли сотрудники общественной безопасности, и так называемые «ученые», стали осуществлять постоянные нападки на Фалуньгун. В начале 1997 года секретарь Политико-юридического комитета ЦК КПК Ло Гань, воспользовавшись своей властью, приказал Министерству общественной безопасности провести общегосударственное расследование деятельности Фалуньгун с целью найти какие-либо нарушения, которые послужили бы оправданием запрету Фалуньгун. После того, как со всех концов страны поступил ответ «никаких доказательств не найдено», Ло Гань издал циркуляр № 555 «Уведомление в отношении начала расследования деятельности Фалуньгун» в Первом отделе Министерства общественной безопасности (также называемом Отделе политической безопасности). Он впервые обвинил Фалуньгун в том, что последний является «злобным культом», а затем приказал полицейским управлениям по всей стране провести систематическое расследование деятельности Фалуньгун, используя для сбора доказательств переодетых сотрудников. Расследование не выявило никаких доказательств, подтверждающих его обвинения.

Прежде чем КПК могла бы начать подавление Фалуньгун, ей необходим был подходящий лидер, который привел бы в действие механизм подавления. Отношение главы КПК к этому вопросу было решающим. Как человек глава КПК обладает и доброй стороной и злой. Если бы он следовал своей доброй стороне, он мог бы временно сдержать безрассудные нападки КПК, и её злая сущность проявилась бы в полной мере.

В ходе демократического студенческого движения в 1989 году Чжао Цзыян, являвшийся тогда Генеральным секретарем ЦК КПК, не собирался подавлять выступление студентов. На этом подавлении настояли восемь партийных высокопоставленных функционеров, контролирующих КПК. Дэн Сяопин заявил тогда: «[Мы] убьем 200 000 человек в обмен на 20 лет стабильности». Так называемые «20 лет стабильности» в действительности означают 20 лет режима КПК. Эта идея соответствовала основной цели диктатуры КПК, поэтому она была принята компартией.

Что касается Фалуньгун, Цзян Цзэминь был единственным из семерых членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, кто настаивал на подавлении. В качестве оправдания он говорил о том, что этот вопрос «выживания партии и страны», чем затронул наиболее чувствительный нерв КПК. В этот момент попытка Цзян Цзэминя поддержать свою личную власть и стремление КПК удержать свою диктатуру, как единственной партии, слились воедино.

Вечером 19 июля 1999 года Цзян Цзэминь проводил собрание высших руководителей КПК. Превысив закон своей политической властью, лично «сформулировав» понимание всех семерых членов Постоянного комитета Политбюро, он решил развязать кампанию массового подавления Фалуньгун. Цзян Цзэминь запретил Фалуньгун от имени китайского правительства, обманув общественность. В ходе всеобщего преследования миллионов невинных практикующих Фалуньгун были в полном объеме использованы не только жестокие механизмы подавления, но и Коммунистическая партия Китая, и китайское правительство.

Если бы Генеральным секретарем КПК в то время был не Цзян Цзэминь, а другой человек, возможно, подавление Фалуньгун и не произошло бы. Исходя из этого предположения, можно сказать, что коммунистическая партия Китая воспользовалась Цзян Цзэминем.

С другой стороны, если бы КПК со своей аморальной и жестокой сущностью не совершила бы так много кровавых злодеяний, она не рассматривала бы Фалуньгун как угрозу. Без полного, пронизывающего все общество контроля КПК, намерение Цзян Цзэминя подавить Фалуньгун не обрело бы организационной, финансовой, пропагандистской, дипломатической и материальной поддержки, а также поддержки со стороны полиции, тюрем, Министерства общественной безопасности, армии и так называемых религиозных и научно-технических кругов, демократических партий, трудовых коллективов, Комитета коммунистической молодежи, Федерации женщин и т.д. С этой точки зрения, можно сказать, что Цзян Цзэминь использовал компартию Китая.

Воспользовавшись организационным принципом КПК, согласно которому «каждый член партии подчиняется Центральному Комитету», Цзян Цзэминь поставил государственную машину, контролируемую КПК, на службу репрессиям Фалуньгун. Контролируемые КПК органы охватывали армию, средства массовой информации, сотрудников общественной безопасности, полицию, вооруженную полицию, силы государственной безопасности, судебную систему, Всекитайское собрание народных представителей, дипломатический корпус, а также псевдо-религиозные группы. Армия, вооруженная полиция и сотрудники общественной безопасности, контролируемые КПК, принимали непосредственное участие в похищениях и арестах практикующих Фалуньгун. Средства массовой информации Китая помогали режиму Цзян Цзэминя, распространяя ложь, очерняя Фалуньгун. Система общественной безопасности использовалась лично Цзян Цзэминем для сбора информации, фабрикации лжи и фальсификации информации. Всекитайское собрание народных представителей и судебная система, прикрываясь видимостью «законности» и ширмой «права закона», скрывали преступления, совершенные Цзян Цзэминем и КПК, успешно обманывая людей всех слоев общества в отношении происходящего и действительных мотивов. В руках Цзян Цзэминя они превратились в инструмент, служащий для его защиты. В то же время, дипломатическая система распространяла среди международной общественности ложь, соблазняя отдельные зарубежные правительства, высших должностных лиц и международные средства массовой информации политическими и экономическими стимулами, чтобы они хранили молчание в отношении репрессий Фалуньгун.

Во время рабочего совещания ЦК, на котором было принято решение о подавлении Фалуньгун, Цзян Цзэминь заявил: «Я не верю, что Коммунистическая партия Китая не сможет победить Фалуньгун». В ходе планирования стратегии подавления были применены три установки: «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун], разорить [их] финансово и уничтожить [их] физически». Впоследствии тотальная кампания подавления была полностью приведена в действие.

Установка «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун]» осуществлялась средствами массовой информации, находящимися под абсолютным контролем КПК. Начиная с 22 июля 1999 года (на третий день начала массовых арестов практикующих Фалуньгун по всей стране), контролируемые КПК СМИ начали широкомасштабную кампанию, направленную против Фалуньгун. Возьмем в качестве примера китайское Центральное телевидение (CCTV), располагающееся в Пекине. За оставшиеся месяцы 1999 года китайское Центральное телевидение транслировало подготовленные сюжеты по семь часов в день. Те, кто готовили эти программы, начали с извращения выступлений основателя Фалуньгун г-на Ли Хунчжи, затем перешли к случаям так называемых «самоубийств», «убийств» и случаев «смерти» в результате отказа от медицинского обслуживания. Они делали все возможное, чтобы опорочить Фалуньгун и его основателя.

В одном наиболее часто передаваемом эпизоде из высказывания г-на Ли Хунчжи была вырезана частица «не»: «Инцидент так называемого взрыва Земли не произойдет». Центральное телевидение превратило эти слова в заявление: «Взрыв Земли произойдет». Для того чтобы ввести в заблуждение общество, также применялись другие уловки, например, преступления обычных людей приписывали практикующим Фалуньгун. В убийстве, совершенном психически больным Фу Ибинем в Пекине, и в отравлении нищих в провинции Чжэцзян обвинили Фалуньгун.

Более 2000 газет, свыше 1000 журналов и сотни местных теле- и радиостанций, находящихся под абсолютным контролем КПК, переполнились тотальной пропагандой, порочащей Фалуньгун. Эти пропагандистские программы позже стали распространяться в каждой стране за пределами Китая через официальное агентство новостей «Синьхуа», Телеграфное агентство Китая (China News Services), Китайское агентство новостей (H.K. China News Agency) и других СМИ, контролируемых КПК, вещающих за рубеж. Лишь согласно неполной доступной статистике, всего за шесть месяцев было опубликовано и передано в эфир более 300.000 статей и программ, порочащих Фалуньгун.

В посольствах и консульствах Китая за рубежом выставлялось большое количество книг, компакт-дисков и брошюр, «разоблачающих» и критикующих Фалуньгун. На сайте Министерства иностранных дел был создан специальный раздел для осуществления критики и «разоблачения» Фалуньгун.

В дополнение к этому в конце 1999 года в ходе встречи на высшем уровне стран Азиатско-Тихоокеанского экономического содружества Цзян Цзэминь, отбросив всякое притворство, лично раздавал брошюры с клеветой на Фалуньгун каждому из глав государств более десяти стран, присутствовавших на встрече. Во Франции в интервью для СМИ, чтобы «опорочить репутацию [практикующих Фалуньгун]», Цзян Цзэминь заявил, что Фалуньгун является «злобным культом».

Темная туча, нависшая над страной, явилась сигналом того, что вновь готовы разразиться события, столь же драматичные, как Великая Культурная революция.

Наиболее отвратительным был так называемый инцидент «самосожжения», инсценированный в январе 2001 года, о котором сообщалось во всем мире с беспрецедентной скоростью через агентство новостей «Синьхуа». С тех пор многочисленные международные организации, включая Организацию развития международного образования, высказавшую свое мнение на заседании ООН, подтвердили, что данный инцидент был инсценирован. В ходе ответов на вопросы один из участников телевизионной бригады признал, что некоторые фрагменты, показанные по Центральному телевидению, были отсняты позже. Можно только удивляться, как эти «практикующие Фалуньгун, решительно идущие на смерть» оказались настолько готовыми к сотрудничеству с руководителями КПК.

Никакая ложь не выносит света дня. Распространяя слухи и фабрикуя ложь, КПК также делала все возможное, что было в ее силах, чтобы блокировать поток информации. Она безжалостно подавляла сообщения о любой деятельности Фалуньгун за рубежом, а также любое слово в защиту практикующих Фалуньгун. Все книги Фалуньгун и другие документы были без исключения уничтожены. Для предотвращения попыток зарубежных СМИ взять интервью у практикующих Фалуньгун в Китае были предприняты чрезвычайные меры, включая высылку журналистов из Китая, преследование зарубежных журналистов или их подкуп с целью замалчивания фактов.

Что касается практикующих Фалуньгун в Китае, пытавшихся передать за рубеж факты и документы, подтверждающие бесчеловечные репрессии Фалуньгун властями, КПК также применяла к ним чрезвычайные меры. Лишь в одном университете Цинхуа по этой причине более десяти преподавателей и студентов получили длительные тюремные сроки. После того, как мир узнал об изнасиловании практикующей Фалуньгун Вэй Синъянь, аспирантки университета Чунцин, семеро практикующих Фалуньгун из города Чунцин получили длительные сроки тюремного заключения.

Весь государственный аппарат КПК осуществлял политику «разорить финансово [практикующих Фалуньгун]». За пять с лишним лет с начала подавления сотни тысяч практикующих Фалуньгун были оштрафованы на сумму от тысячи до десяти тысяч юаней[7], в стремлении запугать их и нанести им серьезный экономический удар. Практикующие Фалуньгун подвергались этим произвольным штрафам на работе, в полицейских участках и управлениях общественной безопасности. Тем, кого штрафовали, не давали каких-либо квитанций и не предъявляли какую-либо статью закона в качестве оправдания. Отсутствовали какие-либо правовые процедуры.

Обыски являются другой формой обирания практикующих Фалуньгун. Те, кто остался тверд в своих убеждениях, сталкиваются с обысками без какой-либо соответствующей санкции, и обыски полиция осуществляет в любой момент. Деньги и ценные вещи конфискуются без каких-либо оправданий. В деревнях забирают даже зерно и другие продукты. Аналогично штрафам изъятие вещей не документируется и не выписывается никаких документов, фиксирующих изъятие. Обычно те, кто конфискует вещи практикующих, оставляет их себе.

В то же время, практикующих Фалуньгун увольняют с работы. В деревнях власти угрожают отобрать у них землю. Даже пенсионеры не имеют снисхождения со стороны компартии Китая. Им прекращают выплачивать пенсии и выселяют из домов. У некоторых практикующих Фалуньгун, занимающихся бизнесом, конфисковали собственность и заморозили банковские счета.

Осуществляя свою политику, КПК использовала тезис сопричастности или виновности в соучастии. Если практикующих Фалуньгун обнаруживали в каком-либо трудовом коллективе или на государственном предприятии, руководители и сотрудники лишались премий и не получали повышение. Это делалось с целью насаждения ненависти к практикующим Фалуньгун в обществе. Членам семей и родственникам практикующих Фалуньгун также грозило увольнение, исключение детей из школ и выселение. Все эти меры служили той же самой цели: отсечь все возможные источники доходов практикующих Фалуньгун с целью заставить их отречься от своих убеждений.

Чудовищная политика «уничтожить [практикующих Фалуньгун] физически», главным образом, осуществляется в Китае полицией, прокуратурой и судебной системой. Согласно статистике сайта «Минхуэй», с начала преследования (пять с лишним лет назад) в результате репрессий погибло, по крайней мере, 1128[8] практикующих Фалуньгун. Случаи гибели произошли более чем в 30 провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения. На 1 октября 2004 года на первом месте по числу зарегистрированных случаев гибели стоит провинция Хэйлунцзян, за ней следуют Цзилинь, Ляонин, Хэбэй, Шаньдун, Сычуань и Хубэй. Самому младшему из погибших было всего 10 месяцев, самому пожилому – 72 года. Женщины составляют 51,3% от общего числа погибших, 38,9% составляют люди старше 50 лет. Официальные лица коммунистической партии негласно признают, что действительное число практикующих Фалуньгун, погибших в результате репрессий, намного больше.

В отношении практикующих Фалуньгун применяются многочисленные и разнообразные пытки. Избиения, порка, пытки электрическим током, замораживание, связывание, заковывание в наручники и кандалы на длительное время, пытки открытым огнем, раскаленным утюгом и сигаретами, подвешивание за наручники, фиксация в неудобном положении на долгое время, протыкание бамбуковыми иглами, сексуальные издевательства и изнасилования являются лишь малой толикой подобных методов. В октябре 2000 года охранники трудового лагеря Масаньцзя провинции Ляонин раздели восемнадцать женщин, практикующих Фалуньгун, и бросили их в мужские камеры для изнасилования. Все эти преступления полностью подтверждены документально, и они слишком многочисленны, чтобы перечислять их.

Другой распространённой формой бесчеловечных пыток, помимо многих других, является злоупотребление в сфере «психиатрического лечения». Нормальных, разумных и здоровых практикующих Фалуньгун незаконно и насильно помещают в психиатрические клиники и вводят им неизвестные препараты, разрушающие центральную нервную систему. В результате такого воздействия часть практикующих были частично или полностью парализованы. Некоторые потеряли зрение, некоторые перестали слышать. Есть случаи нарушения мускульной системы и внутренних органов. Некоторые утрачивают память, у части практикующих появляется замедленная реакция. У отдельных практикующих серьезно были повреждены внутренние органы. У некоторых произошел психический срыв. Имеются случаи смертельного исхода, вследствие слишком быстрого действия введенных лекарств.

Статистика показывает, что случаи преследования практикующих Фалуньгун посредством «психиатрического лечения» отмечены в 23 провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения в Китае. По крайней мере, 100 психиатрических лечебниц провинциального, городского и районного уровней принимали участие в репрессиях. Основываясь на количестве и распространении подобных случаев, очевидно, что неправильное использование психотропных препаратов на практикующих Фалуньгун являлось хорошо запланированной и систематической политикой, руководимой сверху. По крайней мере, 1000 практикующих Фалуньгун, вопреки своему желанию, были отправлены в психиатрические клиники и центры наркологической реабилитации. Многим из них насильно вводили многочисленные препараты, разрушающие нервную систему, или принуждали к их приему. Этих практикующих также связывали и подвергали пыткам электрошоком. Только в результате этих злоупотреблений погибло, по крайней мере, 15 человек.

7 июня 1999 года Цзян Цзэминь принял на совещании Политбюро КПК единоличное решение по развязыванию тотального подавления Фалуньгун и созданию в ЦК «Комитет по решению вопроса Фалуньгун». Поскольку он был создан 10 июня, его назвали «Комитет 610». После этого подобные офисы были созданы по всей стране на всех уровнях власти сверху донизу, с единственной целью решения всех вопросов, связанных с подавлением Фалуньгун. Политико-юридические комитеты, средства массовой информации, органы общественной безопасности, подчиняясь КПК, выполняют за «Комитет 610» грязную работу. Технически, «Комитет 610» находится под юрисдикцией Госсовета, но в действительности «Комитет 610» является партийной организацией, которой позволено существовать вне рамок существующих государственных структур и китайского правительства, вне каких-либо правовых ограничений, постановлений или норм. Эта могущественная организация очень похожа на нацистское гестапо. Она обладает властью, превышающей полномочия правовой и судебной систем, и использует все ресурсы страны по своему усмотрению. 22 июля 1999 года после того, как Цзян Цзэминь издал постановление о подавлении Фалуньгун, агентство новостей Синьхуа опубликовало выступления ответственных лиц Центрального организационного комитета КПК и Центрального комитета пропаганды КПК, в которых они открыто поддерживали репрессии Фалуньгун, развязанные Цзян Цзэминем. Все эти структуры стали сотрудничать в рамках жесткой организации компартии, осуществляя коварный замысел Цзян Цзэминя.

Многочисленные случаи подтверждают, что ни министерство общественной безопасности, ни прокуратура, ни суды не обладают властью, чтобы принять собственное решение по любому делу, касающемуся Фалуньгун. Им приходится исполнять приказы «Комитета 610». Когда члены семей практикующих Фалуньгун, подвергшихся аресту, заключению и замученных до смерти, обращались в структуры общественной безопасности, прокуратуру или народный суд, им говорили, что все решения принимаются «Комитетом 610».

Однако существование «Комитета 610» не имеет правового основания. Когда он отдает приказы всем органам, находящимся под контролем КПК, обычно не существует письменных документов, это лишь устные распоряжения. Более того, специально оговаривается запрет на аудио и видеозаписи или даже на письменные указания.

Использование подобного временного учреждения диктатуры является часто применяемой тактикой партии. В ходе всех предыдущих политических чисток партия всегда использовала незаконную тактику, создавая временные незаконные органы (такие как Руководящая группа культурной революции) для осуществления руководства и распространения тирании КПК по всей стране.

В течение длительной тиранической власти и деспотичного правления, партия создала сильнейшую и отвратительнейшую систему государственного терроризма, основанную на жестокости, лжи и информационной блокаде. Ее жестокость и степень обмана находятся на крайне высоком профессиональном уровне. Ее размах и масштабы еще более уникальны. В ходе предыдущих политических кампаний партия накапливала систематические и эффективные методы наказания и убийства людей самыми жестокими, хитроумными и лживыми способами, которые только можно вообразить.

Партия контролирует вооруженные силы государства, что позволяет ей без всякого страха и по своему усмотрению подавлять людей. В репрессиях Фалуньгун Цзян Цзэминь использовал не только полицию и вооруженную полицию, но и непосредственно привлек вооруженные силы, когда в июле и августе 1999 года сотни тысяч или даже миллионов безоружных простых людей со всей страны собирались поехать в Пекин с апелляцией в защиту Фалуньгун. Все основные пути в Пекин были перекрыты солдатами, вооруженными заряженными автоматами. Они действовали совместно с полицией, задерживая и арестовывая практикующих Фалуньгун, прибывших в Пекин для аппеляции.

Партия контролирует государственный бюджет, что обеспечивает финансовую поддержку Цзян Цзэминя в осуществлении репрессий Фалуньгун. Один высокопоставленный чиновник управления юстиции провинции Ляонин, выступая в исправительно-трудовом лагере Масаньцзя провинции Ляонин, сказал: «Расходы на Фалуньгун превысили расходы на войну».

В настоящее время неизвестно, сколько государственных средств, заработанных потом и кровью народа, КПК потратила на репрессии Фалуньгун. Однако задумайтесь, какая это огромная цифра. Согласно внутренней партийной информации Министерства общественной безопасности 2001 года, на аресты практикующих Фалуньгун только на одной площади Тяньаньмэнь расходуется 1,7 – 2,5 миллиона юаней в день, т.е. от 620 до 910 миллионов юаней в год. В масштабах всей страны, от центральных городов до отдаленных сельских областей, от полицейских участков и управлений общественной безопасности до сотрудников всех филиалов «Комитета 610», Цзян Цзэминь задействовал в репрессиях, по крайней мере, миллион человек. Лишь размер их заработной платы может исчисляться сотнями миллиардов юаней. Более того, Цзян Цзэминь израсходовал огромные суммы на расширение трудовых лагерей для содержания практикующих Фалуньгун и постройки центров и баз «промывания мозгов» и т.д. Например, в декабре 2001 года Цзян Цзэминь выделил единовременно 4,2 миллиарда юаней на постройку центров и баз «промывания мозгов» для «перевоспитания» практикующих Фалуньгун. Цзян Цзэминь тратил также огромные суммы на поощрение и стимулирование людей для их участия в репрессиях Фалуньгун с целью расширения преследований. Во многих районах вознаграждение за арест практикующего составляло от нескольких тысяч до десяти тысяч юаней. Исправительно-трудовой лагерь Масаньцзя провинции Ляонин является одним из самых жестоких лагерей. Однажды партия наградила директора лагеря Су премией в 50 тысяч юаней, а его заместителя Шао – 30-тью тысячами юаней.

Именно бывший Генеральный секретарь КПК Цзян Цзэминь задумал, развязал и руководил репрессиями Фалуньгун и использовал для этого КПК. Он непременно будет нести ответственность за это позорное преступление. Однако если бы не было Коммунистической партии Китая с ее бесчеловечной системой, сформированной в ходе долгой практики, Цзян Цзэминь не смог бы развязать и осуществить это злобное преследование.

Цзян Цзэминь и партия использовали друг друга. Они, рискуя вызвать всеобщее осуждение, противостояли Истине, Доброте и Терпению ради собственных интересов человека и партии, что является действительной причиной, по которой могло произойти подобное трагическое и бессмысленное преступление.

С целью насаждения коммунизма в Китае партия вырвала с корнем традиционную китайскую культуру. После тяжелого поражения коммунистической системы в мире, подтвердившего на практике абсурдность коммунистических идей, партия не могла и не желала, чтобы Китай вновь вернулся к своим традициям, плавно перейдя к некоммунистическому обществу. Поскольку КПК является единственной правящей партией, она не позволяет какой-либо другой политической организации принимать участие в государственной политике и не желает делиться своей властью. Существующая общественная система Китая, казалось, уже ждет гибели и разрушения коммунизма, прежде чем развалиться вместе с КПК.

Однако в 90-х годах неожиданно появился Фалуньгун, аполитичная практика, которая коренным образом изменила сердца людей. Она гармонично принесла традиционную культуру в массы, дав возможность китайскому народу мирно и спокойно вернуться к своим корням. Можно сказать, что распространение Фалуньгун сделало возможным возрождение милосердным и ненасильственным путем мира и гармонии в Китае. Многие проницательные люди в партии также осознали, что распространение Фалуньгун является чрезвычайно полезным для стабилизации общества.

Однако побуждаемый личными интересами Цзян Цзэминь использовал присущую партии злую сущность, чтобы развязать широкомасштабные репрессии практикующих в Китае. Он развязал карательную операцию против социальной силы, которая поддерживает добро и является наиболее полезной для страны и общества. Эти репрессии не только ввергли страну в пучину преступлений и бедствий, но также разрушили и само основание партии.

Воспользовавшись КПК, Цзян Цзэминь применил для преследования Фалуньгун самые позорные древние и современные, китайские и зарубежные методы. В результате, закон, мораль и человеческие качества сильно пострадали, что в корне уничтожило какое-либо доверие к режиму и подорвало его основу. Поскольку режим Цзяна использовал для подавления Фалуньгун все возможные финансовые, материальные и человеческие ресурсы, это легло огромным бременем на страну и общество. КПК больше не способна продолжать репрессии.

В ходе репрессий партия и Цзян Цзэминь использовали всю тактику насилия и обмана, накопленную за весь период господства партии, применив весь репертуар предательства и злодеяний КПК, и продолжают использовать этот опыт для осуществления преследования Фалуньгун.

Партия и Цзян Цзэминь применили все возможные инструменты пропаганды, фабрикуя слухи, осуществляя клевету на Фалуньгун и оправдывая тем самым подавление и репрессии. Когда ложь будет окончательно разоблачена, и все зло проявится на свет, когда закончатся репрессии и станет известна истина, эти методы пропаганды больше не смогут обманывать людей. Партия полностью потеряет доверие и сердца людей.

Начав преследование Фалуньгун в 1999 году, Цзян Цзэминь рассчитывал расправиться с ним за «три месяца». Однако партия недооценила силы Фалуньгун, а также мощь традиций и веры. Прошло пять лет. Фалуньгун был и остается. Более того, Фалуньгун широко распространился по всему миру. Цзян Цзэминь и партия потерпят серьезное поражение в этой битве добра и зла, а их порочная, жестокая и злая сущность будет полностью разоблачена. Пользующийся дурной славой Цзян Цзэминь сталкивается в настоящее время с проблемами как у себя дома, так и за рубежом. Ему предъявлено по всему миру большое количество судебных исков.

Изначально партия пыталась использовать подавление для усиления своей тирании. Однако в результате, она не смогла получить «новый заряд», израсходовав вместо этого все свои силы. Теперь уже КПК зашла слишком далеко и поздно её спасать. Она подобна гнилому, иссохшему дереву – достаточно порыва ветра и она падет. КПК скоро сама развалится.

Именно Цзян Цзэминь, бывший Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая, задумал, развязал и руководил репрессиями Фалуньгун. Цзян Цзэминь полностью использовал власть, положение, дисциплинарные методы и аппарат КПК для начала политической кампании по преследованию Фалуньгун. Он несет в истории полную ответственность за это злодеяние. С другой стороны, если бы не было КПК, Цзян Цзэминь не смог бы развязать и осуществлять это жестокое преследование. С момента своего появления КПК не могла выносить правдивости и милосердия. Используя подавление в качестве инструмента и репрессии в качестве доказательства компетентности, КПК основывала свое правление на жестком идеологическом контроле сознания людей, следующих за одной единственной партией. Коммунистическая партия Китая по своей сути боится Истины, Доброты, Терпения и рассматривает Фалуньгун как врага, поэтому репрессии Фалуньгун были неизбежны.

Тайный сговор Коммунистической партии Китая и Цзян Цзэминя связал воедино их судьбы. В настоящее время Фалуньгун призывает Цзян Цзэминя к правосудию. В день, когда Цзян Цзэминь предстанет перед судом, судьба КПК станет очевидной.

Принципы Неба не допускают существование тех, кто проводит бесчеловечные репрессии в отношении группы положительных людей, стремящихся жить по принципу «Истина, Доброта, Терпение». Последствия злобных действий Цзян Цзэминя и КПК послужат человечеству вечным и глубоким уроком.

---

Читайте далее:
Комментарий 6. Коммунистическая партия Китая разрушила традиционную культуру

---

[1] Ли Сяньнянь (1902-1992), председатель Китая с 1983 по 1988 гг. Чэнь Юнь (1905-1995), один из самых влиятельных партийных функционеров. Несколько десятков лет был членом Постоянного комитета Политбюро КПК.

[2] Лэй Фэн, китайский солдат, прославившийся беззаветной верностью Мао Цзэдуну. Его придавило насмерть телеграфным столбом, когда он охранял склад. У Лэй Фэна была возможность отпрыгнуть в сторону, но он этого не сделал и погиб под столбом, следуя инструкции, по которой нельзя было сходить с места. Через год после его смерти Председатель Мао Цзэдун выдвинул лозунг: “Учиться у товарища Лэй Фэна”. Лэй Фэна посмертно наградили, его портреты развесили по всему Китаю, и с тех пор и до самой смерти Мао он был в числе самых почитаемых китайцами.

[3] Дэн Сяопин (1904-1997). Видный партийно-политический деятель Китая, был у власти с 1977 по 1987 гг. В 1992 г., уже в полуотставке, совершил поездку в южные районы Китая, где выступал с речами о необходимости развития рыночной экономики в социалистическом Китае. Эта поездка оживила экономические реформы после их мрачного начала, связанного с кровавой расправой на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Известно высказывание Дэн Сяопина: «Неважно, черная или белая кошка. Хорошая кошка та, что ловит мышей». Эта фраза означала, что экономические реформы должны принести благосостояние китайцам вне зависимости от методов: социалистических или капиталистических.

[4] Обнаруженные в 1973 году остатки поселения Хэмуду, насчитывающего 7000 лет, являются значительным памятником культуры Китая периода неолита.

[5] Цяо Ши, бывший председатель Всекитайского Собрания Народных Представителей.

[6] Чжан Чжисинь, женщина, замученная до смерти КПК во время Великой Культурной революции за то, что она искренне говорила правду.

[7] Средняя средняя зарплата в Китае – около 500 юаней.

[8] Подтвержденное число практикующих, погибших в Китае от репрессий на начало 2005 г. – 1260.