#img_left_nostream#В одном селении жили два старика. Одного звали Чжи-соу – «мудрый старец». У него была маленькая фанза на берегу реки. Чжи-соу не сеял и не собирал урожая, а все свои часы проводил в размышлениях. Никто не знал, о чем он размышляет. Но всем казалось, что мысли его полны мудрости. Поэтому крестьяне, которые так много работали, что им некогда было думать, питали глубочайшее почтение к Чжи-соу. И в знак этого почтения каждое утро старец находил у порога своей фанзы чашку с рисом и круглую лепешку.
Второй старик звался Юй-гун. Конечно, такое имя он получил не от своих родителей, потому что какие же отец и мать назовут ребенка «Вздорный старик», а Юй-гун как раз и значит «вздорный старик». Люди забыли, кто первый назвал его так, но прозвище пристало к нему, как смола к руке, когда рубят сосну. Может быть, Юй-гун получил это прозвище из-за того, что ему до всего было дело. Ему надо было знать, не обидел ли старший брат из семьи Ян младшего брата, когда делили отцовское наследство, вовремя ли соседка-вдова убрала свое поле, почему захромала корова у старухи с другого конца деревни. Даже если он видел, что кто-нибудь криво вбивал гвоздь в доску, он непременно останавливался, чтобы показать, как держать молоток.
Юй-гун вмешивался в чужие дела вовсе не потому, что у него не было своих дел. Он и минуты не сидел без работы. Просто он не мог видеть, когда что-нибудь делалось не так, как нужно. И до того дошло, что Юй-гун решил… Но это такая замечательная история, которую надо рассказывать по порядку.
Селение, где жили оба старика, стояло у подножия двух высоких гор- Тайханьшань и Ванушань. А по другую сторону этих гор раскинулся город. Горы были так высоки и так тесно прижаты друг к другу, что пройти прямиком через горный перевал могли только дикие козы. Людям же , чтобы попасть из деревни в город, надо было обогнуть или Тайханьшань или Ванушань, а для этого требовалось прошагать не более и не менее, как 300 ли. Значит, если крестьянин хотел продать на городском базаре быка, он должен был гнать его перед собой целых четыре дня. Идти четыре дня очень утомительно. Еще хуже, что бык за такой долгий путь худел, а ведь всякому понятно- тощий бык стоит дешево.
Вот однажды возвращался Юй-гун из города домой. Еще и десятой доли пути не прошел, а очень устал. И немудрено, ведь он был уже стар. Юй-гун сел на камень, посмотрел на горы и задумался. «Скоро мне будет 90 лет, – думал он. – В первый раз я пошел в город с отцом, когда мне исполнилось десять. С тех пор за тем или другим, а самое малое раза три в год приходилось шагать этим путем туда и назад. Сколько же это дней я провел в дороге?»
И он принялся подсчитывать: «Четыре дня туда да четыре обратно будет восемь дней – это за один раз. Три раза в год по восемь дней – двадцать четыре дня. А за все восемьдесят лет…» такое большое число Юй-гуну было не под силу сосчитать в уме. Он подгреб к себе побольше камешков и стал считать по камешкам. Сбивался, снова считал и опять сбивался. Целая куча камешков набралась у его ног, и все-таки их не хватало, чтобы узнать, сколько дней жизни он потерял без всякой пользы. И не он один, но и сыновья его, и внуки. И еще соседи и сыновья соседей…
И вот тут-то и запала Юй-гуну в сердце та самая мысль. Если бы Тайханьшань и Ванушань хоть чуточку расступились, можно было бы пройти из деревни в город и из города в деревню напрямик. Тогда бы и путь сократился в четыре раза.
Когда Юй-гун пришел домой, он созвал своих сыновей и внуков и рассказал им, о чем думал, сидя на камне. Сыновья и внуки тоже принялись считать потерянные дни и тоже сбились со счета, не досчитав до конца.
Тогда Юй-гун спросил:
– Согласны ли вы помочь мне раздвинуть горы?
–Согласны.- ответили сыновья и внуки, – только скажи нам, как это сделать.
– Очень просто, – сказал Юй-гун. – Мы возьмем кирки и лопаты и начнем разбивать камни и рыть землю в том месте, где горы сходятся друг с другом. Земля в горах тверда, камней много. Но говорят так: никогда не придешь, если не будешь идти, ничего не добьешься, если не возьмешься за дело.
Назавтра Юй-гун со всей своей семьей поднялся в горы и принялся за работу. Кирками они разбивали камни, лопатами копали землю и накладывали ее в большие корзины. Те, кто помоложе, подхватывали корзины и с обрыва сбрасывали землю и камни вниз.
Так работали они день, другой, третий.
Слухи о затее Юй-гуна дошли и до Чжи-соу. И вот мудрый старец прервал свои размышления и отправился в горы. Он долго смотрел, как трудится Юй-гун с сыновьями и внуками, потом сказал: «Глупец, глупец! Ты стар, а затеял такое, что и десяти жизней не хватит. Куда тебе бороться с горами! Оставь их в покое, спускайся вниз и подумай о том, что ждет тебя со дня на день. Не хлопочи о невозможном, готовься к смерти, старик!»
Юй-гун глубоко вздохнул и ответил Чжи-соу: «Меня называют вздорным, тебя – мудрым. Но в твоих речах не больше смысла, чем в лепете ребенка. Зачем мне готовиться к смерти? Она и сама придет, когда наступит время. А пока в руках человека есть хоть немного сил, они должны работать. Я стар. Ничего! Пусть я умру, но останутся дети и внуки. У внуков тоже родятся дети и внуки, и семья наша будет расти всё больше и больше. А разве горы увеличатся хоть на пядь? Ведь они не растут».
И Юй-гун снова принялся выворачивать камни.
Второй старик звался Юй-гун. Конечно, такое имя он получил не от своих родителей, потому что какие же отец и мать назовут ребенка «Вздорный старик», а Юй-гун как раз и значит «вздорный старик». Люди забыли, кто первый назвал его так, но прозвище пристало к нему, как смола к руке, когда рубят сосну. Может быть, Юй-гун получил это прозвище из-за того, что ему до всего было дело. Ему надо было знать, не обидел ли старший брат из семьи Ян младшего брата, когда делили отцовское наследство, вовремя ли соседка-вдова убрала свое поле, почему захромала корова у старухи с другого конца деревни. Даже если он видел, что кто-нибудь криво вбивал гвоздь в доску, он непременно останавливался, чтобы показать, как держать молоток.
Юй-гун вмешивался в чужие дела вовсе не потому, что у него не было своих дел. Он и минуты не сидел без работы. Просто он не мог видеть, когда что-нибудь делалось не так, как нужно. И до того дошло, что Юй-гун решил… Но это такая замечательная история, которую надо рассказывать по порядку.
Селение, где жили оба старика, стояло у подножия двух высоких гор- Тайханьшань и Ванушань. А по другую сторону этих гор раскинулся город. Горы были так высоки и так тесно прижаты друг к другу, что пройти прямиком через горный перевал могли только дикие козы. Людям же , чтобы попасть из деревни в город, надо было обогнуть или Тайханьшань или Ванушань, а для этого требовалось прошагать не более и не менее, как 300 ли. Значит, если крестьянин хотел продать на городском базаре быка, он должен был гнать его перед собой целых четыре дня. Идти четыре дня очень утомительно. Еще хуже, что бык за такой долгий путь худел, а ведь всякому понятно- тощий бык стоит дешево.
Вот однажды возвращался Юй-гун из города домой. Еще и десятой доли пути не прошел, а очень устал. И немудрено, ведь он был уже стар. Юй-гун сел на камень, посмотрел на горы и задумался. «Скоро мне будет 90 лет, – думал он. – В первый раз я пошел в город с отцом, когда мне исполнилось десять. С тех пор за тем или другим, а самое малое раза три в год приходилось шагать этим путем туда и назад. Сколько же это дней я провел в дороге?»
И он принялся подсчитывать: «Четыре дня туда да четыре обратно будет восемь дней – это за один раз. Три раза в год по восемь дней – двадцать четыре дня. А за все восемьдесят лет…» такое большое число Юй-гуну было не под силу сосчитать в уме. Он подгреб к себе побольше камешков и стал считать по камешкам. Сбивался, снова считал и опять сбивался. Целая куча камешков набралась у его ног, и все-таки их не хватало, чтобы узнать, сколько дней жизни он потерял без всякой пользы. И не он один, но и сыновья его, и внуки. И еще соседи и сыновья соседей…
И вот тут-то и запала Юй-гуну в сердце та самая мысль. Если бы Тайханьшань и Ванушань хоть чуточку расступились, можно было бы пройти из деревни в город и из города в деревню напрямик. Тогда бы и путь сократился в четыре раза.
Когда Юй-гун пришел домой, он созвал своих сыновей и внуков и рассказал им, о чем думал, сидя на камне. Сыновья и внуки тоже принялись считать потерянные дни и тоже сбились со счета, не досчитав до конца.
Тогда Юй-гун спросил:
– Согласны ли вы помочь мне раздвинуть горы?
–Согласны.- ответили сыновья и внуки, – только скажи нам, как это сделать.
– Очень просто, – сказал Юй-гун. – Мы возьмем кирки и лопаты и начнем разбивать камни и рыть землю в том месте, где горы сходятся друг с другом. Земля в горах тверда, камней много. Но говорят так: никогда не придешь, если не будешь идти, ничего не добьешься, если не возьмешься за дело.
Назавтра Юй-гун со всей своей семьей поднялся в горы и принялся за работу. Кирками они разбивали камни, лопатами копали землю и накладывали ее в большие корзины. Те, кто помоложе, подхватывали корзины и с обрыва сбрасывали землю и камни вниз.
Так работали они день, другой, третий.
Слухи о затее Юй-гуна дошли и до Чжи-соу. И вот мудрый старец прервал свои размышления и отправился в горы. Он долго смотрел, как трудится Юй-гун с сыновьями и внуками, потом сказал: «Глупец, глупец! Ты стар, а затеял такое, что и десяти жизней не хватит. Куда тебе бороться с горами! Оставь их в покое, спускайся вниз и подумай о том, что ждет тебя со дня на день. Не хлопочи о невозможном, готовься к смерти, старик!»
Юй-гун глубоко вздохнул и ответил Чжи-соу: «Меня называют вздорным, тебя – мудрым. Но в твоих речах не больше смысла, чем в лепете ребенка. Зачем мне готовиться к смерти? Она и сама придет, когда наступит время. А пока в руках человека есть хоть немного сил, они должны работать. Я стар. Ничего! Пусть я умру, но останутся дети и внуки. У внуков тоже родятся дети и внуки, и семья наша будет расти всё больше и больше. А разве горы увеличатся хоть на пядь? Ведь они не растут».
И Юй-гун снова принялся выворачивать камни.
Вот и рассудите сами, кто из двух стариков был по-настоящему мудрым.
