Продолжение письма членам Европарламента от последовательницы Фалуньгун г-жи Чжан Ляньин, рассказывающего о том, каким репрессиям подверглась она и её семья в Китае.
#img_left#Первую часть статьи можно посмотреть здесь.
Боль, которую я испытывала, невозможно описать словами. Человек предпочтет смерть такой боли. Когда вас длительное время душат и вы уже на грани смерти, время длится бесконечно, и вы полностью отделены от пространства. В такие моменты сама боль не была ужасной. Ужасно было то, что вы не могли увидеть конец боли. Это было ужасное состояние жизни без надежды. Это было невероятное отчаяние, которое может уничтожить волю к жизни. В такие моменты смерть больше не представляется ужасной, а воспринимается, как освобождение. Охранники постоянно жестоко пытали меня, таким образом они пытались уничтожить мою волю, заставить меня отказаться от моей веры и «перевоспитать меня».
Руководство трудового лагеря непосредственно управляло преследованием, направленным против меня
Мне слишком грустно вспоминать о более чем 50-ти видах физических и психологических методов пыток, которые мне пришлось пережить. Около 60-ти заключенных, называемых «баоцзя» (преступники и наркоманы, которых используют охранники для наблюдения и преследовании последователей Фалуньгун в тюрьмах и трудовых лагерях), и десятки офицеров полиции принимали участие в пытках, которым меня подвергали.
Однажды, когда я едва пришла в себя от пытки удушьем, я подслушала беседу моих мучителей. Один из «баоцзя», который душил меня за шею, сказал другому и присутствующим охранникам: «Она умрет и больше не придет в себя?» Кто-то сразу же ответил: «Если она умрет, мы скажем, что она умерла от сердечного приступа. У нас есть квота на количество смертей. Не бойся. Это не имеет значения. Она не умрет так легко. Если ее душить только несколько минут, она не умрет».
Уважаемый г-н Макмиллан-Скотт и члены Европейского Парламента, я не знаю, были в полной мере разоблачены пытки людей, которые верят в принципы Фалуньгун Истина-Доброта-Терпение, но я, обязательно приложу все вои силы, чтобы положить конец таким жестоким бесчеловечным поступкам в человеческом мире.
На материковом Китае многие люди думают, что это происходит из-за жестокости местных чиновников и несоблюдения законов в трудовых лагерях. На самом деле, это не так. Возьмем как пример преследование, которое мне пришлось вынести. Хотя я находилась в пекинском женском трудовом лагере, моим преследованием прямо руководило управление трудовых лагерей г.Пекина. Они определяли зарплату работников, затраты на подготовку руководящих кадров, ответственных за инциденты, методы пыток, даже посещения членов семей. Во время любого визита, должны были присутствовать полицейские, присланные из управления трудовых лагерей. Об этом рассказывали сами полицейские и «баоцзя». Это преследование осуществляется по всей стране, сверху донизу. Оно очень тщательно спланировано самой верхушкой китайских властей. Китайская компартия (КПК) осуществляет государственный терроризм в стране.
Во время преследования, которому меня подвергали, я писала в суд, прокуратуру, управление трудовых лагерей г.Пекина, пекинское муниципальное бюро правосудия и Распределительный департамент, чтобы они узнали о преследовании, которое я выносила. Но на мои письма никто из них не ответил. Только один из чиновников из Муниципального бюро Пекина, после того, как он узнал, что меня душили девять раз, и я выжила, пришел в маленькую камеру, в которой я находилась, и сказал мне, повторяя: «Ты должна сохранить свою жизнь, ты должна сохранить свою жизнь!» Это было все, что мог сказать чиновник с совестью и всё, что он мог сделать для меня в ходе этого преследования Фалуньгун китайской компартией.
Законы в Китае просто являются инструментом КПК для достижения её личных целей
Для того, чтобы уменьшить преследование, которому меня подвергали в течение двух с половиной лет заключения, мой муж с нашим годовалым ребёнком ходил в более чем 20 департаментов правительства, включая суд, прокуратуру, комитет политики и законодательства, ассоциацию женщин, департамент полиции, юридическое бюро, управление трудовых лагерей, «Офис 610» г.Пекина и т.д. Но ему везде отказывали. Некоторые люди выражали свои симпатии, но этим и ограничивались. Многие адвокаты говорили, что, так как заключили меня в трудовой лагерь абсолютно без всяких законных процедур и оснований, то при таком отношении невозможно начинать разбирательства и они не могут принять это дело.
Не к кому было пойти. У моего мужа больше не было другого выхода, как разместить информацию о преследовании, которому нас подвергали, на своём мотоцикле. Многие люди подходили и читали. Но вскоре его и нашего, уже тогда трехлетнего ребенка, арестовали.
В течение двух с половиной лет, которые я провела в трудовых лагерях и госпиталях, куда я часто попадала, моей семье не позволяли навещать меня. Однажды им не позволяли видеться со мной в течение восьми месяцев. Мой муж потребовал встречи с директором трудового лагеря, чтобы выразить протест против этого нарушения. Ему отказали во встрече.
Когда господин Макмиллан-Скотт приехал в Китай, чтобы провести расследование преследований Фалуньгун, мой муж и еще один практикующий Фалуньгун Цао Дун, встретились с ним 21 мая 2006 г. Мой муж рассказал ему каким преследованиям меня подвергают. Но репрессии надо мной не ослабли, меня снова сильно избили и госпитализировали с диагнозом двустороннее внутричерепное кровоизлияние.
В октябре 2007 г. мой муж решил обратиться к адвокату, чтобы осудить человека, который избивал меня. Он должен был пойти в госпиталь Жэньхэ, чтобы взять мою медицинскую карточку. Представители госпиталя не дали ему ее. Вместо этого, они сразу же уведомили об этом администрацию пекинского женского трудового лагеря. Представители местного полицейского участка и «Офиса 610» сразу же отреагировали на это, и приехали в госпиталь. Они угрожали моему мужу, говоря: «Не думайте, что из-за того, что у вас есть ребенок, мы не можем делать с вами всё, что захотим». Более того, представители департамента полиции, «Офиса 610» и Общественного уличного комитета, пошли в трудовой лагерь и приказали мне уговорить моего мужа не контактировать с последователями Фалуньгун, не обращаться с апелляциями снова, и не рассказывать никому о том, как преследуют его жену. Они даже угрожали мне: «Если ваш муж будет продолжать апеллировать и контактировать с последователями Фалуньгун, он будет арестован и тогда некому будет заботиться о вашем ребенке».
За моим мужем, Ню Цзиньпинем следили, ему угрожали и запугивали в течение долгого времени после того, как он встретился с господином Макмиллан-Скоттом. Г-н Цао Дун был арестован сразу же после того, как встретился с г-ном Макмиллан-Скоттом, и был отправлен на запад Китая, за тысячи миль от Пекина. Его обвинили в том, что он «дал незаконное интервью», и осудили на пять лет тюрьмы. Его заключили в Третьей тюрьме Тяньшуй в провинции Ганьсу, которая печально известна тем, что там используют тяжелый принудительный труд и жестокие пытки. Его жена, Ян Сяоцзин, старалась найти для него адвоката, но за ней следили, угрожали и даже задерживали и заключали в полицейском участке. Их дом обыскивали.
Продолжение следует
По материалам сайта minghui.org
