Blog

В тот момент, на котором мы прервали наш рассказ, Великий Мудрец левой рукой ущипнул Ша-сэна, а правой — Чжу Ба-цзе, и те сразу поняли, что он хотел сказать им. Они замерли на месте и, опустив голову, сидели неподвижно, словно сделанные из глины позолоченные статуи. А даосы тем временем, светя перед собой фонарями, осматривали все кругом.

— Здесь, конечно, были злоумышленники, — сказал бессмертный Сила тигра, — иначе кто бы мог съесть все, что было предназначено для жертвоприношения.

— Это сделали, конечно, люди, — поддержал его Сила оленя. — Смотри, они снимали кожицу с фруктов и выплевывали косточки. Но, странно, куда же они делись?

— Я думаю, что вы ошибаетесь, — сказал тут Сила барана. — Это наши мольбы и чтение священных книг тронули богов, и они снизошли до того, что спустились к нам и сами приняли жертвы. Мне кажется, что боги еще не вернулись к себе и летают на журавлях где-то здесь, поблизости. Надо воспользоваться этим счастливым случаем и попросить у них эликсир жизни: мы преподнесем его нашему императору, и он обретет долголетие. А нам это зачтется как заслуга.

— Совершенно верно, — сказал Сила тигра, и тотчас же приказал своим ученикам играть и петь псалмы. — Принесите священные одеяния, — распорядился он, — я исполню священный танец и вознесу моления Полярной звезде.

Между тем остальные монахи расположились двумя стройными рядами и под звуки гонга хором запели псалом из свя щенной книги Хуантанцзин. А бессмертный Сила тигра облачился в монашеское одеяние и, держа в руках нефритовую дощечку, выступил вперед и, вздымая пыль, закружился в танце. Затем, склонившись до земли, он начал перед алтарем молиться:

— Ну вот, дождались, — замирая от страха шепнул Чжу Ба-цзе Сунь У-куну. — Что будем делать теперь?

Тут Сунь У-кун снова ущипнул его и громким голосом обратился к монахам:

— Дети мои! Остановитесь! Мы прибыли сюда прямо с Персикового пира и никакого эликсира у нас с собой нет. Вам придется подождать до следующего раза.

Услышав голос богов, даосы затрепетали от священного страха.

— Отец наш! — воскликнули они. — Сейчас, когда вы осчастливили нас своим посещением, мы не можем не воспользоваться этим и молим вас дать нам эликсир бессмертия.

Тогда Сила тигра снова выступил вперед и, склонившись перед алтарем, произнес:

Ша-сэн дернул Сунь У-куна за руку и прошептал:

— А дело, брат, принимает серьезный оборот; они настойчиво обращаются к нам с молитвой.

— Что ж, придется дать им что-нибудь, — сказал Сунь У-кун.

— Что же мы им дадим? — тихонько сказал Чжу Ба-цзе.

— Сейчас увидите, — отвечал Сунь У-кун. — Если у меня что-нибудь получится, делайте то же самое.

Как только музыка умолкла, Сунь У-кун обратился к даосам:

— Дети мои! — сказал он. — Не надо больше молиться. Если я не пожалую вам эликсира бессмертия, род мой может Ди-цзан-ван, отшельник У-чао и дух — хранитель буддизма Цзя-лань прекратиться. Тем более что сделать это для меня не составляет никакого труда.

Услышав это, монахи склонились перед алтарем и, отбивая земные поклоны, молвили:

— Умоляем тебя, отец всевышний, внять смиренным мольбам учеников твоих и оказать нам свою милость. Мы будем ревностно распространять нашу веру и попросим государя, чтобы он сделал всех искренними почитателями нашего учения — даосизма.

— Ну что же, — сказал Сунь У-кун, — принесите сосуды.

Даосы склонили голову в знак благодарности. Сила тигра, желая, чтобы ему досталось больше, чем другим, принес огромный глиняный чан и поставил его перед алтарем. Сила оленя принес глиняный таз и поставил его на жертвенный стол, а Сила барана вынул из стоявшей тут же вазы цветы и поставил ее посредине.

— А теперь все выйдите из храма и закройте за собой дверь: никто не должен нарушать небесного таинства, — сказал Сунь У-кун.

Даосы, низко кланяясь, выполнили приказ Сунь У-куна. Тогда Великий Мудрец встал, откинул полу халата и наполнил вонючей мочой вазу для цветов. Увидев это, Чжу Ба-цзе пришел в неописуемый восторг.

— Ну, брат, — сказал он, — я знаю тебя уже несколько лет, но такой великолепной штуки не ожидал от тебя. Я только что неплохо поел и, конечно, могу сделать то же самое.

С этими словами он приподнял полу своего халата и с таким шумом начал отливать в глиняный таз, что казалось, будто это шум знаменитого Люйлянского водопада. Их примеру последовал и Ша-сэн. После этого они поправили на себе одежды и снова уселись на свои места.

— Дети мои! — крикнул Сунь У-кун. — Входите!

Даосы вошли в храм, низко кланяясь за оказанную милость.

— Принесите чашку, — скомандовал старший даос, — я хочу отведать этой священной воды.

Однако сделав глоток, даос с удивлением почмокал губами.

— Ну, как на вкус, брат? — спросил его Сила оленя.

— Да я бы не сказал, что очень вкусно, — сердито отвечал старший даос. — Воняет какой-то дрянью.

— Дай я попробую, — сказал Сила барана. И, отпив глоток, воскликнул: — Ведь это похоже на мочу свиньи.

Сунь У-кун понял, что игра их раскрыта.

— Сейчас я сделаю одну штуку и надолго оставлю здесь о себе память, — сказал он.

— Эх вы, монахи, — громко обратился он к даосам. — Неужели вы настолько глупы, что поверили, будто ваши боги сошли на землю? Сейчас я открою вам тайну и скажу, кто мы. Мы — монахи и идем по высочайшему повелению из Китая на Запад. Ночь сегодня выдалась отличная, и вот мы от нечего делать решили навестить ваш храм, полакомиться здесь и повеселиться. А вы встретили нас с такими почестями, что мы не знали, как благодарить вас. То, что вы испробовали сейчас, конечно, не эликсир бессмертия, а наша собственная моча.

Услышав это, даосы пришли в ярость и, заперев двери, похватали вилы, метлы, кирпичи, камни, словом, все, что попалось под руку, и ринулись на своих обидчиков. В тот же миг Сунь У-кун сгреб левой рукой Ша-сэна, а правой — Чжу Ба-цзе, бросился вон из храма и на облаках в один момент перелетел в храм Чжиюаньсы. Не решаясь беспокоить Трипитаку, они потихоньку улеглись и заснули.

На следующее утро, когда пробила пятая стража и три четверти, при дворе начался прием. Во дворец собрались все сановники. Они выстроились двумя рядами: по одну сторону трона — гражданские, по другую — военные.

— Ученики мои, — сказал, проснувшись, Танский монах. — Проведите меня во дворец обменять наши проездные бумаги.

Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн мигом вскочили, оделись и, подойдя к Трипитаке, обратились к нему с такими словами:

— Учитель, правитель этой страны — верный последователь даосского учения. Он всеми средствами способствует его распространению и преследует буддистов. Будьте осторожны в разговоре с ним, не то он, чего доброго, откажет нам в выдаче бумаг. Мы все вместе отправимся во дворец и будем охранять вас.

Трипитаку очень обрадовали слова его учеников, и он тот-час же облачился в парчовую рясу. Сунь У-кун взял бумаги, Чжу Ба-цзе он велел захватить чашку для подаяний, а Ша-сэну — буддийский монашеский посох. Вещи и коня они оставили на хранение сторожу храма. Придя к воротам дворца, наши путники почтительно приветствовали стражу, сообщили свои имена и попросили доложить о них. Начальник дворцовой охраны отправился с докладом к императору.

— Ко дворцу прибыли четыре буддийских монаха. Они сказали, что идут из империи Танов на Запад за священными книгами. Сюда они явились для того, чтобы обменять дорожные свидетельства, и сейчас ждут ваших приказаний.

— Видно, эти монахи ищут смерти и пришли сюда, чтобы лишиться собственной головы, — гневно молвил император. — Интересно, что делает полиция? Почему эти монахи до сих пор на свободе?

В этот момент вперед выступил главный наставник наследника.

— Разрешите доложить, — обратился он с поклоном к императору. — Танский монах прибыл из страны, которая называется Великим цветущим Серединным государством и находится на материке Наньшаньбучжоу. Он проделал огромный путь во много тысяч ли. На пути ему встречались злые духи, он подвергался многочисленным бедствиям и все же остался цел и невредим. Уже это одно доказывает, что Танский монах обладает чудодейственной силой. Иначе он бы не решился отправиться на Запад. Я думаю, что вы, ваше величество, учтете то, что этот монах прибыл из столь отдаленных мест, проявите милость и, проверив его бумаги, позволите ему следовать дальше.

Император сменил гнев на милость и приказал ввести Танского монаха в зал Золотых колокольчиков. Представ перед троном вместе со своими учениками, Трипитака вручил правителю свои дорожные свидетельства. Не успел правитель развернуть бумаги, как ему доложили о приходе трех государственных наставников. Тут государь поспешно отложил бумаги, сошел с трона и приказал приготовить для гостей три расшитых кресла. Когда гости вошли, правитель встретил их с поклонами. Оглянувшись, Трипитака и его ученики увидели трех бессмертных, которые шли с важным видом. За бессмертными следовали два послушника, у которых волосы были заплетены в две косички, как у детей, и торчали, словно рожки. Выстроившиеся двумя рядами сановники склонились, не смея поднять глаз на вошедших. Войдя в зал Золотых колокольчиков, бессмертные даже не подумали воздать почести государю.

— Я сегодня не звал вас, — молвил правитель. — Почему же вы удостоили меня своим посещением?

— Мы пришли доложить вам об одном происшествии, — отвечали даосы и спросили, указывая на Трипитаку и его учеников, — из какой страны прибыли эти монахи?

— Они прибыли из Китая, из империи великих Танов и идут в Индию за священными книгами, — отвечал правитель. — Сюда они пришли, чтобы обменять свои дорожные свидетельства.

— Мы думали, что монахи сбежали, а они, оказывается, еще здесь! — воскликнули даосы и от радости даже захлопали в ладоши.

— Чему это вы радуетесь? — изумился император. — Они только что явились сюда и как только мне доложили об этих монахах, я тут же хотел отправить их к вам, но главный наставник моего сына сказал, что необходимо учесть, какой огромный путь они проделали, и, кроме того, посоветовал не портить отношения с Китаем. Поэтому я и решил пригласить их сюда и проверить у них бумаги. Но как понимать ваши слова? Может быть, они проявили чем-нибудь неуважение к вам или прови- нились перед вами?

— Вы и представить себе не можете, что они натворили, — отвечали даосы. — Эти буддисты появились в нашем городе вчера. За восточными воротами они убили двух наших учеников, отпустили на свободу пятьсот буддийских монахов и разбили вдребезги все тачки. Но это еще не все. Ночью они пробрались в наш храм, разломали статуи наших богов и поели все, что было предназначено для жертвоприношений Мы подумали, что боги удостоили нас своим посещением и решили попросить у них священной воды и эликсир жизни, чтобы преподнести вам, ваше величество, и на многие годы продлить вашу жизнь. А они одурачили нас и вместо священного нектара дали нам свою вонючую мочу. Мы хотели схватить их, но им удалось сбежать. А теперь они, оказывается, здесь. Недаром говорят, что: «У врага дорога узка».

Выслушав их, правитель пришел в ярость и приказал тот-час же казнить Трипитаку вместе с его учениками. Но в этот момент Великий Мудрец почтительно сложил ладони рук и громко воскликнул:

— Не извольте гневаться, ваше величество, и выслушайте нас! — Вы оскорбили моих государственных наставников, — сказал государь. — А теперь еще хотите обвинить их в том, что они говорят неправду.

— А где у них доказательства того, что мы действительно убили их учеников? — спросил Сунь У-кун. — Допустим даже, что мы виноваты, в таком случае вы должны были задержать только двоих из нас и таким образом отомстить за жизнь убитых даосов. А двоих вам следовало освободить, чтобы они могли продолжать путь за священными книгами. Кроме того, нас обвиняют в том, что мы разбили тачки и отпустили на свободу буддийских монахов. Но опять-таки, где у них доказательство того, что это сделали мы, и, кроме того, вряд ли такое преступление заслуживает смертной казни. Во всяком случае за это можно было бы наказать только одного из нас. Что же касается того, что мы разломали изображения богов и учинили у них в храме буйство, так это просто выдумано для того, чтобы погубить нас.

— То есть как это выдумано? — спросил правитель.

— А очень просто, мы пришли издалека, — сказал Сунь У-кун, — и совершенно не знаем расположения вашего города. Как же мы могли ночью найти их храм и узнать, что там происходит? Предположим, что мы там помочились, почему же они не задержали нас сразу, а решили явиться сюда и пожаловаться на нас? Вам, ваше величество, должно быть известно, что часто людей несправедливо и ложно обвиняют. Как можно приписывать нам подобные преступления? Покорнейше прошу вас расследовать это дело.

Император, не отличавшийся особой ясностью ума, выслушав Сунь У-куна, пришел в полное замешательство. И вот, когда он раздумывал, как ему поступить, появился евнух и доложил, что ко дворцу прибыли деревенские старшины и просят принять их.

— Что им нужно? — спросил правитель и приказал ввести старшин.

В зал вошли человек сорок деревенских старшин, которые, подойдя к трону, земно склонились.

— Ваше величество! За всю весну не выпало ни одного дождя. Как бы летом не было засухи. Умоляем вас обратиться с просьбой к наставникам: пусть совершат моление о дожде и спасут народ от голода.

— Спокойно возвращайтесь домой, — сказал император, — дождь будет.

Кланяясь и благодаря за оказанную милость, старшины удалились из зала.

— Вот что, монахи, — сказал тогда император, обращаясь к Трипитаке и его ученикам. — Вы, видимо, хотите знать, почему я почитаю даосскую религию и преследую буддизм? Я расскажу вам. Несколько лет тому назад нашу страну постигла засуха, и все моления, совершаемые буддийскими монахами, оказались тщетными. Однако, на наше счастье, с неба к нам спустились бессмертные, которые спасли нас от голодной смерти. Вы оскорбили наших наставников и, хотя вы проделали огромный путь, вас следовало бы сурово покарать за это. Однако я хочу сделать вам снисхождение и разрешаю одновременно с нашими бессмертными совершить моление о дожде. Если вам удастся вызвать дождь и помочь людям, я прощу вам ваши прегрешения, выдам дорожные свидетельства и разрешу продолжать путь на Запад. Если же ничего у вас не выйдет, вас публично казнят.

— Ну, в молениях мы кое-что смыслим, — сказал смеясь Сунь У-кун.

После этого правитель велел приготовить место для моления.

— Вы куда, учитель? — спросил он.

— Хочу подняться на алтарь и совершить моление о дожде, — сказал даос.

— Это не совсем учтиво, — отвечал ему Сунь У-кун. — Вам следовало бы уступить место гостю, прибывшему издалека. А впрочем, это не важно. Ведь недаром говорится, что «Могучий дракон не давит змею на краю своих владений». Вы можете начинать. Но перед этим вы должны сказать правителю несколько слов.

— Что же именно должен я сказать? — спросил бессмертный.

— Мы вместе с вами поднимемся на алтарь и будем молить небо о ниспослании дождя, — сказал Сунь У-кун. — А как же можно будет узнать, чья молитва помогла?

— Этот монах, пожалуй, прав, — заметил правитель.

«Ты еще не знаешь, сколько раз этот монах бывает прав, — с усмешкой подумал Ша-сэн. — Он еще не успел себя показать!»

— Ничего я не стану говорить, — сказал даос. — Наш правитель и так знает, что я буду делать.

— Правитель, может быть, и знает, — возразил Сунь У-кун. — Но я прибыл издалека и с вами никогда еще не встречался. Может выйти путаница, а это уже совсем скверно. Поэтому я и хочу, чтобы вы рассказали мне, каким образом будете совершать моление.

— Ну ладно, — согласился даос. — Я поднимусь на алтарь и буду произносить заклинания, подавая знаки приказной дощечкой. После первого заклинания поднимется ветер. После второго — появятся облака. После третьего — сверкнет молния и ударит гром. После четвертого — польет дождь и, наконец, после пятого дождь прекратится.

— Вот и чудесно! — воскликнул Сунь У-кун. — Никогда еще мне не приходилось видеть ничего подобного. Прошу вас, начинайте.

Бессмертный, широко шагая, пошел вперед, а Трипитака с учениками последовал за ним. Алтарь представлял собой помост, высотой более трех чжанов. По обеим сторонам его были расставлены знамена двадцати восьми созвездий. На помосте стоял стол, а на столе — курильница с фимиамом, из которой клубился дым. По краям стола стояли два подсвечника, в которых ярко горели свечи. От ветра пламя их колебалось. К курильнице была прислонена золотая дощечка с выгравированными на ней именами Богов грома. На полу, возле стола, стояли пять больших чанов, наполненных чистой водой, на поверхности плавали веточки ивы. К каждой веточке была прикреплена металлическая дощечка с заклинанием и с именами подчиненных Бога грома. По обеим сторонам алтаря стояло по пяти столбов, на каждом из которых были написаны имена пяти посланцев того же Бога грома. Около каждого столба стояло по два даоса: держа в руках железные молоты, они ударяли в столбы. За алтарем находилось много даосов, которые писали обращения. В центре стояла сделанная из бумаги курильница, а также изображения гонцов для доставки заклинаний и местных богов — хранителей веры.

Бессмертный бесцеремонно прошел к алтарю первым и остановился. Даос-послушник подал ему меч и несколько листов желтой бумаги, где были написаны заклинания. Держа в руках меч, даос произнес заклинание и сжег над свечой один лист. Находившиеся внизу даосы взяли изображение божества, сделанное из бумаги, и еще письмо и также сожгли все это. В это время вверху раздался резкий звук: это зазвенела металлическая дощечка, и в тот же миг налетел порыв ветра.

— Плохо Дело, — пробормотал Чжу Ба-цзе. — Этот даос, видимо, обладает большой силой. Стоило ему ударить своей дощечкой, как тотчас же поднялся ветер.

— Тише, брат, — сказал Сунь У-кун. — Хватит разговаривать, охраняй лучше учителя. Остальное я сам сделаю.

С этими словами наш Великий Мудрец выдернул у себя волосок и, дунув на него, сказал: «Изменись!» В тот же миг волосок превратился в точную копию Сунь У-куна и стал рядом с Танским монахом. А настоящий Сунь У-кун поднялся в воздух и крикнул:

— Кому здесь подвластны ветры?

В тот же миг перед ним появились Богиня ветров и Сунь Эр-лан — Бог ветра. Богиня крепко сжимала в руках мешок, а Сунь Эр-лан в это время завязывал его. Оба они приветствовали Сунь У-куна поклонами.

— Я сопровождаю Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами, — сказал им Сунь У-кун. — И вот, когда мы проходили через государство Чэчиго, мне пришлось состязаться с поселившимся там волшебником, что-бы узнать, кто из нас способен вызвать дождь. Почему же вы помогаете не мне, а этому даосу? На первый раз я вас прощаю. Но смотрите, если будет хоть малейший ветерок, который пошевелит хотя бы волос на бороде этого даоса, каждый из вас получит по двадцать ударов посохом.

— Да что вы, разве мы посмеем, — испуганно отвечала Богиня.

В тот же момент ветер прекратился. Тут Чжу Ба-цзе не выдержал и заорал:

— Пусть этот даос уходит! Его дощечка издала звон, а ветра нет. Уступите теперь место нам.

Тогда даос схватил другую табличку, сжег листки с заклинаниями и ударил по алтарю. От земли поднялся туман, и все небо покрылось тучами. Но Сунь У-кун крикнул:

— Кому здесь подвластны облака?

И перед ним сразу же предстали отрок и юноша. Оба они почтительно приветствовали Сунь У-куна. Сунь У-кун объяснил им, в чем дело, и они тотчас же убрали облака и туман, небо стало ясным, и засияло солнце.

— Этот даос только и знает, что морочит голову правителю и дурачит простой народ, — смеясь, сказал Чжу Ба-цзе, — в действительности же он ни на что не способен. Два раза он ударил своей табличкой, а на небе не появилось никаких облаков!

Даос растерялся. Опершись на свой меч и распустив волосы, он произнес заклинание, сжег бумагу и снова ударил своей табличкой. В этот момент со стороны Южных ворот неба в воздухе появился Дэн Тянь-цзюнь в сопровождении Бога грома и Богини молнии, которые почтительно приветствовали Сунь У-куна. В третий раз сообщив о том, что с ним произошло, Сунь У-кун спросил:

— Зачем вы пришли сюда и чью волю выполняете?

— Заклинания этого даоса обладают волшебной силой, — сказал тогда Бог грома. — Нефритовый император, услышав их, приказал нам отправиться во дворец к Верховному повелителю грома. Мы должны выполнить его приказ и послать на землю гром, молнию и дождь.

— Но я прошу вас немного обождать и сделать это, когда я вам скажу.

Они согласились.

Между тем даос пришел в полное замешательство. Он стал еще более старательно возжигать фимиам, сжигал заклинания, возносил молитвы, бил в металлические таблички. В этот момент на небе появились цари — драконы четырех морей.

— Ао-гуан! — крикнул Сунь У-кун, преграждая им дорогу, — вы куда направились?

Все четыре царя приветствовали Сунь У-куна. И в четвертый раз пришлось Великому Мудрецу рассказать обо всем, что произошло.

— В свое время я доставил вам немало хлопот, однако мой долг еще не выполнен. Надеюсь, что и на этот раз вы не откажете мне в помощи.

— Я с готовностью выполню все, что вы от меня потребуете, — отвечал Царь драконов.

— Благодаря вашему сыну, который обуздал злого волшебника, мне удалось спасти нашего учителя, — сказал тогда Сунь У-кун, рассыпаясь в благодарностях перед Ао-шунем.

— Этот волшебник и сейчас сидит под замком и не смеет больше бесчинствовать, — отвечал Ао-гуан. — Только мы не знаем, как с ним поступить, и ждем вашего повеления.

— Делайте с ним что хотите, — отвечал Сунь У-кун — А сейчас вы должны помочь мне. Даос уже ударил в четвертую табличку, и наступает моя очередь приниматься за дело. Ни сжигать заклинаний, ни бить в табличку я не умею. Вся надежда на вас.

— Вам стоит только приказать, Великий Мудрец, — сказал тут Бог грома, — никто не осмелится нарушить ваших приказаний. Однако вы должны подавать нам сигналы, иначе гром, молния и дождь — все смешается, и ваши старания окажутся напрасными.

— Я буду подавать сигналы своим посохом, — отвечал Сунь У-кун.

— О! — в ужасе воскликнул Бог грома. — Нам не вынести ударов вашего посоха.

— А я вовсе не собираюсь бить вас, — успокоил его Сунь У-кун. — Вы будете только следить за моим посохом. Когда я подниму его в первый раз, вы пошлете ветер.

— Слушаемся, — беспрекословно согласились Богиня ветров и Сунь Эр-лан.

— Когда подниму во второй раз, посылайте облака, — продолжал Сунь У-кун.

— Мы выполним все в точности, — отвечали отрок Облаков и юноша Туманов.

— После третьего раза вы должны послать гром и молнию.

— Все будет в точности выполнено, — отвечали Бог грома и Богиня молний.

— После четвертого взмаха посохом должен пойти дождь.

— Слушаемся, — сказали цари драконов.

— И, наконец, после того как я пятый раз взмахну посохом, дождь и ветер должны прекратиться, а небо — стать чистым и ясным. Только смотрите не перепутайте, — предостерег их Сунь У-кун, перед тем как уйти.

Наконец он опустился вниз и, встряхнувшись, вернул волосок на прежнее место. Никто, конечно, не заметил того, что проделал Сунь У-кун.

— Ну что ж, учитель, — громко сказал Великий Мудрец, — придется вам уступить свое место. Вы уже четырежды ударяли в табличку, и все напрасно: ни ветра, ни облаков, ни грома, ни дождя — ничего нет. Теперь моя очередь.

Даос понял, что оставаться ему на алтаре больше незачем, и уступил свое место. Сердито сжав губы, он поднялся наверх, туда, где сидел император.

«Надо пойти за ним и послушать, что он будет говорить», — подумал Сунь У-кун.

— Я внимательно следил за тем, что вы делали, — сказал государь. — Вы четырежды ударили в металлическую дощечку, почему же не было ни грома, ни дождя? — спросил он.

— Драконы дождя сегодня ушли куда-то, — отвечал даос.

— Ваше величество! — крикнул Сунь У-кун. — Не верьте ему! Драконы дождя у себя дома. Просто ваш наставник не обладает достаточной силой. Вот вы увидите, как я, буддийский монах, сейчас вызову их.

— Хорошо, — сказал правитель. — Поднимитесь на алтарь. Я буду ждать появления дождя.

Сунь У-кун повернулся и пошел к алтарю. Проходя мимо Трипитаки, он взял его за руку и сказал:

— Учитель, пойдемте со мной.

— Но, ученик мой, — отвечал Трипитака, — я не умею вызывать дождь.

— Он погубит вас, учитель, — вмешался тут Чжу Ба-цзе. — Если не будет дождя, вас сожгут на костре.

— Не беда, что вы не знаете, как вызывать дождь, — сказал Сунь У-кун. — Важно то, что вы умеете читать священные книги, а остальное сделаю я сам.

Выслушав это, Трипитака взошел на алтарь, уселся на возвышении и, сосредоточившись, стал молча читать сутру Праджна парамита. Но не успел он начать, как неожиданно к ним приблизился сановник.

— Эй вы, монахи, почему вы не ударяете в таблички и не сжигаете заклинаний? — спросил он.

— А зачем? — громко отвечал Сунь У-кун. — Мы делаем все неспеша, спокойно.

Получив такой ответ, сановник вернулся на свое место.

Как только Трипитака закончил чтение псалма, Сунь У-кун вынул из уха свой посох и помахал им против ветра. Посох увеличился до двух чжанов в длину и стал толщиной с чашку. Затем Сунь У-кун поднял посох. Богиня ветров поспешно сняла с плеча свой мешок, а Сунь Эр-лан поспешил развязать его. В тот же миг на город обрушился ураган. Ветер срывал черепицу с крыш, в воздухе кружились кирпичи, песок и земля. Это был поистине страшный ураган. Вот послушайте сами:

Ветер все крепчал. Тогда Сунь У-кун снова проявил волшебную силу и второй раз поднял свой посох. И вы взгляните только:

И вот, когда все вокруг окутал мрак и тучи заволокли небо, Сунь У-кун снова поднял свой посох. И, о ужас!

Гром грохотал со страшной силой, непрерывно сверкала молния: земля, казалось, вот-вот расколется. Насмерть перепуганные жители города стали у себя в доме возжигать фимиам и жечь жертвенную бумагу.

— Милостивый Бог грома! — громко воскликнул Сунь У-кун. — Покарай смертью жадных и корыстолюбивых чиновников, а также строптивых и непочтительных детей в назидание другим.

Грохот усилился. Тогда Сунь У-кун снова поднял свой посох.

Этот страшный ливень начался утром и лил до полудня. Весь город вместе с его окрестностями был затоплен.

— Хватит, хватит! — заволновался император. — От такого количества воды могут погибнуть все посевы.

Находившийся внизу чиновник, приставленный специально для связи, услышав это, ринулся к алтарю и крикнул:

— Святой монах, останови дождь!

Тогда Сунь У-кун в пятый раз поднял свой посох, и в то же мгновение гром прекратился, ветер стих, тучи рассеялись и небо стало чистым. Правитель был очень доволен.

— Чудо, а не монах! — раздавались восторженные возгласы придворных сановников. — Недаром говорится, что и среди самых сильных, всегда найдется сильнейший. Наш наставник умел вызывать дождь, но не мог сделать так, чтобы небо быстро прояснилось. После ливня, который он вызывал, некоторое время еще продолжал моросить мелкий дождь. Сейчас же благодаря одному взмаху посоха ярко засияло солнце и на небе не осталось ни облачка.

Правитель приказал позвать Трипитаку и его учеников во дворец и выдать им дорожные свидетельства. Но в тот момент, когда он хотел скрепить их печатью, вперед выступили даосы и обратились к императору с такими словами:

— Простите, ваше величество, но дождь, который только что прошел, все же был вызван нами, и этот монах здесь ни при чем.

— Ведь вы сами только что говорили, что драконов дождя нет дома, — сказал император. — Однако стоило этому монаху подойти к алтарю и совершить моления, как тотчас же пошел дождь. Не понимаю, как вы можете отрицать его заслуги.

— Взойдя на алтарь, я сделал все, что полагается: написал заклинания, затем сжег их и стал бить в металлические дощечки. Ни один дракон не осмелился бы не явиться на мой зов, — сказал бессмертный Сила тигра. — Очевидно, возникли какие-то препятствия. Возможно, духи, ведающие ветром, облаками, громом, молнией и дождем, куда-нибудь отправились. Но как только до них дошел мой приказ, они поспешили выполнить его. Однако в этот момент я сошел с алтаря и мое место занял этот монах. Таким образом дождь начался все же благодаря моему молению, а этому монаху просто повезло, и тут не может быть и речи о каких-то его заслугах.

Эти слова привели императора в полное замешательство.

В этот момент вперед выступил Сунь У-кун и, почтительно сложив ладони рук, молвил:

— Ваше величество! В тех магических действиях, которые были совершены здесь, при вас, нет ничего особенного и спорить о них не приходится. Сейчас неподалеку отсюда, в небе, находятся четыре царя драконов. Я их еще не отпустил, а сами они удалиться не смеют. Так вот, если ваш советник сумеет заставить этих драконов появиться здесь, я готов признать, что заслуга принадлежит ему.

Слова Сунь У-куна пришлись правителю по нраву.

— Я уже двадцать три года как царствую, но еще ни разу не видел живого дракона. Вы оба обладаете волшебной силой. Так вот, мне безразлично, кто из вас победит. Кто вызовет дракона — будет вознагражден, кто не сумеет сделать этого — понесет наказание.

Но разве даос обладал силой, при помощи которой можно вызывать драконов? Да если бы даже он мог сделать это, то Царь драконов в присутствии Великого Мудреца все равно не осмелился бы явиться на его зов.

— Ничего у меня не получается, — признался даос. — Вызывай ты.

— Ао-гуан, ты где? — громко крикнул Сунь У-кун, подняв голову. — Явись вместе со своими братьями.

Услышав этот зов, драконы тотчас же приняли свой облик и, прорезая тучи, ринулись в зал Золотых колокольчиков. И что это была за картина!

Глядя на драконов, император тотчас же начал возжигать благовония, а стоявшие у трона министры и сановники стали с благоговением кланяться.

— Я доставил вам много хлопот своей просьбой спуститься с небес и сейчас не смею вас больше задерживать, — мол вил император. — Я выберу счастливый день для того, чтобы совершить жертвоприношение и отблагодарить вас.

— Уважаемые духи, теперь вы можете удалиться, — произнес Сунь У-кун. — Император совершит жертвоприношение, чтобы отблагодарить вас.

После этого драконы вернулись каждый в свое море, а духи вознеслись на небо.

А теперь, если вы хотите узнать, как были изгнаны бессмертные даосы, прочитайте следующую главу.

Итак, убедившись в том, что Сунь У-кун обладает способностью вызывать драконов и распоряжаться духами, император решил скрепить печатью дорожные свидетельства Танского монаха, чтобы он мог продолжать свой путь. Но в этот момент даосы повалились императору в ноги. Император поспешил сойти с трона и, помогая им подняться, спросил:

— Что заставляет вас совершать такие церемонии, уважаемые наставники?

— Ваше величество, — молвили те, — вот уже двадцать лет, как мы отдаем все свои силы для пользы вашего государства и оберегаем мир и спокойствие ваших подданных. А эти буддийские монахи путем волшебства в один миг зачеркнули все наши заслуги и лишили нас нашей славы. Вы простили убийц только потому, что они вызвали дождь. Разве не является это доказательством несправедливого отношения к нам? Умоляем вас, ваше величество, не спешите скреплять печатью их дорожные свидетельства и разрешите нам еще раз померяться с ними силами.

Выслушав это, император еще больше растерялся. Не имея своего мнения, он прислушивался к тому, что говорят другие, и действительно отложил печать и дорожные свидетельства в сторону.

— В чем же вы хотите с ними состязаться, уважаемые наставники? — спросил он.

— Я предлагаю состязаться в самосозерцании, — отвечал Сила тигра.

— Мне кажется, что вы совершаете ошибку, — заметил император. — Ведь буддийские монахи непременно одержат верх. Если бы они не были совершенны в самосозерцании, их бы не послали за священными книгами. Поэтому я и удивляюсь, как можете вы даже помышлять о том, чтобы состязаться с ними.

— У нас есть свой, особый способ самосозерцания, — сказал на это Сила тигра, — и называется он «проявление мудрости на облачной лестнице».

— Что же это за способ? — поинтересовался император.

— Для того чтобы применить его, нам потребуется сто столов, — сказал Сила тигра. — Нужно соорудить два возвышения, по пятьдесят столов каждое; для этого столы ставятся друг на друга. Затем нужно взобраться по этой облачной лестнице без помощи рук и другой лестницы прямо на облака и просидеть там несколько часов подряд без всякого движения.

Император понял, что даос предлагает довольно трудный способ.

— Ну как, уважаемые монахи, — обратился он к путникам. — Может кто-нибудь из вас принять вызов нашего наставника?

В ответ на это Сунь У-кун пробормотал что-то непонятное.

— Что же ты, брат, молчишь? — тихонько спросил его Чжу Ба-цзе.

— Видишь ли, брат, — отвечал ему Сунь У-кун, — не стану тебя обманывать. Если бы мне предложили устроить заваруху на небе или внизу в колодцах, взбаламутить море, повернуть вспять реку, перенести гору или же прогнать луну, переместить Полярную звезду или созвездия, — все это не составило бы для меня никакого труда. Пусть даже мне сказали бы снять собственную голову, раскроить череп и вытащить мозг, распороть живот и вынуть сердце и внутренности, или совершить еще какие-нибудь необычные превращения, — все это меня ничуть не испугало бы. Но спокойно сидеть и погрузиться в самосозерцание я не смогу и наверняка проиграю. Разве это по моему характеру? Если бы даже меня приковали к верхушке железного столба, я и то не смог бы усидеть на месте и непременно старался бы взобраться либо еще выше, либо спуститься вниз.

— Но ведь я могу погрузиться в самосозерцание, — неожиданно сказал Трипитака.

— Вот и чудесно! — радостно воскликнул Сунь У-кун. — А сколько времени можете вы просидеть без движения?

— Когда я был молод, — отвечал Трипитака, — мне посчастливилось встретить лучших учителей-монахов. У них я и научился погружаться в самосозерцание, я могу просидеть два-три года на грани между жизнью и смертью.

— Если вы будете столько времени сидеть, — заметил Сунь У-кун, — мы никогда не добудем священных книг. Посидите часа три — и хватит.

— Но, ученик мой, — молвил Трипитака, — беда вся в том, что я не смогу взобраться на это возвышение.

— Ничего, — сказал Сунь У-кун, — вы только дайте свое согласие, а об остальном я сам позабочусь.

Тогда Трипитака почтительно сложил ладони рук и, склонившись перед императором, сказал:

— Ваше величество, я обладаю способностью погружаться в самосозерцание.

После этого император велел соорудить два возвышения.

А надо вам сказать, что в этом государстве было очень много рабочего люда. Не прошло и часа, как рядом с залом Золотых колокольчиков выросло два возвышения. После того как все было готово, Сила тигра вышел из дворца и, совершив прыжок, очутился на облачном ковре. Этот ковер доставил его на возвышение с западной стороны, где Сила тигра и уселся.

В этот момент Сунь У-кун выдернул у себя волосок и превратил его в свою точную копию. Этот двойник и остался стоять рядом с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном. Сам же Сунь У-кун превратился в радужное облако и поднял Трипитаку на возвышение с восточной стороны. Когда Трипитака уселся, Сунь У-кун из облака превратился в комара и, подлетев к Чжу Ба-цзе, шепнул ему на ухо:

— Смотри, хорошенько охраняй учителя и не вступай в разговоры с моим двойником, который будет стоять рядом с тобой.

— Понятно, — со смехом отвечал Чжу Ба-цзе.

Тем временем даос Сила оленя, восседая на расшитом сиденье, наблюдал за состязанием. Однако, видя, что никто не побеждает, решил прийти на помощь своему приятелю. Он выдернул у себя из затылка волосок, произнес заклинание и, скатав волосок в шарик, подбросил его вверх. Волосок попал прямо на голову Танскому монаху и тут же превратился в клопа. Вначале Трипитака почувствовал зуд, а немного погодя даже боль. Предаваясь самосозерцанию, следует сидеть совершенно неподвижно. Малейшее движение равносильно проигрышу. Через некоторое время Трипитака почувствовал нестерпимую боль и, втянув голову в плечи, почесал место укуса о воротник.

— Плохи дела, — сказал Чжу Ба-цзе, заметив это. — У учителя, кажется, начинается приступ падучей болезни.

— Нет, просто у него голова заболела от ветра, — возразил Ша-сэн.

— Наш учитель — человек необыкновенной честности, — отвечал на это Сунь У-кун. — Раз он сказал, что умеет предаваться самосозерцанию, значит, это так и есть. Если он чего-нибудь не умеет, то всегда прямо об этом говорит. Разве человек высшего порядка может вводить кого-нибудь в заблуждение? Вы не волнуйтесь. Я сейчас поднимусь к учителю, и все узнаю.

Он с жужжаньем полетел вверх и уселся на голову Трипитаки. Тут он увидел, что в голову Трипитаки впился огромный, величиной с горошину, клоп. Сунь У-кун смахнул клопа рукой и почесал место укуса. Не чувствуя больше зуда, Трипитака выпрямился и снова предался самосозерцанию.

«На выбритой до блеска голове монаха даже вошь не удержится, — раздумывал между тем Сунь У-кун. — Каким же образом здесь очутился такой огромный клоп? Это, конечно, проделки даосов, которые задумали погубить нашего учителя. Ха-ха! Напрасно, друзья, стараетесь, ничего у вас не получится. Погодите, сейчас я устрою вам штучку».

Сунь У-кун взлетел на крышу дворца и, встряхнувшись, превратился в сороконожку, длиной в семь цуней. Тут он заполз даосу в нос и изо всех сил впился ему в кожу. Даос утратил все свое спокойствие, дернулся и кувырком полетел вниз. Он разбился бы насмерть, если бы стоявшие внизу чиновники не подхватили его.

Правитель не на шутку перепугался, и приказал отнести даоса в зал Изящной литературы, чтобы привести его в чувство. Между тем Сунь У-кун на облаке опустил Трипитаку вниз и поставил его перед троном. Трипитака был признан победителем.

После этого правитель решил отпустить путников. Но тут вперед выступил даос Сила оленя.

— Ваше величество, — молвил он, — у моего брата скрытая болезнь, и вот, когда он очутился наверху и его прохватило ветром, болезнь вспыхнула с новой силой. Только поэтому буддийский монах смог одержать верх. Прошу вас, не отпускайте этих монахов. Пусть посостязаются с нами в «отгадывании того, что находится за досками».

— А что это значит? — спросил правитель.

— Я умею узнавать, что скрыто за досками, — отвечал даос, — и хочу посмотреть, могут ли буддийские монахи делать это. Если они победят меня, отпустите их: пусть идут своей дорогой. Если же проиграют, притяните их к ответу и накажите. Тем самым вы отомстите за обиду, нанесенную нашему старшему брату и не опорочите наши заслуги, которые мы оказали вашей стране за эти двадцать лет.

Правитель снова растерялся, однако решил послушаться даоса. Он приказал отнести красный лакированный ящик на женскую половину дворца и велел жене положить туда какую-нибудь драгоценность. Когда ящик принесли в зал и поставили перед троном, правитель сказал:

— Сейчас последователи двух учений должны призвать всю силу своей прозорливости и угадать, какая драгоценность находится в этом ящике.

— Ученик мой, — молвил Трипитака, — как же можно узнать, что спрятано в этом ящике.

Сунь У-кун превратился в цикаду и, усевшись на голову Трипитаки, сказал:

— Не беспокойтесь, учитель, сейчас я выясню, что там спрятано.

И вот наш чудесный Мудрец тихонько подлетел к ящику, подполз под него и, отыскав на дне небольшую трещинку, вполз внутрь. В ящике он увидел красное, покрытое глазурью блюдо, а на нем царское парадное одеяние, состоящее из роскошного халата и великолепного передника. Приподняв все эти вещи, Сунь У-кун встряхнул их и, прикусив язык, спрыснул показавшейся из ранки кровью, крикнув при этом: «Изменитесь!» В тот же миг роскошный наряд превратился в старый разбитый колокол. Из озорства Сунь У-кун не удержался и помочился на него. После этого он выполз из ящика и, подлетев к уху Трипитаки, тихонько произнес:

— Учитель, скажите им, что там находится старый разбитый колокол.

— Речь идет о драгоценности, которая находится в этом ящике, — отвечал Трипитака, — а ты выдумал какой-то старый разбитый колокол. Какая же это драгоценность?

— Не обращайте внимания на их слова, слушайтесь меня — и все, — успокоил его Сунь У-кун.

Трипитака выступил вперед и только было собрался сказать, что находится в ящике, но тут Сила оленя перебил его:

— Разрешите, я скажу. В ящике находится роскошное парадное одеяние, состоящее из халата и передника.

— Нет, нет, — возразил тут Трипитака. — В ящике лежит старый разбитый колокол.

— Да этот монах, оказывается, невежа, — возмутился правитель. — Он смеет насмехаться над нами и говорит, что ка- кой-то старый разбитый колокол — для нас драгоценность. Взять его!

Подчиненные бросились было выполнять приказ, но перепуганный Трипитака, почтительно сложив ладони рук, воскликнул:

— Сжальтесь надо мной, над бедным монахом, ваше величество! Велите открыть ящик. Если там действительно окажется какая-нибудь драгоценность, я готов понести наказание. Если же там ее не окажется, я могу невинно пострадать.

Тогда правитель приказал открыть ящик, и, к великому удивлению всех присутствующих, оттуда вытащили старый, разбитый колокол.

— Кто положил эту вещь сюда?! — разгневанно воскликнул правитель.

— Мой повелитель, — молвила в ответ супруга, появившаяся в этот момент из-за трона. — Я собственными руками положила в ящик парадное царское одеяние. Как мог очутиться здесь этот разбитый колокол, я совершенно не понимаю.

— Ты можешь удалиться, — сказал тогда правитель своей супруге. — Теперь я знаю, что делать. Вещи, которые находятся во дворце, сделаны из самого лучшего материала. Как же могла появиться здесь подобная рухлядь? Несите ящик за мной, — приказал он своим приближенным, — я сам положу туда что-нибудь, и мы повторим испытание.

Удалившись в сад, расположенный позади дворца, правитель подошел к волшебному персиковому дереву, сорвал с него плод, величиной с чашку, и положил его в ящик. После этого ящик принесли обратно, и правитель приказал продолжать состязание.

— Ученик мой, — тихо произнес Трипитака, — что же мне теперь делать?

— Не беспокойтесь, учитель, — отвечал Сунь У-кун, — сейчас я посмотрю, что там лежит.

С этими словами Сунь У-кун подлетел к ящику и снова через щель проник внутрь. И тут он увидел то, что нравилось ему больше всего на свете, — он увидел персик. Приняв свой обычный вид и присев на корточки, Сунь У-кун с превеликим наслаждением съел персик и со всех сторон облизал его, оставив одну косточку. Затем, превратившись в цикаду, он подлетел к уху учителя и сказал:

— Учитель, скажите им, что там лежит косточка от персика.

— Не терзай ты меня, ученик мой, — взмолился Трипитака. — Если бы в прошлый раз я вовремя не остановил императора, то теперь наверное был бы уже казнен. Я должен отгадать, какая там находится драгоценность, а что же за драгоценность — косточка от персика?

— Ни о чем не беспокойтесь, — успокоил его Сунь У-кун, — и не сомневайтесь в том, что победите.

Трипитака выступил вперед и хотел сказать, что находится в ящике, но его тут же перебил Сила барана, который сказал:

— Разрешите мне первому сказать, что находится в ящике Там лежит персик.

— Нет, не персик, — возразил тогда Трипитака, — а только косточка от него.

— Какая еще косточка! — воскликнул правитель — Я собственными руками положил туда персик. Даос прав.

— Может быть, вы, ваше величество, все же прикажете открыть ящик, чтобы посмотреть, что там лежит, — заметил Трипитака.

И когда ящик открыли, там действительно обнаружили только косточку. Никаких следов персика, даже кожицы, не оказалось.

— Мои верные наставники, — промолвил пораженный император, — вам лучше отказаться от состязания с этими монахами. Пусть они идут дальше. Я собственными руками положил туда персик, а сейчас от него осталась одна косточка. Кто же съел его? Очевидно, этим людям тайно помогают духи.

Услышав это, Чжу Ба-цзе ехидно улыбнулся и шепнул Ша-сэну:

— Они еще не знают, какой у Сунь У-куна опыт по уничтожению персиков.

В этот момент из зала Изящной литературы показался даос Сила тигра. Он полностью пришел в себя.

— Ваше величество, — молвил даос, подходя к императору. — Эти монахи знают только, как перемещать и подменять предметы неодушевленные. Велите принести сюда ящик, и я раскрою все их волшебство. Надо заставить их отгадать еще один раз.

— Что же вы хотите предложить сейчас? — спросил правитель.

— Ведь они, — продолжал Сила тигра, — могут подменять только неодушевленные предметы. Давайте посадим в ящик даосского послушника, его-то они не смогут подменить.

Так и сделали. Послушника посадили в ящик и крепко-накрепко закрыли крышкой.

— Ну, монахи, — сказал правитель, — придется вам отгадывать в третий раз. Итак, скажите, какая драгоценность находится сейчас в ящике?

— Опять начинается, — простонал Трипитака.

— Ничего, сейчас я все выясню, — утешил Трипитаку Сунь У-кун.

Он снова полетел к ящику, вполз в него и увидел там даосского послушника. И, о чудесный Мудрец! Он был столь искусен и опытен в превращениях и столь мудр, что никто в Поднебесной не мог с ним сравниться. Он слегка качнул корпусом и принял вид монаха-даоса.

— Ученик, — позвал он послушника.

— Как вы попали сюда, учитель? — изумился тот.

— Я стал невидимым и проник сюда, — отвечал Сунь У-кун.

— Вы хотите дать мне какие-нибудь наставления? — спросил послушник.

— Эти монахи видели, как тебя посадили в ящик, — отвечал ему Сунь У-кун. — Таким образом, они выиграют. Поэтому я решил прийти поговорить с тобой. Обрей голову, как это делают буддисты, тогда мы выиграем, сказав, что в ящике буддийский послушник.

— Я во всем повинуюсь вам, — отвечал на это послушник. — Главное, чтобы мы победили. Если мы еще раз проиграем, то навсегда потеряем доверие и уважение, которыми пользуемся при дворе.

— Совершенно верно, — подтвердил Сунь У-кун. — Подойди ко мне, сын мой. Если мы выиграем, я тебя щедро вознагражу.

С этими словами Сунь У-кун взмахнул своим посохом и превратил его в бритву. Затем он обхватил послушника за шею и сказал:

— Ну, дорогой, если будет больно, ты немного потерпи и не кричи, когда я буду тебя брить.

В один момент он обрил послушника и, скатав его волосы в комочек, заткнул их в уголок ящика. Затем он спрятал бритву и, поглаживая голову послушника, сказал:

— Ну, сынок, башка теперь у тебя, как у буддийского монаха, только вот платье на тебе не то. Сними его, я дам тебе другое.

На послушнике был широкий даосский халат светло-зеленого цвета, окаймленный снизу парчой с узорами облаков. Когда послушник снял его, Сунь У-кун дунул и сказал: «Изменись!» И халат тотчас же превратился в желтую буддийскую рясу. После этого Сунь У-кун выдернул у себя два волоска. Один он превратил в деревянный барабан, имеющий форму рыбы, который обычно носят при себе буддийские монахи, и, передавая этот барабан послушнику, сказал:

— А теперь внимательно прислушивайся: если позовут послушника-даоса, ни в коем случае не отзывайся. Когда же позовут послушника-буддиста, открывай крышку и с барабанным боем и пением псалма вылезай из ящика. Сделаешь все, как я тебе сказал, и победа обеспечена.

— Но я не знаю буддийских псалмов, — сказал послушник. — Я знаю только псалмы даосские: псалом Полярной звезды, псалом, избавляющий от бедствий, а также псалом трем духам.

— Но, может быть, ты знаешь какое-нибудь молитвенное обращение к Будде? — спросил Сунь У-кун.

— Я знаю то, что все знают: Амитофо! — отвечал послушник.

— Ну, тогда все в порядке, — обрадовался Сунь У-кун, — с этими словами и выходи из ящика. Только смотри, не забудь ничего, что я тебе говорил.

Сказав это. Сунь У-кун снова превратился в цикаду, выбрался из ящика и, подлетев к уху Танского монаха, прошептал:

— Учитель, скажите, что в ящике буддийский монах.

— Ну, на этот раз они непременно выиграют, — сказал Трипитака.

— Почему же? — удивился Сунь У-кун.

— Потому что в священном писании говорится: «Будда, учение и монахи — являются истинными драгоценностями буддизма». Значит, монах является одной из драгоценностей.

В это время вперед выступил даос Сила тигра.

— Ваше величество, — сказал он, — на этот раз в ящике находится даос-послушник.

И он громко позвал послушника. Однако послушник и не подумал отозваться.

— Там находится буддийский монах, — проговорил тогда Трипитака.

Чжу Ба-цзе громким голосом повторил то же самое.

Вслед за этим крышка ящика открылась и оттуда с барабанным боем, воспевая Будду, появился послушник. Это вызвало всеобщий восторг, и все как один громко захлопали в ладоши. Что же касается государственных наставников-даосов, то они стояли молча, плотно сжав губы.

— Нет сомнения в том, что этим монахам помогают духи, — сказал тогда правитель. — Иначе как бы мог очутиться в ящике буддийский монах? Ведь посадили туда даоса. Ну, допустим, что в ящик каким-то образом проник цирюльник, который обрил послушника, но откуда взялась монашеская ряса? Ведь она словно сшита на него. И потом, почему он обращается к Будде? Нет, дорогие наставники, вы должны уступить этим монахам. Пусть идут своей дорогой.

— В чем же состоит ваше искусство? — спросил правитель.

— Таинственная сила, которой мы обладаем, заключается в том, что мы можем водворить на место отрубленную голову; нам можно разрезать живот, вынуть все внутренности, и мы, как ни в чем не бывало, вернем их на прежнее место; мы можем даже опуститься в котел с кипящим маслом.

— Да ведь это верная смерть, — с ужасом сказал император.

— Если бы мы не обладали подобной силой, я не осмелился бы заговорить об этом, — возразил даос. — Нет, мы требуем, чтобы они посостязались с нами, иначе мы не успокоимся.

— Ну что же, — обратился к паломникам правитель, — придется вам согласиться. Иначе мои наставники не отпустят вас.

Сунь У-кун, который все еще оставался цикадой и говорил Трипитаке, что ему следует делать, услышав подобное предложение, принял свой обычный вид и, громко рассмеявшись, воскликнул:

— Ну и повезло же мне! Покупатель сам идет к дверям нашей лавки.

— Чему тут радоваться, не понимаю, — удивился Чжу Ба-цзе. — Все три способа, о которых он говорил, — это кратчай- ший путь к смерти.

— Ты еще не знаешь, на что я способен, — сказал Сунь У-кун.

— Дорогой брат, — отвечал Чжу Ба-цзе, — хватит с тебя тех превращений, которые ты уже проделал. Неужели у тебя в запасе имеются еще какие-то чудеса?

Тогда Сунь У-кун отвечал ему:

Выслушав его, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не могли удержаться и расхохотались. Между тем Сунь У-кун выступил вперед и сказал:

— Ваше величество, я согласен, пусть мне отрубят голову.

— Как, тебе известен этот способ? — удивился император.

— В прежние годы, когда я в монастыре занимался самоусовершенствованием, — сказал Сунь У-кун, — мне посчастливилось встретиться с одним буддийским монахом, который и обучил меня способу усечения головы. Насколько хорош этот способ, я не знаю. Но сейчас можно его испробовать.

— Этот монах по молодости лет совершенно не понимает, что говорит, — сказал с усмешкой правитель. — Как можно рисковать собственной головой? Разве это шутки? Ведь голова — самая главная из шести частей тела. С ее отсечением наступает смерть.

— Ваше величество, — сказал тут даос Сила тигра, — этого-то мы и хотим. Только их смерть может успокоить наш гнев.

Правитель послушал даоса и приказал готовить помост для отсечения головы, а перед ним выстроить три тысячи солдат дворцовой гвардии.

— Пусть первым на отсечение головы пойдет буддийский монах, — приказал правитель.

— С большим удовольствием, — радостно воскликнул Сунь У-кун. — Вы уж извините меня, наставник, — сказал он, громко обращаясь к даосу. — За мою неучтивость придется мне первому идти.

— Ученик мой, — остановил его Трипитака. — Будь осторожнее. Это не шутка!

— А что мне их бояться? — возразил Сунь У-кун. — Уберите свои руки, учитель, и дайте мне пройти.

И вот, когда Великий Мудрец поднялся на помост, палачи схватили его, связали и положили его голову на плаху.

— Рубить! — раздался приказ.

Зазвенел меч, и голова Сунь У-куна отлетела прочь. Палач отшвырнул ее ногой, и она покатилась, словно арбуз, остановившись в сорока шагах от места казни. Крови не было. Вдруг послышался голос:

— Голова, назад!

Даос Сила оленя даже растерялся, услышав это, и, произнеся заклинание, вызвал местных духов земли.

— Удержите голову на месте, — приказал он им, — и, когда мы возьмем верх над этими монахами, я попрошу правителя вместо кумирни выстроить храм, а ваши статуи, сделанные из глины, заменить статуями из чистого золота.

Местные духи, находившиеся во власти даосов, не посмели ослушаться приказа и сделали так, что голова Сунь У-куна как бы приросла к месту. Никакие заклинания не помогали.

Сунь У-кун уже не на шутку перепугался. Сжав кулаки, он поднатужился и, разорвав веревки, крикнул:

— Расти!

В тот же миг у него появилась новая голова. Палачи и дворцовая гвардия были повержены в ужас. Главный палач поспешил к правителю.

— Ваше величество, — молвил он, — у монаха выросла новая голова.

— Кто мог подумать, что он обладает такими способностями, — не без ехидства шепнул Чжу Ба-цзе Ша-сэну.

— Он обладает способностью семидесяти двух перевоплощений, — сказал Ша-сэн. — Значит, семьдесят два раза у него может вырастать новая голова.

В этот момент к ним подошел Сунь У-кун.

— Учитель!

— Дорогой ученик мой!— обрадовался Трипитака. —Тебе пришлось тяжело, — участливо сказал он.

— Нисколько, —отвечал Сунь У-кун. — Все это для меня просто шутка.

— Дорогой брат, — сказал тут Чжу Ба-цзе. — Может быть, приложить к ране какое-нибудь лекарство?

— А ты посмотри, есть ли у меня рана.

Дурень пощупал шею Сунь У-куна и замер от удивления.

— Да ведь это чудесно, это замечательно! — восклицал он. — Никаких следов!

В этот момент прозвучал приказ правителя выдать им проездные бумаги.

— Я не считаю вас виновными, — сказал он, — и советую вам как можно скорее уходить отсюда.

— Весьма признательны вам, — сказал на это Сунь У-кун, — но, прежде чем покинуть вашу страну, я хочу, чтобы ваш наставник прошел такое же испытание, как и я.

— Дорогой наставник, — сказал тогда правитель, — этот монах не хочет освобождать вас от состязания. И раз уж вы начали его, так доведите до конца, чтобы мне не было стыдно за вас.

После этого даосу не оставалось ничего иного, как взойти на помост. Палачи связали его и положили голову на плаху. Сверкнул меч, и голова даоса откатилась прочь шагов на тридцать. Однако, как и у Сунь У-куна, крови не было.

— Голова, назад!— послышался голос.

В этот момент Сунь У-кун поспешно выдернул у себя волосок, и, дунув на него, крикнул: «Изменись!» В тот же миг волосок превратился в рыжую собаку, которая быстро подбежала к месту казни, схватила голову даоса и бросилась к окружавшему дворец рву с водой. Туда она и бросила голову даоса.

Три раза даос приказывал голове вернуться на место, однако ничего из этого не вышло. Новая голова у даоса не выросла. Он не обладал такими способностями, как Сунь У-кун. Вскоре из раны хлынула кровь. Искусство вызывать ветер и дождь тоже не могло помочь. Разве мог он сравниться с бессмертным, постигшим вечную Истину! Даос был мертв. Но, о чудо! На земле лежал уже не даос, а обезглавленный желтый тигр.

— Ваше величество, — поспешил доложить правителю главный палач, — у наставника не выросла новая голова, и он остался лежать мертвым. А теперь на его месте лежит обезглавленный желтый тигр.

Услышав это, правитель даже в лице изменился от страха и во все глаза уставился на находившихся около него двух других даосов.

— Судьба и счастье моего брата исчерпались, — сказал тут, поднявшись с места, Сила оленя, — но я не верю, что он превратился в этого желтого тигра. Все это проделки буддийских монахов. Я должен отомстить им. Пусть посостязаются со мной в разрезании живота.

Выслушав его, государь немного успокоился.

— Наш второй наставник, — обратился он к Сунь У-куну, — еще раз вызывает тебя на состязание.

— Что ж, — отвечал Сунь У-кун. — Надо сказать, что я давно не ел горячей пищи, и вот несколько дней тому назад нам повстречался один благодетель, который угостил нас пампушками и заставил съесть больше, чем следует. Поэтому последние дни я ощущаю боль в желудке и думаю, что там завелись червяки. Я как раз хотел попросить у вас, ваше величество, меч, чтобы распороть себе живот и прочистить внутренности. Тогда весь остальной путь я не буду испытывать никаких неприятностей.

— Взять его! — приказал правитель.

Тут на Сунь У-куна налетела целая толпа людей, которые схватили его и потащили прочь. Однако Сунь У-кун освободился от них.

— Нечего меня тащить, сам пойду, — сказал он. — Руки прошу мне оставить свободными, чтобы я мог промыть свои внутренности.

— Не связывать ему руки! — приказал правитель.

После этого Сунь У-кун вразвалку подошел к помосту, прислонившись к столбу, развязал пояс и обнажил живот. Палачи привязали его одним концом веревки за шею, а другим— за ноги. Палач взял небольшой нож, каким отрезают уши у быков, и одним взмахом распорол Сунь У-куну живот. Образовалась широкая, зияющая рана. Сунь У-кун сделал ее еще шире, вытащил свои внутренности и стал их тщательно перебирать. После этого он уложил их на прежнее место в полном порядке, как они лежали раньше, и, стянув кожу, дунул на нее, сказав при этом:

— Зарастай! — в тот же момент кожа срослась.

— Вот ваши дорожные бумаги, — испуганно сказал правитель. — Берите их и не задерживайтесь больше.

— Да бумаги сейчас не так важны, — сказал на это Сунь У-кун. — Мы хотели бы, чтобы ваш второй наставник распорол себе живот. Каково ваше мнение?

— Я тут ни при чем, — отвечал правитель, обращаясь к даосу Сила оленя. — Вы сами хотели состязаться с ним, вот и состязайтесь.

— Охотно, — согласился даос. — Я уверен в том, что не проиграю.

С этими словами даос так же важно, как и Сунь У-кун, прошел к месту состязаний. Палачи связали его и одним взмахом меча распороли ему живот. Даос, подражая Сунь У-куну, вытащил свои внутренности и стал приводить их в порядок. В этот момент Сунь У-кун выдернул у себя волосок и, дунув на него, сказал:

— Изменись!

И волосок тотчас же превратился в коршуна, который, распустив крылья, ринулся к даосу и, схватив его внутренности, скрылся. От даоса остался жалкий окровавленный труп с распоротым животом. Палачи свалили столб и, оттащив труп, к своему изумлению увидели тушу белого рогатого оленя. Главный палач был поражен и бросился к правителю.

— Второго наставника тоже постигла неудача, — доложил он. — Коршун утащил его внутренности. Наставник мертв, но теперь на его месте белый олень.

— Как так олень? — с ужасом спросил правитель.

— Мой почтенный брат может быть и погиб, — сказал туг даос Сила барана, — но я не верю, что он превратился в оленя. Все это проделки монахов, которые хотят погубить нас. Я должен отомстить за своих братьев.

— Чем же вы можете победить этих монахов? — спросил правитель.

— Каждый из нас опустится в котел с кипящим маслом, — отвечал даос.

Правитель велел принести огромный котел, наполнить его маслом, а затем приказал соперникам начать состязание.

— Премного благодарен вам за ваши заботы, — сказал тут Сунь У-кун. — Я давно уже не имел возможности помыться и последнее время даже ощущаю зуд. Вот сейчас как раз и выкупаюсь.

Когда котел был установлен, его наполнили маслом, принесли хворост и развели огонь. Как только масло закипело, Сунь У-куну предложили залезть в котел.

— Не знаю только, какое купанье вы предпочитаете — гражданское или военное? — почтительно сложив руки обратился Сунь У-кун к правителю.

— А какая между ними разница? — спросил император.

— При гражданском купанье одежды не снимают, — пояснил Сунь У-кун, — и, скрестив руки, бросаются в воду вниз головой. При этом одежда ни в коем случае не должна быть запачкана. Маленькое пятнышко уже означает проигрыш. При военном купанье необходимо раздеться догола и прыгнуть в котел, а там по собственному усмотрению проделывать разные прыжки, фокусы и вообще забавляться вовсю. Надо также принести вешалку для одежды и полотенце.

— Какой же из этих двух видов купанья вы предпочитаете? — обратился государь к даосу Сила барана.

— Если выбрать гражданское купанье, — смекнул даос, — то этот мошенник, пожалуй, пропитает свое платье какой-нибудь жидкостью, которая предохранит его от масла. Лучше военное купанье.

— Простите мне мою неучтивость, — сказал, выступив вперед, Сунь У-кун. — Мне все время приходится начинать.

С этими словами он разделся, потянулся всем телом, прыгнул прямо в котел с кипящим маслом и начал там барахтаться и кувыркаться, словно купался в воде.

— Ну и обезьяна! — шепнул Чжу Ба-цзе Ша-сэну, глядя на Сунь У-куна и покусывая пальцы. — Зря мы подтрунивали над ней. Кто мог подумать, что она способна на такие дела? Вдруг Сунь У-кун заметил, что они шепчутся, и это показалось ему подозрительным.

«А Дурень продолжает издеваться надо мной, — подумал он. — Вот уж поистине: «Умный трудится, а дурак наслаждается праздностью». Мне приходится проделывать всякие штуки, а они стоят себе и блаженствуют. Ну, погодите, подстрою я вам штуку, натерпитесь страху».

Сунь У-кун с шумом погрузился в котел и, опустившись на дно, превратился в финиковую косточку.

— Ваше величество, — доложил главный палач, — монашек сварился.

Правитель очень обрадовался и приказал выловить из котла тело Сунь У-куна. Палач взял шумовку и стал шарить ею в котле. Однако отверстия в шумовке были чересчур велики, и Сунь У-кун, превратившийся в финиковую косточку, естественно, проскальзывал сквозь них.

— Этот монах был совсем тщедушный и, видимо, от него ничего не осталось, — сообщил главный палач.

— Схватить остальных трех монахов и бросить их в котел! — приказал тогда правитель.

Сначала схватили Чжу Ба-цзе, и так как вид у него был особенно страшный, его повалили лицом вниз, а затем скрутили ему назад руки.

— Ваше величество, — воскликнул в совершенном смятении Трипитака. — Простите смиренного монаха. Мой ученик, приняв нашу религию, совершил немало славных дел. И теперь, когда он погиб в котле с кипящим маслом, я не хочу больше жить. Вы — правитель, и все здесь подвластны вам. Прикажите мне умереть, и я умру. Только перед смертью я хотел бы просить вас об одной милости: велите принести мне полчашки холодного рисового отвара и три бумажных жертвенных коня. Я совершу жертвоприношение душе умершего и помолюсь за него. После этого я готов принять смерть.

— Недаром говорят, — заметил правитель, — что китайцы отличаются высоким чувством долга.

После этого он велел принести все, что просил Трипитака. Когда это было сделано, Трипитака позвал Ша-сэна и вместе с ним подошел к котлу. Несколько человек схватили Чжу Ба-цзе за уши и тоже подтащили его к котлу.

— О ученик мой, Сунь У-кун!—воскликнул Трипитака:

— Учитель, — не вытерпел Чжу Ба-цзе. — Вы молитесь совсем не так, как нужно. Ша-сэн! Ты поднеси за меня чашку с рисовым отваром, а я буду читать молитву. — И он, тяжело дыша, заговорил:

Сунь У-кун, который все это слышал, не выдержал, принял свой обычный вид и, выскочив наружу, как был голый и весь в масле, стал на краю котла.

— Дубина неотесанная! — крикнул он. — Ты кого это тут ругаешь?

— Ученик мой! — воскликнул Трипитака. — Как ты напугал меня!

— Да, прикидываться мертвым наш брат мастер, — заметил Ша-сэн.

— Ваше величество, — докладывали в это время перепуганные насмерть чиновники. — Монах вовсе не умер. Видите, он вынырнул из масла.

Между тем главный палач, опасаясь, как бы его не наказали за ложное донесение, поспешил доложить:

— Вначале монах действительно сварился, но так как он умер в неположенный день, душа его вернулась обратно.

Услышав это, Сунь У-кун рассвирепел. Он выскочил из котла, вытерся и надел платье. Затем он схватил свой посох и, взмахнув им, ринулся на главного палача. Удар был тяжел, и от палача осталось мокрое место.

— У кого это душа вернулась? — кричал Сунь У-кун.

Перепуганные насмерть чиновники поспешили освободить от веревок Чжу Ба-цзе и, повалившись на колени, взмолились:

— Смилуйтесь над нами, смилуйтесь!

Правитель сошел с трона и хотел было удалиться, однако Сунь У-кун задержал его:

— Ваше величество, а теперь прикажите вашему наставнику искупаться в масле.

— О мой наставник, — произнес государь, дрожа от страха, — спасите меня! Скорее искупайтесь в масле, иначе этот монах пустит в ход свой посох.

Сила барана сошел вниз, так же, как и Сунь У-кун, снял с себя одежду и, прыгнув в котел, стал там плавать и кувыркаться.

Оставив правителя, Сунь У-кун подошел к котлу и велел слугам подбрасывать хворосту. Затем он опустил руку в котел и так и ахнул. Масло было холодным как лед.

«Когда я купался, масло было горячим, — раздумывал он, — а сейчас оно совершенно холодное. Понятно! Этому даосу помогает Царь драконов».

Тут Сунь У-кун взвился ввысь и произнес заклинание, начинающееся словом «Ань», которым вызывал Царя драконов Северного моря.

— Я тебе покажу, несчастный червяк с рогами, — набросился он на дракона, когда тот явился на его зов. — Как ты смеешь помогать этому даосу, поручив дракону холода охранять его? Ты, что же, хочешь, чтобы он вышел победителем!

— Да разве посмел бы я поступать подобным образом? — залепетал перепуганный Царь драконов. — Вы, верно, не знаете. Великий Мудрец, что этим тварям путем невероятных усилий удалось добиться освобождения от своего первоначального вида. Однако из всех волшебных способов они знают лишь один — как вызывать духов грома, остальное все ересь, которая не имеет ничего общего с путем достижения бессмертия. Этот способ называется «дакайбо» и овладели они им в стране бессмертных. Двух его приятелей вы уже победили и заставили их принять свой первоначальный вид. А этот сам вырастил дракона холода и потому может своими проделками дурачить людей. Но вас не проведешь, Великий Мудрец! Я сейчас же отзову дракона холода, и даос сварится там весь, без остатка, вместе с костями и кожей.

— Ну, действуй, только живо, если не хочешь быть битым, — приказал Сунь У-кун.

После этого Царь драконов превратился в ураган, ринулся в котел, схватил дракона холода и унес его в Северное море.

А Сунь У-кун опустился на землю и, присоединившись к Трипитаке, Чжу Ба-цзе и Ша-сэну, стал наблюдать за всем происходившим. Вскоре они увидели, как даос, прилагая невероятные усилия, старался выбраться из котла. Однако это ему не удалось, он поскользнулся и полетел обратно. В тот же миг он сварился.

— Ваше величество, — поспешил доложить главный палач, — третий наставник погиб.

Услышав это, правитель пришел в отчаяние и, стукнув кулаком по столу, стал громко плакать и причитать:

Если вы хотите знать, что произошло с Трипитакой и его учениками в дальнейшем, прочитайте следующую главу.

Ждем июля

По прогнозам аналитиков, покупать фрукты за те же деньги, что и в 2007 году, мы уже не будем. Причин подорожания несколько – это не только неудачный сезон, но и мировой продовольственный кризис, инфляционные ожидания населения, а главное – рост затрат производителей на энергоносители и оплату труда.

Впрочем, по мнению экспертов, наценка чаще всего происходит не из-за производителя, а благодаря реализаторам и посредникам. На украинском рынке существует слишком много посредников, которые, перепродавая товар, завышают цены гораздо больше, чем сами хозяйства.

По новым правилам

С этого года правила игры на рынке фруктов могут несколько измениться. Украина стала членом ВТО, сезонные пошлины на импортные товары несколько уменьшились – так что у заграничных овощеводов и садоводов появился шанс подзаработать на украинских аппетитах. «Если они выйдут на рынок сейчас, у них есть шанс снизить цены и на этом получить прибыль, если опоздают – демпинговать уже не будет смысла», – считает руководитель аналитического отдела консалтингового агентства «ААА» Мария Колесник.

На украинском рынке уже есть пример, когда импортный продукт продается дешевле отечественного – речь идет о турецких помидорах. Правда пока импортеры остальных продуктов цену снижать пока не спешат – та же испанская клубника продается на киевских оптовых рынках за те же 20 гривен за килограмм, что и продукт отечественных производителей. В этом случае все зависит от объемов, считают аналитики.

Снижение цен может произойти только в том случае, когда на рынке будет избыток продукции, а по прогнозам это случится это не раньше, чем через пять лет. Вот тогда отечественным овощам и фруктам придется вступить в конкуренцию с заморскими.

Эта конкуренция будет вестись исключительно на территории Украины, ведь нашему продукту не так просто попасть в еврозону, в которой каждая страна защищает отечественного производителя, в то время как иностранные клубника и помидоры благодаря ВТО все чаще пересекают границу. Выиграет от этого только потребитель – «свои» садоводы вынуждены будут подтянуть качество продукта, а его изобилие остановит дальнейший рост цен.

Мандарины дешевле уже сейчас

По прогнозам аграриев, в нынешнем сезоне ожидается хороший урожай абрикосов, и поэтому стоимость этого продукта вряд ли будет высокой. Как правило, летом дешевеют и традиционные заморские фрукты – мандарины, овощи и бананы. Это связано с тем, что как только на рынок выходят ранние ягоды, объемы продаж этих традиционно зимних лакомств падают. Нынешние цены это подтверждают – за последнюю неделю, после появления на прилавках клубники и черешни, стоимость заморских лакомств снизилась на 10-15%. Поэтому, просто подождем еще немного.

Новое законодательство должно приблизить украинскую систему таможенных режимов к международным, значительно упростить ее и усовершенствовать.

В Гостаможслужбе настаивают: Украина должна жить по новым стандартам уже с 1 января следующего года. Государство должно привести в соответствие с мировыми нормами внутренние административные процедуры на границе. Особенно важно это накануне создания зоны свободной торговли с ЕС.

Валерий Хорошковский, глава Гостаможслужбы: «Мы сегодня вообще создаем отдельный департамент таможенных посредников, ведь между Государственной таможенной службой и субъектами внешней экономической деятельности есть большая армия посредников. Также мы сюда включаем и перевозчиков, и таможенных брокеров. И мы хотели бы, чтобы тот департамент, который будет создан в ближайшее время, есть определенные разрешения, мог обрабатывать весь массив предварительной информации, для того чтобы мы наладили более качественный сервис».

Сергей Терехин, глава Комитета ВР по вопросам налоговой и таможенной политики: «Необходимость изменений в таможенном деле обусловлена не только тем, что Украина стала полноправным членом ВТО, но и тем, что государственная таможенная служба не может развиваться в тех рамках, которые были поставлены для нее в начале 90-х лет прошлого столетия».