Жители Канады тепло встретили творческий коллектив последователей Фалуньгун «Лотос» и Небесный оркестр, которые по приглашению приняли участие в 5-ти праздниках, прошедших 14, 15 и 21 июня.
Конгрессмен г.Ошавы Лоуйс Парес (Louise Parhes) дал высокую оценку выступлению Небесного оркестра и выразил надежду, что на будущий год этот оркестр снова выступит на мероприятиях, посвящённых Fiesta Week.
#img_gallery#
Гонки на лодках-драконах проводятся в Китае уже на протяжении 2,5 тысяч лет. Раньше это было частью праздничного ритуала в честь водного дракона, а теперь стало обычными спортивными соревнованиями.
Лодка-дракон называется так из-за своей конструкции. Её нос и корма выполнены в форме головы и хвоста дракона. Сама лодка длинная и узкая, напоминающая тело дракона.
Команда лодки-дракона состоит из гребцов, рулевого, который находится на корме и с помощью весла корректирует направление движения лодки, и человека, задающего ритм гребцам. На носу лодки расположен барабан, на котором задающий ритм отбивает такт и таким образом руководит движениями гребцов. Задающий ритм играет очень важную роль в процессе движения лодки. Его барабан – это сердце дракона. Он должен учитывать и следить за многими факторами, такими, как: скорость ветра, особенности течения, движение других лодок и т.д.
Как сообщили китайские СМИ, трагедия произошла на предприятии железококсовой промышленности г.Фукан провинции Синьцзян. После взрыва, сразу же была проведена проверка на предмет утечки химических веществ и загрязнения источников воды и воздуха. В результате анализа, установлено, что вытекло небольшое количество каменноугольной смолы, вода близлежащих водоёмов и подземных вод не пострадала. Однако в воздухе было обнаружено повышенное содержание бензольных и толуольных и ксилольных веществ.
Отдел охраны окружающей среды продолжает проводить мониторинг территории вокруг предприятия.
В Украине осталось не более 6% безопасной для проживания территории, – к такому выводу пришли исследователи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.
#img_left#По данным всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) загрязнение воздуха является основным фактором риска для здоровья человека. Насколько безопасен воздух, которым дышите Вы? Ответив на 6 простых вопросов, Вы сами сможете узнать. За каждый ответ «скорее да» прибавляйте 2 балла, за каждый «скорее нет» не добавляйте баллов.
1. К середине дня Вы замечаете, что несколько устали, настроение Вам подпортили почти с самого утра, и назойливое «болтание» ногой Вашего/Вашей коллеги Вас раздражает.
2. Вы недавно переболели инфекционным, простудным, вирусным заболеванием, и вообще частенько чувствуете себя неважно.
3. У Вас бывает сухой кашель, першит в горле или появляется аллергический зуд, хотя всегда думали, что аллергии у Вас нет.
4. За пару часов до конца рабочего дня уже сложно уловить, что хотят от Вас окружающие, внимание как будто рассеяно.
5. Вы всегда считали, что депрессия – это страшилки из глянцевых журналов, но частенько в голову приходит мысль: а не побаловать ли себя чем-нибудь вкусненьким или, наоборот, охватывает полная апатия к еде.
6. По утрам тяжело вставать, а на коже иногда появляется красная сыпь, что-то вроде раздражения, также бывают угревые высыпания, хотя кожных заболеваний в своей медкарточке не припоминаете.
Подведем итоги:
От 0 до 2 баллов
Вы счастливый обладатель домика в экологически чистом уголочке мира, а Ваш офис наверняка находится где-то посреди горных альпийских вершин. За Вас можно только радоваться!
От 4 до 6 баллов
Воздух, которым Вы дышите, вероятно, не достаточно насыщен влагой, отсюда и быстрая утомляемость, рассеянность внимания, иногда сухость в горле.
Сухой воздух ухудшает самочувствие и снижает защитные функции организма, ведь пересохшие слизистые носа и рта (что особенно актуально с приходом лета) легко пропускают бактерии. Для эффективного увлажнения необходимо, при интенсивном воздухообмене испарять 200-400 г воды в час, поэтому влажная уборка помещения в корне не решает проблемы недостатка влаги.
От 8 до 12 баллов
Воздух, которым Вы дышите, имеет высокую степень загрязнения. Поэтому помимо увлажнения воздуха, побалуйте себя его очисткой, не случайно долгожителей можно встретить в-основном в районах с чистым воздухом.
Чтобы компенсировать организму вред, нанесенный токсичными веществами и различными аллергенами, добавьте в свой «воздушный рацион» витамины – отрицательно заряженные ионы.
Наука утверждает, что в горах, девственном лесу или у водопада концентрация ионов порой превышает 100.000 на куб. см и поэтому нам так легко дышится. А в квартирах, офисах или на улицах города – редко превышает 100-200, при этом нормой принято считать не меньше 600. Недостаток ионов приводит к постоянному кислородному голоданию, повышенной утомляемости, головным болям, воспалительным процессам, общему ослаблению иммунитета и регенерирующих свойств кожи.
Очистка воздуха
За год в атмосферу выбрасывается 4,2 млн. тонн вредных веществ, то есть среднестатистический украинец потребляет приблизительно 100 кг оных каждый год! По данным Минэкологии, в среднем по стране превышение гранично допустимого уровня загрязнения в городах составляет 10%.
Современные технологии предлагают множество приборов, способных очистить воздух, увлажнить его, «приправить» ионами, нивелировав тем самым разрушительное влияние токсинов, канцерогенов и прочего, попадающего в нашу кровь через легкие. По сути, очиститель воздуха с увлажнителем является климатическим комплексом, в некоторых моделях есть дополнительные функции быстрой очистки от пыльцы или сигаретного дыма. Фирмы-производители сегодня могут предложить нам широкий выбор функций, мощности, размера, формы, безопасности, производимого шума, экономичности потребления электроэнергии и даже цвета воздухоочистителей.
Безусловно, комбинация перечисленных характеристик влияет не только на стоимость климатического оборудования, но и его эффективность в каждом конкретном случае. Поэтому мы решили детально разобраться с критериями выбора воздухоочистителя и посвятить этому следующий обзор.
За ответами мы обратились к специалисту, уже не первый год представляющему на рынке Украины товары для здоровья и климатическое оборудование – Владимиру Каплуненко, генеральному директору ТНД-Киев.
О том, как сделать воздух по-альпийски свежим и чистым, что нужно знать о воздухоочистителях, а на что не стоит тратить свое время и деньги, читайте в нашей следующей статье о чистоте воздуха.
Виктория Веснова. Великая Эпоха
#img_right#Юрий Ярым-Агаев, физик по профессии, в конце 1970-х годов активно и открыто включился в правозащитное движение – защиту арестованных Щаранского, Орлова и других.
В 1978 г. он вступил в Хельсинскую группу – правозащитную организацию, целью которой было наблюдение за соблюдением прав человека в СССР. Ярым-Агаев был автором многих документов, выпущенных Хельсинской группой (например, документ о нарушениях прав политических ссыльных, документ о существовании и деятельности специальных секретных судов в СССР и др.)
За активную открытую правозащитную деятельность, передачу информации о нарушениях прав человека иностранным журналистам, открытые выступления в защиту арестованных диссидентов в 1980 г. КГБ вынудило Ярым-Агаева к выезду из СССР, предоставив альтернативу: тюрьма или эмиграция.
В США Ярым-Агаев продолжил свою карьеру как физик (MIT, Stanford University and Bellcore), а позже как финансовый аналитик (Bankers Trust и Deutsche Bank) и как активный правозащитник. В 1984 г. он организовал «Центр за демократию в СССР». На протяжении нескольких лет Центр активно оказывал материальную помощь политическим заключенным в СССР, а также вел кампании в их защиту, апеллируя к общественному мнению западных политических лидеров и интеллектуалов.
Юрий Ярым-Агаев продолжает активно заниматься защитой прав человека во всем мире. В его последних публикациях обсуждаются вопросы о причинах неудачи установления демократии в России, ситуация в Ираке и Северной Корее.
The Epoch Times: На недавней конференции в Стэнфордском университете «Советское диссидентское движение и американская иностранная политика в 1980 годы» Вы выступили с основным докладом «Заговор диссидентов». Не могли бы Вы рассказать об этом подробнее?
Юрий Ярым-Агаев: Ненасильственное сопротивление наиболее насильственному режиму… в то время это выглядело достаточно нетривиально. Все, включая советское правительство, считали нас сумасшедшими. Никто не мог себе представить, что можно «голыми руками» расправиться с насильственным режимом.
Но слова оказались более могущественными, чем оружие. Такой подход оказался продуктивным: режим рухнул без единого выстрела в 1991 году.
Какая бы стратегия ни была выбрана, самое главное – моральная сила, стоящая за ней. И эту моральную силу я назвал «Заговор диссидентов».
В то время в разных странах, включая и демократические, появились люди, обладающие очень сходным и редким духом.
Они лично не были знакомы и никогда не координировали свои усилия, и, тем не менее, их характеры и философия были настолько сходны, что их действия отличались поразительной синхронностью.
Этих людей объединяло глубокое взаимопонимание. И то, что они действовали в унисон, происходило благодаря тому, что все они были истинными диссидентами.
The Epoch Times: Если я Вас правильно поняла, Вы также включаете в их ряды людей из западных стран?
Юрий Ярым-Агаев: Я употребляю термин «диссидент» в очень широком смысле. Я включаю в их ряды, среди многих других, таких людей из рейгановской администрации, как Марк Палмер, самого Рейгана, а также Папу Римского Иоанна Павла II.
Я считаю их всех истинными диссидентами. Возьмем Марка Палмера в качестве примера. Дипломат высокого ранга, помощник госсекретаря США, он бросил вызов общепринятым нормам и официальным правилам. Каковы общепринятые правила для высокопоставленных дипломатов? Для начала, не проявлять излишней инициативы.
Что же делает дипломат Палмер во время своей службы в американском посольстве в Москве? По собственной инициативе он добирается на общественном транспорте до местной тюрьмы и к всеобщему изумлению просит показать ему, как обращаются с заключенными в советских тюрьмах.
Позже, будучи послом Америки в Венгрии, он марширует в первых рядах с лидерами венгерской оппозиции, демонстрируя тем самым совсем не официальное поведение американского посла.
А как поступал Рональд Рейган? Он не только поддерживал советских диссидентов, но, вопреки общепринятым нормам, предложил снести Берлинскую стену. И смотрите: получилось так, как он хотел.
Это лишь два примера. Фактически появилось много людей, готовых бросить вызов общепринятым нормам и официальным правилам.
Диссидентов традиционно представляют как благородных и жертвенных людей, однако недостаточно умных, людей, которые не сумели найти своего места в современном мире и поэтому предпочли такого рода безрассудное поведение. Это, быть может, прямо и не говорилось, но я всегда это чувствовал в течение моего более чем 20-летнего диссидентского опыта. Однако это представление о диссидентах в корне ошибочно.
The Epoch Times: Каковы же, на Ваш взгляд, характерные качества диссидентов?
Юрий Ярым-Агаев: Прежде всего, мужество, но не только в противостоянии жестоким преследованиям: долгим годам тюремного заключения и психиатрических пыток. Я говорю о мужестве в более широком аспекте, например, быть готовым к остракизму со стороны друзей и коллег. А это часто требует еще большего мужества.
Я имею в виду мужество отстаивать свои идеи даже, когда все вокруг говорят, что ты не прав; мужество бросать вызов общепринятым нормам, мужество не только в поступках, но и в мыслях. Такое мужество означает, что ты не безрассудно бросаешься в битву, а планируешь свои действия заранее и, отдавая себе отчет, какие последствия тебя ожидают, все-таки идешь на это. Это и есть настоящее мужество.
Вторым наиболее важным и абсолютно необходимым качеством диссидентов является интеллект. Диссиденты никогда бы не выжили, если бы они не были умнее, чем советская власть. Посмотрите на московских диссидентов: вы вряд ли найдете в истории группу людей, в которую входило бы такое количество академиков, профессоров, писателей, художников.
Интеллектуальное сообщество не желает признать эти черты диссидентов, потому что они являются вызовом комфортному статусу-кво их круга. Их довод: «Мы должны сохранить себя для потомков. А вы идёте и приносите себя в жертву».
The Epoch Times: Но разве Андрей Сахаров не принадлежал к кругу диссидентов?
Юрий Ярым-Агаев: Сахаров был самым большим вызовом интеллектуальному сообществу, потому что его «послужной список» был самым высоким. И, тем не менее, он всегда был с нами на всех судебных процессах, пока КГБ не сослало его в Горький. Он не хотел «сохранять себя для потомков», он предпочел действовать сообразно своей совести и моральным нормам, которые были для него важнее всего.
Вот мы и подошли к следующему очень важному качеству диссидентов: верность основополагающим моральным принципам.
Например, твои друзья арестованы. Выступления от их имени и попытки спасти их выглядят такими естественными поступками, что их невозможно оспорить, однако такие действия были полностью запрещены в идеологическом советском обществе. Поэтому следование основным моральным принципам исключительно важно для диссидентского движения.
(Продолжение следует)
Наталья Теплицкая. Великая Эпоха
Итак, Великий Мудрец Сунь У-кун, полный досады и грусти, поднялся на облако и собрался было лететь обратно в свою пещеру Водного занавеса на горе Цветов и плодов, но не решился сделать этого из боязни, что все его подданные обезьяны будут смеяться над ним и скажут: «Отправился смело, а вернулся ни с чем!» Это совсем не к лицу великому мужу, каким он считал себя. Тогда он решил было полететь в небесные чертоги, но побоялся, так как не знал, долго ли ему позволят оставаться там. Он подумал было об островах бессмертных на море, но ему сразу же стало совестно при мысли о том. как он предстанет перед ними. Вспомнил он еще о дворце Дракона, но отказался и от этого намерения при мысли, что ему придется заискивать перед Царем драконов. Вот уж поистине ему совершенно некуда было приткнуться и не на кого опереться. Он пребывал в тяжком раздумье, как вдруг его осенило.
— Ба! — воскликнул он. — Чего же думать? Отправлюсь-ка я обратно к своему наставнику. Вот это дело!
Он налег на край облака, помчался к Танскому монаху и опустился прямо перед мордой белого коня, на котором ехал Сюань-цзан.
— О мой наставник,— взмолился Сунь У-кун,— прости меня на этот раз. Обещаю больше не совершать злодеяний. Во всем буду беспрекословно слушаться тебя. Умоляю, позволь мне сопровождать тебя на Запад.
Увидев перед собой Сунь У-куна, Танский монах насупился, приостановил коня и стал торопливо читать заклинание о сжатии обруча, повторяя его не менее двадцати раз. Сунь У-кун упал на землю и забился в судорогах от нестерпимой боли. Казалось, в голову ему впился на целый дюйм стягивающийся железный обруч. Наконец монах перестал читать заклинание и сказал:
— Чего же ты не убрался прочь? Зачем снова явился сюда беспокоить меня?
Сунь У-кун продолжал молить лишь об одном.
— Не читай, не читай своего заклинания! Я уйду, у меня есть пристанище. Боюсь только, что без меня тебе не попасть на Запад.
Танский монах принял эти слова за неслыханную дерзость и еще больше разгневался.
— Ах ты, мерзкая обезьяна! Негодяй! Загубил столько жизней и хочешь, чтобы я вместе с тобой отвечал за все грехи. Довольно! Ты мне больше не нужен и тебе нет никакого дела, доберусь я на Запад или нет. Убирайся вон, да поживей, не то я снова начну читать заклинание и буду читать его до тех пор, пока из твоей башки все мозги не вылезут.
Великий Мудрец не мог больше терпеть. Он видел, что наставник непоколебим в своем решении. Тогда он подскочил и снова очутился на облаке. Внезапно его опять осенило, и он сказал сам себе:
— Этот монах оскорбил меня, и я пожалуюсь на него бодисатве Гуаньинь, которая живет на горе Путошань.
Сунь У-кун перекувырнулся. Не прошло и часа, как показалась широкая гладь великого Южного моря. Там по благодатному лучу Сунь У-кун спустился вниз на гору Лоцешань и проник в густую бамбуковую рощу, где столкнулся лицом к лицу с Мучей. Совершив положенный поклон в знак приветствия, Муча спросил Сунь У-куна:
— Куда направляешься, Великий Мудрец? — Хочу повидать бодисатву,— отвечал Сунь У-кун.
Муча тотчас же повел Сунь У-куна к пещере Рокот морского прибоя. Там его встретил с глубоким поклоном отрок Шаньцай и спросил:
— По какому делу изволил пожаловать?
Сунь У-кун отвечал:
— Я пришел с жалобой к бодисатве.
Услышав слово «жалоба», отрок рассмеялся:
— Ну и остер же ты на язык! — проговорил он, захлебываясь от смеха.— Опять хочешь выкинуть какую-нибудь штуку, как тогда, когда я схватил Танского монаха! Помнишь? Бодисатва Гуаньинь — всемилостивейшая и всеблагая, преисполнена великих желаний и обладает познаниями великого учения Будды—махаяны. Она спасает от всех бед и страданий, бескрайняя и безграничная, вездесущая богиня милосердия! На что же ты хочешь жаловаться?
Сунь У-кун, до этой минуты печальный и расстроенный, услышав эти слова, сразу же вскипел гневом. Он так гаркнул на отрока, что тот сразу же подался назад и чуть не упал.
— Ах ты, неблагодарная скотина! — злобно проговорил Сунь У-кун.— До чего же ты глуп! Когда ты был оборотнем и творил всякие безобразия, я упросил бодисатву принять тебя к себе и наставить на путь Истины, благодаря чему ты сейчас ведешь райскую жизнь беспредельной радости: все к твоим услугам, твое долголетие равно долголетию неба. И вот вместо того чтобы быть мне обязанным за все это и выражать благодарность, ты еще позволяешь себе так оскорблять меня! Я явился сюда попросить бодисатву об одном деле, а вовсе на жаловаться. Как же ты смеешь издеваться надо мною и говорить, что я хочу жаловаться на бодисатву?!
— Зачем так горячиться?— расплывшись в любезной улыбке, проговорил отрок.— Ведь я шучу.
Пока они разговаривали, неожиданно появился белый попугай и стал летать над ними. Это означало, что бодисатва зовет к себе. Муча и отрок сейчас же отправились на зов, ведя за собой Сунь У-куна к трону бодисатвы, имеющему форму цветка лотоса. Увидев Гуаньинь, Сунь У-кун повалился ей в ноги, и слезы ручьем покатились из его глаз. Он не выдержал и стал горько рыдать. Гуаньинь велела Муче и отроку поднять Сунь У-куна и обратилась к нему с такими словами:
— Что тебя огорчило, Сунь У-кун? Зачем ты так убиваешься? Откройся мне! Не плачь! Я избавлю тебя от твоих горестей и невзгод.
Продолжая ронять слезы, Сунь У-кун низко поклонился и молвил:
— Чей гнев я навлек на себя, когда был человеком? Ведь с той поры, как ты, милостивая бодисатва, избавила меня от тяжкой кары, я принял монашеский постриг, стал верным последователем истинного учения и отправился с Танским монахом, охраняя его в пути на Запад, куда он идет, чтобы поклониться Будде и получить у него священные книги. Я, твой ученик и последователь, не щадя себя, избавлял Танского монаха от наваждений злых духов и демонов и спасал его от опасности, рискуя собственной жизнью. Спасая его, я словно вынимал кость из пасти тигра или выдергивал чешую со спины дракона! Все мои помыслы и желания были устремлены к тому, чтобы путешествие Танского монаха завершилось полным успехом, чтобы искоренилась ересь и восторжествовала Истина. Но я никак не ожидал, что Танский монах окажется столь неблагодарным и несправедливым! Он совершенно забыл, что я для него сделал, и совершенно незаслуженно обидел меня, не разобравшись, в чем дело.
Тут Гуаньинь перебила его:
— В чем же он не разобрался? Ну-ка, расскажи мне, что случилось?
Сунь У-кун стал рассказывать со всеми подробностями о том, как на Танского монаха и его спутников напали разбойники с большой дороги и как он, Сунь У-кун, многих убил, а остальных разогнал. Он добавил, что Танский монах придрался именно к тому, что он убил людей, и так за это рассердился, что стал читать заклинание о сжатии обруча, а затем несколько раз прогонял Сунь У-куна от себя. Теперь ему некуда деваться. Вот почему он и явился к бодисатве, чтобы донести о случившемся.
— Танский монах получил повеление направиться на Запад,— сказала Гуаньинь,— и вполне понятно, что он стремится вести себя, как и подобает честному и безупречному монаху. Он ни в коем случае не позволит поранить или загубить живое существо. А ты, обладающий огромной волшебной силой, чего это ради вздумал убивать стольких людей, пусть даже разбойников? Кем бы они ни были — они люди, и убивать их не дозволено. Другое дело — злые духи, дьяволы, черти и разные оборотни. Каждый убитый зачтется тебе как заслуга. Но ты убил людей и тем самым показал, насколько ты бесчеловечен. Можно было просто разогнать злодеев и таким образом спасти твоего наставника. По-моему, ты недостаточно великодушен.
— Пусть так,— отвечал Сунь У-кун,— нельзя же было за это прогонять меня, забыв о моих заслугах. Умоляю тебя, всемилостивейшая бодисатва, прояви свое милосердие и прочти заклинание о снятии обруча. Я отдам его тебе, вернусь в свою пещеру Водного занавеса и навсегда останусь там.
Гуаньинь засмеялась:
— Заклинание о сжатии обруча сообщил мне Будда Тата- гата. Это было, когда он послал меня в восточные земли, чтобы я нашла там человека, достойного отправиться за священными книгами. Тогда же он дал мне три драгоценных талисмана: парчовую рясу, посох с девятью обручами и три золотых обруча. Кроме того, он научил меня трем тайным заклинаниям, но никакого заклинания о снятии обруча он мне не сообщал!
— Ну, раз так,— отвечал Сунь У-кун,— мне придется с тобой распрощаться?
— Куда же ты пойдешь? — спросила Гуаньинь.
— Я отправлюсь на Запад. Там я поклонюсь Будде и попрошу его прочесть заклинание о снятии обруча.
— Постой! — удержала его Гуаньинь. — Я хочу взглянуть, какие предзнаменования тебя ожидают: счастливые или несчастливые.
— Нечего смотреть! — возразил Сунь У-кун.— Достаточно того несчастья, которое свалилось на меня.
— Да я и не собираюсь смотреть на твою судьбу и узнавать, что тебя ожидает,— насмешливо произнесла Гуаньинь. — Меня интересует судьба Танского монаха.
Тут всемилостивейшая Гуаньинь замерла в торжественной позе на своем троне, похожем на цветок лотоса, и устремила свое сердце в три небесные сферы: настоящего, прошедшего и будущего. Ее всевидящее око ярко засветилось, и взор устремился в неведомые дали, витая в просторах вселенной. Через короткое время созерцания она вдруг заговорила:
— Сунь У-кун! Твоему наставнику Сюань-цзану грозит сейчас смертельная опасность. Вскоре он сам будет взывать к тебе, чтобы ты ему помог. Оставайся пока здесь и жди меня, а я отправлюсь к нему и уговорю его снова принять тебя, чтобы ты сопровождал его за священными книгами и помог благополучно завершить эту великую миссию.
Сунь У-куну ничего не оставалось, как повиноваться. Он не осмеливался больше перечить и пребывал в почтительном ожидании возле трона бодисатвы, где мы пока и оставим его.
Между тем Танский монах, прогнав от себя Сунь У-куна, велел Чжу Ба-цзе вести коня под уздцы, а Ша-сэну поручил нести поклажу на коромысле. Теперь вместе с конем их было четверо. Продолжая путь на Запад, они отошли не более пятидесяти ли, как вдруг Танский монах придержал лошадь и сказал:
— Братья мои! Мы вышли из селения до зари, еще в часы пятой стражи. Потом этот негодяй огорчил меня. Так прошло много времени, день клонится к вечеру, а мы еще ничего не ели и не пили. Я испытываю муки голода и жажды. Кто из вас отправится за подаянием, накормит и напоит меня?
— Учитель,— отвечал Чжу Ба-цзе.— Слезай с коня и побудь здесь, а я разузнаю, есть ли поблизости жилье или селение.
Танский монах слез с коня, а Дурень вскочил на облако и поднялся в небеса. Он внимательно осмотрел всю местность, но, кроме гор, ничего не увидел. Место было глухое, и вряд ли здесь могло показаться человеческое жилье.
Спустившись на облаке вниз, Чжу Ба-цзе сообщил Танскому монаху:
— Здесь не у кого просить подаяния: всюду одни только горы и нигде не видно следов человека.
— Если нет пропитания,— отвечал Танский монах, — то, может быть, где-нибудь протекает горный ручеек. Достал бы хоть немного водицы, чтобы утолить жажду.
— Ладно,— послушно отозвался Чжу Ба-цзе,— я отправлюсь на южный склон горы, где течет горный поток, и принесу воды!
Ша-сэн достал монашескую плошку для подаяния и передал ее Чжу Ба-цзе. Тот взял плошку в руки, вскочил на облако и умчался. Танский монах тем временем уселся на обочине дороги и стал ждать. Но Чжу Ба-цзе все не возвращался, и у несчастного Сюань-цзана совсем пересохло во рту. Есть стихи, которые могут служить подтверждением того, что с ним происходило:
Природа-мать нам всем дает сама
Все наши качества и дарованья
И силы для свершенья и дерзанья;
Но сущность наша нам природой не дана.
Когда мы силы духа и ума
Познанием великим укрепляем,
То собственную сущность созидаем,
И в этом наша цель достойная видна.
Коль сердце смятено, тогда и дух слабеет,
Плоть, отягченная недугами, хиреет,
Основы Истины опоры не имеют
В тебе самом — и в том твоя вина.
Коль вянут «три цветка», — к чему тогда трудиться?
Без Древа высшего — к чему вперед стремиться?
На чем душа твоя теперь утверждена?
Ша-сэн находился рядом и видел, как наставник мучился от голода и жажды. Между тем Чжу Ба-цзе все не возвращался.
Наконец Ша-сэн не выдержал, сложил поклажу в укромное место, крепко привязал белого коня и сказал:
— Наставник! Ты пока посиди здесь, а я пойду потороплю Чжу Ба-цзе, пусть скорей несет воду.
Танский монах промолчал, глотая горькие слезы, и лишь кивнул головой в знак согласия. Ша-сэн быстро вскочил на облако и умчался к южному склону горы.
Танский монах остался в одиночестве и тяжело переживал все невзгоды. И вот в момент наибольших терзаний он вдруг услышал резкий звук, сильно напугавший его. Он приподнялся, стал озираться и вдруг увидел Сунь У-куна, который стоял на коленях у обочины дороги, держа обеими руками фарфоровую чашу.
— Наставник! — сказал он.— Без меня, старого Сунь У-куна, некому даже напоить тебя. Выпей пока этой прохладной водицы и утоли свою жажду, а затем я схожу за едой и накормлю тебя.
— Я не стану пить твою воду,— сердито отвечал Сюань-цзан,— лучше умру от жажды, но не отступлюсь от своих слов! Ты мне больше не нужен! Ступай, куда хочешь!
Но Сунь У-кун не сдавался.
— Без меня тебе не попасть на Запад,— решительно сказал он.
— А тебе что за дело попаду я туда или нет,— отвечал Танский монах.— Несносная обезьяна! Чего ты пристаешь ко мне?
Сунь У-кун вдруг изменился в лице и стал бранить своего наставника.
— Ах ты, лысая злюка! Совсем ни во что меня не ставишь!
Он отбросил фарфоровую чашу и, размахнувшись, треснул посохом по спине своего наставника. Тот не издал ни звука и сразу же повалился наземь. Тем временем Сунь У-кун подхватил оба узла в черной кошме, вскочил на облако и был таков.
Вернемся к Чжу Ба-цзе, который с монашеской плошкой спускался по южному склону горы. Неожиданно он увидел в расселине человеческое жилье, которое ранее не заметил, так как оно находилось в ложбине, скрытой от взоров горными отрогами. Подойдя поближе, он убедился, что в нем жили люди. Дурень решил так: «Если я покажусь в своем безобразном виде, мне откажут в подаянии, и все мои старания пропадут зря… Надо принять более приятный облик».
И вот наш Чжу Ба-цзе щелкнул пальцами, прочел заклинание, встряхнулся всем телом несколько раз и превратился в болезненного, одутловатого монаха, страдающего одышкой. Тяжело дыша и сопя, он подошел к дверям лачуги и громко позвал:
— Благодетели мои! У вас на кухне осталась еда, а на дороге страдает голодный путник. Я, бедный монах, иду из далеких восточных земель на Запад за священными книгами. Мой наставник страдает от голода и жажды. У вас, наверное, найдутся для него какие-нибудь остатки пищи. Пожертвуйте хоть сколько-нибудь, чтобы избавить его от голода. Умоляю вас!
В лачуге мужчин не было: они все отправились на полевые работы — сажать рассаду. Дома хозяйничали две женщины, которые только что сварили обед. Они наполнили две миски и собирались отнести их на поле. В котле еще оставалось немного каши и поджарков. Болезненный вид монаха разжалобил женщин. Его слова о том, что он идет из далеких восточных земель, они сочли за бред сумасшедшего. Опасаясь, что он потеряет сознание и умрет у порога их лачуги, чем навлечет на них большую беду, они решили утешить и порадовать его: взяли у него плошку и наполнили ее выше краев остатками каши и поджарками. Дурень принял от них подаяние и направился в обратный путь, преобразившись в свой первоначальный вид.
По дороге он услышал, как кто-то позвал его. Чжу Ба-цзе стал оглядываться и заметил Ша-сэна, который стоял на вершине утеса и кричал ему:
— Сюда! сюда!
Не дождавшись, пока Чжу Ба-цзе подойдет, Ша-сэн спустился с утеса и пошел ему навстречу.
— Ведь в этом горном ручье очень хорошая чистая вода, зачем же ты отправился неизвестно куда?
Чжу Ба-цзе рассмеялся.
— Я был здесь и вдруг заметил человеческое жилье вон в той лощине. Я отправился туда и выпросил целую плошку каши.
— Каша тоже пригодится,— сказал Ша-сэн.— Но сейчас нашего наставника всего больше мучает жажда. Как же теперь быть с водой? В чем мы ее принесем?
— Очень просто!— ответил Чжу Ба-цзе.— Давай твой подол. Мы выложим в него кашу, а в плошку я наберу воды.
Оба монаха, радостные и довольные, возвращались к своему наставнику и вдруг увидели, что он лежит ничком, весь в пыли, а белый конь отвязан, громко ржет и бегает вокруг. Ни узлов, ни коромысла нет и в помине. От досады Чжу Ба-цзе стал топать ногами, колотить себя кулаками в грудь и вопить во все горло:
— Все ясно! Все ясно! Это те самые разбойники, которые спаслись от Сунь У-куна. Они явились, чтобы отомстить, убили нашего наставника и похитили всю нашу поклажу!
— Перестань кричать! — одернул его Ша-сэн.— Лучше привяжи коня.
Но тут он тоже не выдержал и стал причитать:
— Что же нам делать? Как быть? Вот уж поистине все труды пропали зря. С полдороги вернулись ни с чем! — И он стал громко звать: — Наставник!
Слезы полились у него из глаз, словно жемчужины, а сердце разрывалось от жалости и боли.
— Да ты не плачь! — стал утешать его Чжу Ба-цзе.— Раз уж так случилось, о священных книгах теперь и думать нечего. Ты постереги тело наставника, а я полечу в область, округ, уезд или деревню, продам коня, а на вырученные деньги куплю гроб. Мы похороним наставника, и каждый из нас пойдет своей дорогой.
Но Ша-сэн не в силах был расстаться с наставником. Он повернул Танского монаха на спину, прильнул к его лицу и стал голосить.
— О мой несчастный, бедный учитель!
И вдруг он почувствовал горячее дыхание наставника и тепло в его груди.
— Чжу Ба-цзе! — радостно вскрикнул он. — Иди сюда! Наш наставник жив!
Дурень приблизился к Танскому монаху и поднял его на ноги. Тот совсем пришел в себя и начал яростно браниться! — Экая ты гнусная обезьяна! Вздумал убить меня!
Ша-сэн и Чжу Ба-цзе стали расспрашивать:
— Что за обезьяна? Какая обезьяна?
Но наставник ничего не ответил и лишь тяжело вздохнул. Отпив несколько глотков воды, он успокоился и начал рассказывать:
— Братья мои! Только вы ушли, как вдруг откуда ни возьмись опять появился Сунь У-кун и стал приставать ко мне. Но я наотрез отказался принять его обратно. Тогда он набросился на меня, ударил посохом, забрал оба узла в черной кошме и исчез.
Чжу Ба-цзе от гнева стал скрежетать зубами и вскричал:
— Нет! Больше нельзя терпеть такую грубую и дерзкую обезьяну! Да как она смеет так нагло вести себя?!
И он обратился к Ша-сэну:
— Ты оставайся здесь и ухаживай за наставником, а я отправлюсь к этой обезьяне за нашими узлами.
— Успокойся и не злись!— проговорил Ша-сэн.— Давай лучше отведем нашего наставника к добрым людям, живущим в ложбине, попросим у них горячей похлебки или чаю, чтоб попоить его, подогреем ему кашу, которую они дали, подлечим его немного, а затем отправимся на поиски поклажи!
Чжу Ба-цзе согласился. Они с трудом усадили наставника на коня, взяли плошку с остывшей едой и направились к лачуге. Там они застали одну лишь старушку, которая, увидев их, испугалась и поспешно спряталась.
Молитвенно сложив ладони, Ша-сэн стал взывать к ней:
— Матушка! Благодетельница наша! Прими нас! Мы, бедные монахи, по велению Танского императора идем из далеких восточных земель на Запад. Наш наставник занемог. Дай ему чайку или горячего отвару.
Наконец старушка отозвалась:
— Только что к нам приходил какой-то больной монах, тоже говорил, что он из далеких восточных земель. Мы дали ему на пропитание, и он ушел. Сколько же может быть монахов из восточных земель? Дома никого нет. Обратитесь еще к кому-нибудь.
Танский монах при этих словах слез с коня, поддерживаемый Чжу Ба-цзе, и, склонившись в низком поклоне, молвил:
— Уважаемая сударыня! У меня было трое спутников, моих учеников и последователей. Охваченные единым стремлением, они сопровождали меня на Запад, туда, где находится храм Раскатов грома. Там я должен поклониться Будде и попросить у него священные книги. Однако старший мой ученик по имени Сунь У-кун, всю жизнь отличавшийся злобным и дурным нравом, не пошел по пути добра, и я прогнал его от себя. Но он подстерег меня, ударил своим посохом по спине и утащил всю нашу поклажу. Я хочу послать одного из моих учеников в погоню за ним, чтобы отобрать у него наши вещи. Но не могу ведь я ждать его прямо на дороге?! Вот почему я и осмелился явиться сюда и просить у тебя временного пристанища. Как только мой ученик вернется с поклажей, я тотчас же тронусь в путь и не посмею затруднять тебя своим присутствием.
Старушка ответила ему так:
— Совсем недавно какой-то больной монах заходил к нам за подаянием. Он тоже говорил, что явился из восточных земель и направляется на Запад. Откуда же взялись вы?
Чжу Ба-цзе не выдержал и громко расхохотался.
— Так ведь это был я! Я побоялся, что мой безобразный вид, огромные уши и рыло перепугают вас и вы откажете мне в подаянии, потому и преобразился в больного монаха. Если не веришь, посмотри сюда — разве не ты дала мне эту кашу?
Убедившись, что это была та самая каша с поджарками, старушка не стала больше противиться и пустила монахов в свою лачугу. Она вскипятила им целый жбан чая. Ша-сэн согрел в жбане остывшую кашу и поднес наставнику. Тот съел немного, а затем долгое время приводил себя в состояние душевного равновесия. Наконец он спросил:
— Кто же из вас отправится за поклажей?
— В прошлый раз, когда наставник прогонял его от себя, я был у него и знаю, где находится его пещера Водного занавеса на горе Цветов и плодов. Позволь мне отправиться!
— Нет, тебе нельзя! — запротестовал Танский монах. — Эта мерзкая обезьяна никогда не была дружна с тобою, а кроме того, ты не умеешь разговаривать с людьми. Скажешь что-нибудь не то, и он побьет тебя. Пусть лучше Ша-сэн отправляется!
Ша-сэн беспрекословно подчинился:
— Я готов!
Напутствуя Ша-сэна, Танский монах сказал:
— Прежде всего, как только прибудешь туда, обрати внимание на то, как он тебя встретит. Если он тут же согласится возвратить наши узлы, поблагодари его, возьми их и уходи. Если же он не пойдет на уступки, ни в коем случае не затевай с ним ссоры, а сейчас же отправляйся к Южному морю, где живет бодисатва Гуаньинь, и пожалуйся ей. Расскажи все, как было, и попроси, чтобы она помогла нам вернуть нашу поклажу.
Ша-сэн обещал все исполнить в точности, а затем обратился к Чжу Ба-цзе.
— Ну вот, я ухожу, а ты, смотри, ни с кем не ругайся, ухаживай за нашим наставником, с хозяевами веди себя учтиво, не то вас могут выгнать. Я скоро возвращусь.
Чжу Ба-цзе кивнул головой в знак послушания и сказал:
— Понимаю! Только поскорее возвращайся, все равно с поклажей или без нее, да будь осторожен, не то сам пропадешь.
Ша-сэн прочитал заклинание, вскочил на облако и отправился прямо на священный остров Дуншэньчжоу.
Бренное тело презрев и отринув,
Дух отлетел, оболочку покинув, —
Пробил разлуки томительный час
Как приготовить пилюли бессмертья,
Если душа возвращается к тверди,
Тигель остался, а пламень угас?
Коль селезенка решила проститься
С прежним хозяином и обратиться
К мужу с лицом золотым,
Кто воспрепятствовать этому сможет,
Кто отлетающий дух потревожит
Тщаньем и рвеньем своим?
Сколько отлучка Ша-сэна продлится,
Скоро ль придет он, когда возвратится,
Нам это ведать и знать не дано.
Где же скрывается Царь обезьяний?
Ведь без него одолеть испытанья
Мудрый не сможет монах все равно!
Трое суток, не слезая с облака, мчался Ша-сэн и, наконец, прибыл к великому Восточному морю-океану. Услышав грозный рокот волн, он посмотрел вниз. Там все было окутано густым, черным туманом. Стояло холодное утро, так как бескрайный водный простор поглощал лучи солнца.
Но Ша-сэну было не до того, чтобы любоваться открывшейся перед ним картиной. Он помчался дальше, пролетел над островом Бессмертных и, обратившись на восток, прямым путем достиг окрестностей горы Цветов и плодов. Прошло довольно много времени, пока Ша-сэн, подгоняемый морским ветром и волнами, приблизился к высоким вершинам с рядами остроконечных пиков и к отвесным скалам, подобным огромным стенам. Он поднялся на облаке к одной из вершин, прижался к скале, увидел тропинку, спустился на нее и пошел вниз на поиски пещеры Водного занавеса. По мере того как он спускался, до его слуха стал доноситься шум и гам бесчисленного множества обезьян, обитающих на этой горе. Пройдя дальше, Ша-сэн стал внимательно осматриваться и увидел Сунь У-куна, который сидел на высоком каменном постаменте и, держа обеими руками большой развернутый лист бумаги, громко читал нараспев:
— «Мы, император Ли, великого Танского государства в восточных землях, повелеваем нашему царственному младшему брату, праведному монаху Чэнь Сюань-цзану, направиться в Западные страны в государство Тяньчжу, на священную гору Линшань, где находится Сопо — обитель Будды и там в великом храме Раскатов грома поклониться самому Будде Татагате и попросить у него священные книги, ибо, когда на нас напал злой недуг и душа наша попала в подземное царство, вдруг владыка сего царства проявил сострадание к нам и продлил срок нашего пребывания на белом свете. Он вернул нам жизнь, за что решили мы широко распространить благодеяния Будды и возвести в нашем царстве храмы и монастыри для спасения от грехов. Нам явилась златотелая богиня милосердия — бодисатва Гуаньинь, избавительница от горя и страданий, указавшая нам, что в Западной стране живет Будда, там есть его священные книги, благодаря которым можно спастись от кары и избавиться от несчастных перерождений. Посему повелеваем названному монаху Чэнь Сюань-цзану отправиться в далекий путь за тысячи гор и испросить упомянутые книги и священные песнопения. Ежели в Западных государствах и царствах, через которые доведется ему переходить, не уничтожены добро и благожелательство, то пусть сия грамота послужит пропуском.
Дано в счастливый день осенью тринадцатого года эры правления Чжэн-гуань Великого Танского государства.
Покинув великое Танское государство, Сюань-цзан прошел через многие царства и государства.
В пути он принял к себе старшего ученика и последователя Сунь У-куна по прозванию странник; второго ученика и последователя Чжу У-нэна, по прозванию Ба-цзе, блюститель восьми заповедей, и третьего ученика и последователя Ша У-цзина по прозванию хэшан — монах».
Сунь У-кун прочел это несколько раз от начала до конца. Ша-сэн понял, что он читает проходное свидетельство Танского монаха. Не выдержав, он подошел поближе и громко крикнул:
— Что это ты вдруг вздумал читать проходное свидетельство нашего наставника?
Сунь У-кун поднял голову и, не узнав Ша-сэна, приказал своим приближенным:
— Хватайте его! Хватайте.
Толпа обезьян окружила Ша-сэна, навалилась на него со всех сторон и поволокла к своему повелителю. Тот заорал на Ша-сэна:
— Ты кто такой? И как смел самовольно проникнуть в мою священную пещеру?
Заметив, что Сунь У-кун от гнева изменился в лице и не желает узнавать его, Ша-сэн, отвешивая поклоны, сказал:
— Позволь сказать тебе, что в прошлый раз наш наставник действительно погорячился. Он напрасно рассердился на тебя, несколько раз прочитал заклинания о сжатии обруча и даже прогнал тебя. Мы, спутники нашего наставника, очень виноваты перед тобой, во-первых, за то, что вовремя не удержали его от гнева и не объяснили ему, что произошло; а во-вторых, за то, что, оставив наставника одного, сами пошли добывать ему воду и пропитание. Мы не думали, что ты снова явишься с добрыми намерениями. Но ты обозлился на него и так стукнул, что он, бесчувственный, повалился наземь. Затем ты забрал нашу поклажу и скрылся. Когда мы вернулись, мы привели в чувство нашего наставника. Вот я и явился к тебе лишь за тем, чтобы поклониться. Если ты не питаешь злобы к наставнику и помнишь ту милость, которую он оказал тебе, избавив тебя от прежних мучений, вернись к нему с поклажей и продолжай путь на Запад, чтобы довести до конца начатое дело. Но если злоба проникла к тебе в самое сердце и не позволяет вернуться со мной, то умоляю тебя отдать мне узлы с поклажей. Ты же останешься здесь у себя в горах и будешь наслаждаться вечерним видом зарослей тутовника и ильмов. Таким образом и тебе и нам будет хорошо.
Тот, к кому была обращена эта просьба, злобно расхохотался:
— Просвещенный брат мой! Мне совсем не нравятся твои рассуждения, я вовсе не потому стукнул Танского монаха и забрал всю поклажу, что раздумал идти на Запад, и не потому что мне нравится жить в этих местах. Я учу эту грамоту потому, что намерен сам отправиться к Будде и выпросить у него священные книги, которые доставлю в восточные земли, и мне одному зачтется эта заслуга. Пусть все жители Южного острова, на котором расположено Танское государство, будут чтить меня патриархом и прославлять мое имя во веки веков!
Ша-сэн усмехнулся:
— Как странно ты говоришь! Со дня сотворения мира никто не слыхал о том, что Сунь У-куну предназначено достать священные книги! Когда великий Будда Татагата написал свои священные книги — «три сокровищницы», или «Трипитака», в которых собраны записи его речей, его трактатов и его монастырских уложений,— он обратился к бодисатве Гуаньинь, прося ее разыскать в восточных землях человека, достойного получить все эти книги. Он велел нам охранять этого человека в его пути через тысячи гор и множество стран. Бодисатва рассказывала, что человека, которому предназначалось получить священные книги, в свое время звали почтенным Золотым кузнечиком. Он был близким учеником Будды Татагаты. Но однажды проявил невнимательность к поучениям Будды и в наказание был изгнан со священной горы Линшань, после чего переродился. Но ему предназначено отправиться на Запад и снова вступить на верный путь. По дороге его везде подстерегали злые духи и демоны, которые чинили всевозможные препятствия, но мы трое были освобождены от наказания, чтобы охранять его своими волшебными чарами и устранять все препятствия. Неужели ты думаешь, что, если явишься к Будде без Танского монаха, он даст тебе свои священные книги! Подумай, не зря ли ты затеял все это?
— Просвещенный брат мой!— отвечал Сунь У-кун.— Ты никогда не отличался умом: видишь только одну сторону, а другой не замечаешь. По-твоему получается, что только у тебя есть Танский монах, которого ты собираешься охранять вместе со мною. Неужели ты думаешь, что и у меня не найдется Танского монаха? Я уже имею здесь настоящего праведного монаха, которого сам избрал; он отправится со мной за священными книгами. А я, старый Сунь У-кун, буду охранять его без твоей помощи, думаешь, не справлюсь? Уже решено: завтра мы отправимся в путь. Если не веришь, сейчас покажу тебе моего монаха.
И он крикнул:
— Эй, слуги! Ступайте живей и попросите уважаемого наставника пожаловать сюда!
И в самом деле слуги скрылись, а затем вышли, откуда-то таща на поводу белого коня и приглашая следовать за собой появившегося Танского монаха. За ним показался Чжу Ба-цзе, который нес коромысло с поклажей, и Ша-сэн с посохом.
Увидев своего двойника, Ша-сэн вскипел гневом и крикнул:
— Я никогда еще, как говорится, «ни в пути, ни дома не изменял ни своего имени, ни своей фамилии». Откуда же взялся этот Ша-сэн? Такой наглости я не потерплю! А ну-ка, отведай моей палки!
Молодец Ша-сэн! Он замахнулся своим посохом, покоряющим бесов, и изо всей силы ударил прямо по голове мнимого Ша-сэна, сразу же убив его наповал. Оказалось, что это был оборотень из породы обезьян.
Выдающий себя за Сунь У-куна, страшно разозлился, стал размахивать посохом с золотыми обручами и бросился на Ша-сэна, окружив его толпой мартышек. Ша-сэн бросался из стороны в сторону, прокладывая себе дорогу своим волшебным посохом, и, наконец, вскочил на облако.
— Вот каким ты оказался, негодяй! — улетая, громко крик нул он.— Подлая, мерзкая обезьяна! Погоди! Я пожалуюсь на тебя бодисатве Гуаньинь.
Сунь У-кун, однако, не пустился вдогонку за Ша-сэном, а удовольствовался тем, что заставил его бежать без оглядки. Вернувшись в свою пещеру, он велел слугам оттащить в сторону труп убитой обезьяны; с нее содрали шкуру, а мясо сварили и зажарили, и он со всеми своими обезьянами стал лакомиться, запивая еду кокосовым и виноградным вином. Потом он отыскал другую обезьяну-оборотня, которая превратилась в Ша-сэна, и сызнова принялся ее обучать всему тому, что надо было знать для путешествия на Запад. Но об этом рассказывать мы не будем.
Тем временем Ша-сэн на своем облаке покинул. Восточное море-океан, целые сутки был в пути и, наконец, достиг Южного моря. Когда он увидел, что священная гора Лоцешань совсем недалеко, он стремительно подлетел к ней и стал смотреть вниз, остановив облако и прижимая его к земле.
Перед ним открылась картина удивительной красоты.
Вот, что говорится об этом в стихах.
Куда бы, в какие края,
Твои ни вели пути,
Краше, чем эта земля,
Нигде тебе не найти.
Сто рек здесь сливаются,
Словно одна река,
В реке той купаются
Солнце и облака.
Здесь запад с востоком
Своими морями слились,
В едином потоке
Струями переплелись…
Здесь Южное море
С морем полночных стран
Слились на просторе
В один голубой океан.
Сквозь брызги прибоя
И пены кудрявой руно
Здесь диво морское
Узреть тебе будет дано.
Красой небывалою
Мелькнет в предрассветную рань,
Меж спящими скалами
Чудесная птица Луань…
Сколько бы гор и рек
В жизни ни видел ты,
Не встретить тебе вовек
Такой, как здесь, красоты…
Здесь птиц голосистых
Кудрявые рощи таят,
Здесь в кущах тенистых
Чертоги блаженных стоят,
И в каждой обители,
Не ведая горя и мук,
Бессмертные жители
Достойно проводят досуг.
За тихой беседою
Текут их неспешные дни,
Все сутры им ведомы,
Их мудро толкуют они…
Багряными зорями
Украшен для них небосвод,
И звезды над взгорьями
Свой светлый ведут хоровод.
И лотосы чистые
В чудесных уборах своих,
Как мед, золотистые
Цветы раскрывают для них.
Росой омывается
Земли изумрудный наряд,
Священные аисты
В безбрежной лазури парят…
Где бы ты ни был досель,
Куда б ни стремил свой шаг,
Краше этих земель
Тебе не найти никак…
Ша-сэн медленно шел по горе Лоцешань и невольно любовался замечательным пейзажем. Вдруг прямо перед ним появился Муча, который после приветствия спросил:
— Ша У-цзин! Как мог ты оставить Танского монаха совсем одного, без всякой защиты? И зачем явился сюда?
Совершив положенный поклон, Ша-сэн отвечал:
— Мне нужно видеть саму бодисатву Гуаньинь. Очень прошу тебя, проведи меня к ней!
Муча сразу же догадался, что речь будет идти о Сунь У-куне, и потому без дальнейших расспросов оставил Ша-сэна и отправился доложить бодисатве.
— Явился младший ученик Танского монаха, Ша У-цзин,— сказал он,— и просит принять его.
Сунь У-кун, стоявший у трона бодисатвы, услышал эти слова и со смехом сказал:
— Ну, верно, с Танским монахом что-то случилось, и Ша-сэн явился к тебе, бодисатва, за помощью.
Бодисатва велела Муче немедленно ввести Ша-сэна, стоявшего за ворогами.
Войдя, Ша-сэн повалился в ноги бодисатве, совершил положенное число поклонов, а затем поднял голову и только собрался было рассказать, что с ним произошло, как вдруг увидел Сунь У-куна. Ни слова не говоря, он схватил свою волшебную палицу, покоряющую злых духов, и бросился на Сунь У-куна. Но Сунь У-кун не стал драться, а лишь уклонился в сторону. Тогда Ша-сэн стал ругать его:
— Я тебе покажу, подлая обезьяна, совершившая все десять злодейских преступлений!— кричал он.— Ты явился сюда не иначе, как обмануть или провести бодисатву!
Но тут вмешалась сама Гуаньинь.
— Ша У-цзин, — прикрикнула она.— Не смей давать волю рукам! Если что случилось, то прежде расскажи мне!
Ша-сэн опустил свой волшебный посох, еще раз поклонился и, еле сдерживая гнев, начал рассказывать.
— Эта обезьяна за весь наш путь совершила столько злодеяний, что их и не сосчитать. Несколько дней тому назад у пригорка этот злодей убил двоих главарей разбойников. Наш наставник побранил его за это. Никто из нас не думал, что в ту же ночь мы найдем ночлег в самом логове разбойников. Сунь У-кун перебил целую шайку, да еще принес наставнику отрубленную голову одного из них. Наставник так перепугался, что свалился с коня, обругал Сунь У-куна и прогнал от себя, приказав ему убраться восвояси. Через некоторое время наставника начали мучить голод и жажда. И он велел Чжу Ба-цзе отправиться на поиски воды. Тот долго не возвращался, тогда наставник послал меня за ним. А тем временем Сунь У-кун, видя, что нас обоих нет, подбежал к наставнику, ударил его своим железным посохом, а затем утащил оба узла в черной кошме, в которых была вся наша поклажа. Возвратившись, мы привели наставника в чувство, а я отправился в пещеру Водного занавеса, чтобы забрать наши узлы. Я никак не думал, что такое произойдет. Он не пожелал признать меня, громко читал и перечитывал проходное свидетельство нашего наставника, а когда я его спросил, зачем он это делает, заявил мне, что больше не собирается охранять Танского монаха, а отправляется сам на Запад в обитель Будды за священными книгами, которые доставит в восточные земли. Это зачтется ему как великая заслуга, его сделают патриархом и имя его станут прославлять во веки веков. Я тогда сказал ему: «Как же ты возьмешь священные книги без Танского монаха?» Он ответил, что уже выбрал себе праведного и благочестивого монаха. И действительно, по его приказанию, сперва вывели белого коня, потом показался Танский монах, за ним Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. Тут я и говорю: «Как же так? Ведь Ша-сэн —это я! Откуда же взялся мой двойник?» Я не выдержал, бросился к обманщику и ударил его своей волшебной палицей. Оказалось, что это была обезьяна-оборотень. Ну, а Сунь У-кун собрал все свое стадо обезьян, что-бы схватить меня. Я едва успел удрать и явился к тебе, бодисатва. Не знал я, что он сумеет на своем облаке обогнать меня и первым явится сюда. Не знаю также, какими хитрыми словами и цветистыми речами он обманул тебя, о бодисатва!
— Ша У-цзин,— молвила богиня Гуаньинь. — Не надо возводить напраслину! Вот уже четыре дня, как Сунь У-кун неотступно находится здесь. Как могло у него возникнуть желание самому отправиться за священными книгами и найти себе другого Танского монаха?
— Да я только что из пещеры Водного занавеса и собственными глазами видел Сунь У-куна. Неужели я осмелюсь лгать тебе?
— Ну, раз так, то перестань горячиться, — сказала бодисатва Гуаньинь. — Пусть Сунь У-кун отправится с тобой вместе на гору Цветов и плодов и там разберетесь. Правду трудно уничтожить, а ложь легко искоренить. На месте все сразу выяснится!
Наш настоящий Сунь У-кун, услышав эти слова, стал вместе с Ша-сэном прощаться с бодисатвой.
На этот раз он отправился за тем, чтобы:
Где черное, где белое, решить
Они должны у входа в ту пещеру,
От мерзкой ереси избавить веру,
И правду от неправды отделить.
Удалось ли им все выяснить и каким образом, об этом вы, читатель, узнаете, если прочтете следующую главу.
Макси и миди, алые, черные, беж, голубые – на любой вкус и любую фигуру. Главное, что объединяет все эти модели, – обаяние юности.
#img_gallery#
Аргументы России
По словам Алексея Миллера, с 1 января 2009 года все закупки газа из Средней Азии будут осуществляться по среднеевропейским ценам, соответственно вырастет и цена на газ для Украины. При этом председатель правления отказался уточнить, по какой именно цене будут осуществляться поставки газа в Украину. «Точную цифру называть пока рано, ее будут определять показатели европейских рынков, но ясно, что существенное повышение неизбежно», – отметил он.
Эксперты говорят, что речь идет о повышении цены с нынешних $179,5 до $400 за тысячу кубометров. Это дороже, чем для любой из стран СНГ – даже страны Балтии покупают газ по $360 за тысячу кубометров. При сохранении прежних объемов поставок (49 млрд кубометров в 2007 году) Украине придется заплатить $19,6 млрд, что вдвое больше чем в этом году ($8,8 млрд).
Украинские контраргументы
Украина тут же предупредила, что примет ответные меры в случае повышения Россией цен на газ. В частности, заместитель главы Секретариата Президента Александр Чалый заявил, что если цена на газ резко возрастет, Украина повысит тарифы на его транзит и содержание в подземных хранилищах газа (ПХГ).
На сегодняшний день наша страна является крупнейшим транзитером российского газа в Европу (101 млрд кубометров в 2007 году). И если соседи выполнят свои обещания, повысив цены на газ, то наше государство готово увеличит стоимость его транзита с нынешних $1,7 за тысячу кубометров до среднеевропейского уровня в $3 за тысячу кубометров. В свою очередь, стоимость хранения газа в ПХГ увеличится с $7 до $24-25 за тысячу кубометров.
Таким образом, Украина сможет дополнительно зарабатывать $2,15 млрд: $1,61 млрд на транзите и $540 млн на хранении газа в год (в среднем в ПХГ закачивают 30 млрд кубометров).
Но, несмотря на эти меры, в проигрыше останется украинская промышленность – двукратный рост цен на топливо может стать настоящей катастрофой для целых отраслей, предупреждают эксперты. К примеру, цена на газ для металлургических предприятий вырастет с нынешних $320 до $510-520 за тысячу кубометров.
«Для металлургов такие цены на газ означают снижение рентабельности вдвое», – говорит глава Союза доменщиков Владислав Терещенко. Не лучше дело обстоит и с другой крупной отраслью – производством аммиака. В пресс-службе одного из крупнейших предприятий – «Днепроазота» заявили, что на всех украинских химических заводах (за исключением Одесского припортового) при нынешних мировых ценах на продукцию и цене на газ в $400, его производство станет невыгодным
Лучше иммигрировать
Вроде бы и неплохо, что у нашего государства еще остались хоть какие-то рычаги влияния на непомерные геополитические аппетиты наших соседей. По словам господина Чалого, Украина не будет рассматривать обеспечение национальной безопасности и стратегического курса на присоединение к НАТО в обмен на дешевый российский газ.
Но вместе с тем украинский аргумент далеко не такой уж и действенный. Глава российского монополиста уже заявил: «при подобном подходе и прокачка через Россию туркменского газа для нужд Украины тоже будет стоить других денег. А как иначе? Зеркальная ситуация. И еще вопрос, кому выгоднее повышение».
Если после таких слов наших «хороших соседей» украинским политикам все еще не стало очевидно, что уже давно хватит уповать на авось и свой «супердипломатический» талант в энергетическом диалоге с Россией, то зачем нашему народу такая безголовая власть?
Господа политики, неужели вы еще не поняли, что уже давно пора активизировать разработку и внедрение альтернативных источников энергии во всех отраслях экономики? Что пора заставить себя и своих коллег по бизнесу, которые руководят самими энергоемкими предприятиями в Европе, провести, наконец, реконструкцию своих заводов?
Если не поняли – то грош цена вам и вашему государству. Лучше уж эммигрировать, чем и дальше жить под вашим руководством…
Сергей Омельченко, mobus.com
Власти сегодня сообщили жителям наиболее сильно пострадавшего от землетрясения г.Бэйчуань, что 25 июня – это последний день, когда они могут вернуться в разрушенный город и забрать свои вещи.
Согласно данным министерства внутренних дел КНР на 25 июня, от землетрясения в провинции Сычуань, произошедшего 12 мая, погибло 69 185 человек, 374 171 человек ранен и 18 458 человек считаются пропавшими без вести.
#img_gallery#
