Blog

в которой рассказывается о том, как праведник Чжэнь Юань цзы захватил паломника за священными книгами и как Сунь У кун учинил разгром в монастыре Учжуангуань

 

 

#img_center_nostream#
 
Войдя в зал, ученики сказали своему учителю:

— Кушанье скоро будет готово. Вы об этом хотели спросить у нас?

— Нет, — отвечал Сюань-цзан, — совсем не об этом. Здесь в монастыре растет дерево жизни, плоды его похожи на новорожденного младенца. Так вот, кто из вас украл и съел эти плоды?

— Я и в глаза их не видел, — отвечал Чжу Ба-цзе.

— Вот кто это сделал, — крикнул тут Цин-фын. — И еще смеется!

— У меня от рождения улыбка на лице, — крикнул Сунь У-кун. — И потом, я не видел никаких ваших плодов, почему же мне не смеяться?

— Ты не сердись, — сказал Сюань-цзан. — Нам, людям монашеского звания, не пристало ругаться и есть то, что нам не положено. Если вы виновны, принесите извинение. Зачем же отпираться?

Выслушав учителя, Сунь У-кун решил, что тот вполне прав и надо сказать всю правду.

— Учитель, — сказал он. — Я не виноват. Чжу Ба-цзе узнал, что послушники за перегородкой едят плоды жизни. Ему тоже захотелось их попробовать. Тогда он попросил меня достать этот плод. Я достал три штуки и каждый из нас съел по одному плоду. А раз съели, так о чем теперь говорить?

— Ну, не разбойник ли этот монах! — крикнул Мин-юе. — Ведь он выкрал целых четыре плода!

— О милосердный Будда! Как же так? Выкрали четыре, а у нас оказалось только три. Видимо, один плод Сунь У-кун спрятал для себя, — ворчал Дурень.

Узнав, что плоды жизни действительно украдены, послушники еще больше разозлились. Все это привело в ярость Великого Мудреца. Он заскрежетал зубами и, вытаращив свои огненные глаза, метавшие молнии, принялся вращать посохом. Едва сдерживая гнев, он пробормотал:

— Как нагло ведут себя эти послушники! Уж лучше бы отколотили нас. А то завели какую-то канитель. С какой стати мы должны терпеть это? Ну, погодите, разделаюсь я с вами, не придется вам больше кушать этих плодов.

С этими словами он выдернул у себя с загривка волосок и, дунув на него, крикнул:

— Изменись!

В тот же миг волосок превратился в точную копию Сунь У-куна, которого он усадил рядом с Танским монахом и вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном оставил выслушивать ругань послушников. А из самого Сунь У-куна в это время вылетел дух, который, вскочив на облако, поплыл прямо в сад. Здесь он постучал своим посохом и, призвав магическую силу, способную сдвигать горы и хребты, свалил дерево жизни. Увы! от дерева полетели лишь ветки, и оно свалилось, обнажив корни. Даосы лишились волшебных плодов, продлевающих жизнь.

Свалив дерево, Великий Мудрец стал искать плоды, однако ничего не нашел. А дело в том, что они, как вы уже знаете, от соприкосновения с металлом падали вниз. А так как посох Сунь У-куна имел с обоих концов золотые ободки и был сделан из железа, то плоды тут же попадали вниз и ушли в землю. Вот поэтому-то на дереве не осталось ни одного плода.

— Отлично! — воскликнул Сунь У-кун. — Теперь мы квиты!

Он вернулся в зал, водворил на место выдернутый волосок и принял свой обычный вид. Однако для простых смертных, находившихся в зале, все его действия остались незамеченными.

Но вернемся к послушникам. Наругавшись вдосталь, Цин-фын сказал:

— Эти монахи терпеливы, словно курицы, и совершенно спокойно выносят оскорбления. Сколько мы ругали их, а они и словом не обмолвились. Возможно, что не они выкрали плоды жизни. Мы могли неверно сосчитать: ветви на верхушке дерева очень густые. Не будем больше зря бранить их, пойдем-ка посмотрим еще раз как следует.

— Ты прав, пожалуй, — согласился Мин-юе.

И они снова отправились в сад. Дерево жизни лежало на земле со сломанными ветвями и изуродованным стволом. У Цин-фына от испуга отнялись ноги, и он рухнул на землю, а Мин-юе почувствовал слабость во всем теле и задрожал как осиновый лист.

У послушников в голове все помутилось, и, лежа в пыли, они причитали:

— Что ж теперь делать! Что делать! Ведь они уничтожили драгоценность монастыря Учжуангуань и лишили потомство наших бессмертных плодов! Что мы скажем учителю, когда он вернется?

— Вот что, брат, — сказал наконец Мин-юе. — Перестань кричать. Давай-ка лучше приведем себя в порядок и постараемся не вспугнуть монахов. Все это, конечно, дело рук волосатого монаха с лицом Бога грома. Это он своим волшебством погубил нашу драгоценность. Если мы станем с ними ссориться, они, конечно, будут от всего отказываться и в конце концов начнут с нами драку. А разве можем мы двое справиться с четырьмя? Поэтому не надо пока их раздражать, скажем, что мы ошиблись — плоды все на месте, и извинимся перед ними. Когда же они примутся за еду, мы добавим им закуски. Как только каждый из них возьмет в руки чашку, мы сразу же захлопнем все ворота, повесим замки и не выпустим монахов отсюда. Вернется учитель, пусть сам все рассудит. Этот монах его старинный друг. Может быть, наш учитель окажется настолько гуманным, что простит его. Если же он захочет наказать их, разбойники будут в наших руках, и мы хоть таким путем искупим свою вину.

— Вот это правильно!— подтвердил, выслушав его, Цин-фын.

Кое-как собравшись с духом и стараясь придать своему лицу радостное выражение, они пришли в зал и, низко кланяясь монаху, промолвили:

— Вы уж не сердитесь на нас, почтенный отец, за нашу грубость.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Сюань-цзан.

— Плоды, оказывается, все на месте, — сказал Цин-фын. — Листва на верхушке очень густая, и мы не могли правильно сосчитать плодов. А вот сейчас пошли проверили, и все оказалось на месте.

Тут Чжу Ба-цзе с негодованием сказал:

— Вы так молоды, что даже не умеете вести себя! Начали ругаться и понапрасну обвинили нас. Это недостойно человека!

Один только Сунь У-кун все понимал и думал про себя:

«Врете, друзья, врете! Плодов жизни больше нет! Не иначе, как вы пустились на хитрость, чтобы выйти сухими из воды».

— Ну, в таком случае накрывайте на стол, — сказал Сюань-цзан. — Подкрепимся и в путь.

Чжу Ба-цзе пошел на кухню за едой, а Ша-сэн поставил стол и стулья. Послушники поспешили принести закуски. Тут были маринованные тыквы, баклажаны, соленья, редька, маринованные бобы, семена лотоса, сельдерей — в общем, семь тарелок. Кроме того, был подан чайник с прекрасным ароматным чаем и две чайных чашки. Словом, послушники старались, как могли, угодить гостям. И вот, как только Сюань-цзан и его ученики взяли в руки чашки с едой, послушники с шумом захлопнули ворота и закрыли их на замок с двумя пружинами.

— Эй вы послушники, — сказал засмеявшись Чжу Ба- цзе. — Что вы делаете? Какие-то чудные у вас тут обычаи. Неужели, когда вы едите, вы закрываете ворота?

— Вы совершенно правы, — сказал Мин-юе. — Вы ешьте, а потом мы откроем ворота.

Но Цин-фын, не выдержав, начал ругаться.

— Погодите, лысые разбойники, мы отомстим вам за вашу жадность! Вы стащили у нас священные плоды и должны поплатиться за это, как преступники, забравшиеся в поле или в сад. Но это еще не все. Вы повалили священное дерево и уничтожили драгоценность монастыря Учжуангуань. Что вы можете сказать в свое оправдание? Лишь в том случае, если вам удастся добраться до Индии и вы увидите Будду, вы сможете пребывать в новом перевоплощении.

При этих словах Сюань-цзан выронил чашку из рук и почувствовал, как тяжело стало у него на сердце. Между тем, закрыв все ворота, послушники вернулись к дверям зала и начали всячески поносить паломников. Они кричали до позднего вечера, пока сильно не проголодались. А после трапезы ушли к себе. Тут Сюань-цзан стал отчитывать Сунь У-куна.

— Пакостная ты обезьяна! — говорил он. — Вечно из-за тебя какие-нибудь несчастья! Если бы ты только украл плоды, они посердились бы, поругались — и дело с концом. Так надо было тебе повалить дерево жизни. Ведь если разобраться в этом деле, то будь на месте судьи даже твой родной отец, он и то ничего не смог бы сказать в твое оправдание!

— Не волнуйтесь, учитель, — сказал Сунь У-кун. — Подождем, пока послушники уснут, и тут же тронемся в путь.

— Да что ты, брат! — сказал Ша-сэн. — Как можем мы это сделать, если все ворота крепко-накрепко заперты?

— Об этом не беспокойся! — сказал смеясь Сунь У-кун. — Я знаю, что делать.

— О, тебе что беспокоиться, — заметил Чжу Ба-цзе. — Ты можешь превратиться в насекомое и вылететь через любую щелочку. А вот мы не обладаем такой способностью и вынуждены будем остаться здесь: расплачиваться за других.

— Пусть только он попробует поступить так и отправиться без нас, — сказал тут Сюань-цзан. — Я прочитаю строки из псалма Старой сутры, посмотрим, как это ему понравится!

Чжу Ба-цзе хоть и был огорчен, все же не утерпел, чтобы не рассмеяться.

— Учитель, о чем вы говорите? Мне известно, что среди священных буддийских книг имеются сутры Лэняньцзин, Фахуацзин, сутра Павлина, Алмазная сутра, сутра бодисатвы Гуаньинь, но о Старой сутре я никогда ничего не слышал.

— Да ты, брат, не знаешь, в чем дело, — сказал Сунь У-кун. — Обруч, который я ношу на своей голове, подарен нашему учителю самой бодисатвой Гуаньинь. Учитель обманом уговорил меня надеть его, и как только я это сделал, он словно прирос ко мне. И теперь нечего даже думать о том, чтобы его снять. Заклинание это называется «Сжатие обруча», вот что значит Старая сутра. Как только учитель начинает читать заклинание, у меня сразу же появляется нестерпимая головная боль. Этим учитель держит меня в руках.

Учитель! — обратился он к Сюань-цзану. — Пожалуйста, не читайте своего заклинания. Я никого не собираюсь обманывать и обещаю вывести вас всех отсюда.

Когда они закончили разговор, на востоке взошла луна.

— Сейчас самое подходящее время трогаться в путь, — сказал Сунь У-кун. — Вокруг все тихо, взошла луна.

— Да что ты голову морочишь, — сказал Чжу Ба-цзе. — Куда же мы пойдем, когда все ворота заперты?

— Не веришь, так смотри! — сказал Сунь У-кун.

С этими словами он взял свой посох, повертел его в руках и произнес «Заклинание о раскрытии замков». Затем он указал им на ворота, и в тот же миг все замки с лязгом полетели вниз, а ворота с шумом распахнулись.

— Вот это ловко! — с удовлетворением воскликнул Чжу Ба-цзе. — Даже волшебник-алхимик не мог бы так сделать.

— Подумаешь, какая невидаль, — сказал Сунь У-кун. — Да если бы здесь были Южные ворота неба, и они раскрылись бы.

Сунь У-кун предложил учителю выйти из монастыря и помог ему сесть верхом. Чжу Ба-цзе взял коромысло с вещами, а Ша-сэн повел коня.

— Идите пока медленно, — сказал Сунь У-кун. — А я позабочусь о том, чтобы послушники проспали целый месяц.

— Только смотри, не причини им вреда, — предупредил Сюань-цзан. — Иначе ты поплатишься за свою неблагодарность.

— Не беспокойтесь, — ответил Сунь У-кун.

Затем он вошел в монастырь и подошел к той комнате, где спали послушники. В поясе у Сунь У-куна были запрятаны насекомые, которые усыпляли людей. В свое время он выиграл их у одного из князей неба Цзэн-чана — Вирупакши, когда играл с ним в цайцюань у Восточных ворот неба. И вот Сунь У-кун вытащил двух насекомых и бросил их в окно. Насекомые побежали прямо к послушникам, которые сладко спали. После этого Сунь У-кун нагнал Танского монаха, и они все вместе зашагал и на запад. Всю ночь, до самого рассвета, путники, не останавливаясь, шли вперед.

— Эта обезьяна доконает меня, — сказал Сюань-цзан. — Из-за тебя я не спал всю ночь.

— Вы, учитель, только и знаете, что ворчать, — обиделся Сунь У-кун. — Сейчас уже светло, и вы можете немного отдохнуть где-нибудь у дороги под деревьями.

Тогда Сюань-цзан спешился и, подойдя к дереву, устроил себе постель. Ша-сэн поставил на землю коромысло и задремал, а Чжу Ба-цзе улегся спать, подложив под голову камень. Сунь У-кун был очень доволен. Взобравшись на дерево, он начал резвиться и прыгать по ветвям. Однако о том, как отдыхали четыре паломника, мы распространяться не будем.

Вернемся теперь к праведнику Чжэнь Юань-цзы. После того как проповедь во дворце Мило была закончена, он вместе со своими учениками покинул небо Тушита, спустился на яшмовое небо и, воссев на лучезарные облака, вскоре прибыл к воротам монастыря Учжуангуань на горе Ваныноушань. Ворота монастыря были распахнуты настежь, а земля чисто подметена.

— Цин-фын и Мин-юе действительно надежные люди, — сказал праведник. — Обычно, когда солнце только под горизонтом, они еще даже не потягиваются. А вот теперь, оставшись одни, не поленились подняться рано и подмести двор.

Сопровождавших его учеников обрадовали эти слова. Однако, войдя в храм, они увидели, что никто не возжег фимиама, и не могли понять, куда девались Цин-фын и Мин-юе.

— Вероятно, они решили воспользоваться нашим отсутствием, захватить с собой кое-что из вещей и скрыться, — высказал кто-то свое предположение.

— Ну, что за глупости! — воскликнул праведник. — Разве может человек, отрекшийся от мира, совершить столь постыдный поступок. Просто вчера вечером перед сном они забыли запереть ворота, а сегодня еще не вставали.

И действительно, дверь в комнату послушников была заперта и оттуда доносился храп. Однако ни стук в дверь, ни крики не разбудили послушников. Пришлось высадить дверь и стащить послушников с кровати. Но те не просыпались.

— Ну и молодцы! — рассмеялся праведник. — Когда человек обретает бессмертие, он всегда полон энергии и не думает о сне. Неужели они так сильно утомились? Быть не может, это ктото околдовал их. Воды! Живее!

Один из послушников поспешил выполнить приказание. Праведник произнес заклинание и, набрав в рот воды, прыснул ею в лица послушников. В тот же миг они освободились от сонных чар и, широко открыв глаза, увидели своего учителя и собратьев.

Они тут же стали отбивать поклоны, приговаривая:

— Уважаемый учитель! Ваш друг хоть и монах, но он и его спутники — настоящие бандиты.

— Вы не волнуйтесь, — сказал с улыбкой праведник, — и расскажите все толком.

— Учитель, — начал тогда Цин-фын, — после того как мы расстались с вами, сюда прибыл Танский монах из Китая и с ним три его ученика. У них был конь. Не смея нарушить вашу волю, мы расспросили их о цели путешествия, а затем сорвали два плода жизни и преподнесли их монаху. Однако монах оказался простым смертным и не смог оценить наше сокровище. Как ни упрашивали мы его попробовать эти плоды, он упорно твердил, что мы предлагаем ему новорожденных младенцев, и наотрез отказался принять угощение. Тогда мы сами съели эти плоды. Кто мог подумать, что один из его учеников, странствующий монах по имени Сунь У-кун, и его товарищи украдут у нас четыре плода и съедят их? Но Сунь У-кун ни за что не хотел сознаваться в этом и, применив волшебство… — Тут Цин-фын остановился, не в силах продолжать.

У послушников потекли по щекам слезы.

— А бил вас этот монах? — спросили послушников бессмертные.

— Нет, не бил, — отвечал Мин-юе. — Но он погубил наше дерево жизни.

— Не горюйте и не плачьте! — успокоил их праведник, у которого рассказ послушников не вызвал и тени возмущения. — Вы, конечно, не знаете, что этот монах, по имени Сунь У-кун — один из бывших служителей секты Тай-и. Когда-то он учинил в небесных чертогах дебош. Он обладает необычайной сверхъестественной силой. Надеюсь, вы сможете опознать этих монахов?

— Разумеется, — отвечал Цин-фын.

— В таком случае следуйте за мной, — приказал праведник. — А вы, — обратился он к остальным ученикам, — приготовьте все, что необходимо для наказания. Мы приведем монахов обратно, и вы как следует проучите их.

Ученики отправились выполнять приказание, а сам праведник вместе с Мин-юе и Цин-фыном взобрался на волшебное облако и отправился догонять Сюань-цзана. За какой-нибудь миг они проделали расстояние в тысячу ли. Праведник внимательно посмотрел на запад, но никаких следов Сюань-цзана там не обнаружил. Тогда он посмотрел на восток и увидел, что они обогнали Сюань-цзана больше чем на девятьсот ли. Несмотря на то что Сюань-цзан со своими учениками шел, не отдыхая всю ночь, он проделал путь всего в сто двадцать ли, в то время как праведник на своем волшебном облаке в один миг обогнал его.

— Учитель, — промолвили послушники, — человек, который сидит под деревом у дороги, и есть Танский монах.

— Да я и сам вижу, — отвечал праведник. — Вы возвращайтесь, приготовьте веревки и ждите. Я поймаю и приведу его.

С этими словами праведник опустился на землю и, встряхнувшись, принял вид странствующего святого.

В сплошных заплатах ветхая ряса,
Пенькой простою подпоясан,
Из хвоста оленя в руках мухобойка,
В барабан деревянный ударяет легонько,
На ногах башмаки из соломы,
Голова платком обмотана скромным,
Рукавами встречный ветер играет,
Шагает он, песенку о луне напевая…

Подойдя прямо к дереву, под которым отдыхал Сюань-цзан, он громким голосом обратился к нему:

— Учитель! Скромный монах приветствует вас!

Сюань-цзан поспешил ответить на приветствие почтительным поклоном и сказал:

— Простите, пожалуйста, мою неучтивость!

— Откуда путь держите, учитель? — спросил праведник:— И почему сидите здесь, у дороги?

— Я послан великим китайским императором Танов в Индию за священными книгами, — отвечал ему Сюань-цзан. — И вот, утомившись, решил немного отдохнуть.

— Ах, вот как! — с притворным удивлением воскликнул праведник: — Раз вы едете из Китая, то, верно, побывали на той горе, где живу я?

— Не знаю, на какой горе находится ваша уважаемая обитель, — сказал Сюань-цзан.

— Я обитаю в монастыре Учжуангуань, на горе Ваньшоушань.

Сунь У-кун, слышавший все это, решил на всякий случай вступить в разговор.

— Нет, нет, мы там не были. Мы проехали верхней дорогой, — сказал он.

— Я тебе покажу, низкая обезьяна! — смеясь сказал праведник, тыча пальцем в Сунь У-куна. — Кого же это ты вздумал обманывать? Ведь это ты повалил дерево жизни. Вы шли всю ночь, но, как видишь, недалеко ушли. Для чего же ты отпираешься? Мы все равно не отпустим вас. Ты должен вернуть нам дерево.

Услышав это, Сунь У-кун рассвирепел. Схватив свой посох, он размахнулся и хотел ударить праведника по голове. Однако тот уклонился от удара и на облаке вознесся в небо. Сунь У-кун тоже вскочил на облако и бросился за ним вдогонку. В воздухе праведник принял свой настоящий вид.

Сунь У-кун размахивал своим посохом во все стороны. Праведник же, поворачивая свою мухобойку то вправо, то влево, отражал удары и, наконец, пустил в ход волшебство. Он раскрыл свой рукав навстречу ветру, взмахнул им, и в тот же миг все четыре паломника, вместе с конем, оказались в рукаве.

— Дело дрянь!— сказал тут Чжу Ба-цзе. — Мы ведь попали в суму.

— Не в суму, Дурень, — сказал Сунь У-кун, — а в рукав.

— Ну, раз так, то не беда, — сказал Чжу Ба-цзе. — Дайте-ка я поработаю своими граблями, пробью дыру в рукаве и освобожусь. А потом можно сказать, что мы выпали по его собственной неосторожности.

И Чжу Ба-цзе изо всех сил ткнул граблями в рукав. Однако это оказалось бесполезным. Наощупь преграда казалась мягкой, в действительности же была крепче железа.

В тот же миг праведник повернул облако и сразу же опустился около монастыря Учжуангуань. Здесь собрались все его ученики, готовые выполнить любое приказание. Праведник велел принести веревку и стал вытаскивать из рукава своих пленников, словно кукол. Первым он вытащил Танского монаха и велел привязать его к колонне в центральном зале. Затем вынул трех его учеников, которых тоже привязали к столбу. И, наконец, он вынул коня, которого привязали на дворе и дали ему сена. Вещи паломников праведник бросил на веранду.

— Ученики мои, — сказал он. — Эти монахи отреклись от суетного мира, поэтому к ним нельзя применить ни меча, ни пики, ни топора. Принесите-ка плетку и вздуйте их, хоть душу отведем, а то очень жаль дерево жизни.

Послушники тотчас же выполнили приказание. А надо вам сказать, что плетка эта была неимоверной длины и сделана не из шкуры вола, барана, оленя или теленка, а из кожи дракона. Кроме того, ее специально отмачивали в воде. И вот здоровенный послушник взял плетку в руки.

— Учитель, с кого начинать? — спросил он.

— Так как больше всех виноват Танский монах Сюань-цзан, то с него и начинайте, — сказал праведник.

Услышав это, Сунь У-кун подумал: «Наш учитель не вынесет побоев. Одного удара достаточно, чтобы покончить с ним. А ведь все это я наделал». И он тут же, не выдержав, сказал:

— Вы ошиблись, учитель! Ведь плоды украл и съел я, и дерево повалил тоже я. Почему же вы начинаете с него?

— Ишь, какая отчаянная обезьяна! — сказал улыбаясь праведник. — Ну что ж, тогда с нее и начинайте.

— А сколько ударов всыпать? — снова спросил послушник.

— Тридцать! Столько, сколько было плодов на дереве, — отвечал праведник.

Послушник взмахнул плеткой и начал отсчитывать удары.

Опасаясь, что удары будут чересчур сильны, Сунь У-кун напряг все свое внимание, чтобы угадать, по какому месту его будут бить. И, увидев, что послушник намеревается бить по ногам, Сунь У-кун сделал движение и сказал: «Изменяйтесь». В тот же миг его ноги стали железными.

Пока послушник отсчитал тридцать ударов, наступил полдень.

— Ну что ж, а теперь следует наказать Сюань-цзана за то, что он распустил своих разнузданных и упрямых учеников и тем самым нарушил заповедь религии, — сказал праведник.

Послушник хотел уже взяться за дело, но Сунь У-кун снова вмешался.

— Учитель, вы опять делаете ошибку, — сказал он. — Наш учитель понятия не имел о том, что я украл плоды. Он сидел в это время в зале и беседовал с вашими послушниками. Так что во всем виноваты мы, нас и наказывайте.

— Эта подлая обезьяна хотя и коварна, — сказал праведник, — но все же понимает, что надо почитать старших. Ну что ж, всыпь ей еще.

Послушник снова отсчитал тридцать ударов. И когда после этого Сунь У-кун посмотрел на свои ноги, они блестели, как зеркало. Но никакой боли он не испытывал. Между тем близился вечер.

— Опустите пока плетку в воду. — сказал праведник. — Подождем утра и тогда продолжим наказание.

Поужинав, все ушли на покой, однако распространяться об этом мы больше не будем.

Сюань-цзан очень горевал по поводу всего случившегося, и по лицу у него текли слезы.

— Мало того, что вы натворили, — выговаривал он своим ученикам, — так и меня еще впутали в это дело и мне приходится отвечать за вас. Как же можно все это вынести?

— Не ругайте нас, учитель, — стал просить Сунь У-кун. — Ведь не вас били, а меня, о чем же вам печалиться?

— Хоть меня и не били, — продолжал Сюань-цзан, — зато привязали и мне больно.

— Но ведь мы тоже привязаны, — сказал Ша-сэн.

— Ладно, перестаньте шуметь! — сказал Сунь У-кун. — Скоро тронемся в путь.

— Дорогой брат. Опять ты что-то затеваешь, — сказал Чжу Ба-цзе, — и все без толку. Веревки, которыми связали нас, конопляные, для крепости намочены в воде. Это, пожалуй, куда хуже, чем сидеть запертыми в храме. Тогда ты хоть мог посредством волшебства открыть ворота, и мы свободно прошли.

— Не хвастаясь, скажу вам, — отвечал на это Сунь У-кун, — что будь это не конопляные веревки, скрученные втрое и намоченные в воде, а канаты толщиной в чашку, сделанные из коры кокосовой пальмы, освободиться от них было бы для меня сущим пустяком.

Пока они разговаривали, вокруг все стихло. В это время бессмертные обычно удалялись на покой. И вот прекрасный Сунь У-кун стал уменьшаться и быстро освободился от веревок.

— Ну, учитель, пошли! — сказал он.

— Брат, — забеспокоился тут Ша-сэн. — Помоги и нам!

— Потише разговаривайте! — предупредил Сунь У-кун.

Освободив Сюань-цзана, он развязал также Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Затем привел в порядок свою одежду, оседлал коня, принес с веранды вещи, и они все вместе вышли из ворот.

— Чжу Ба-цзе, — сказал он. — Пойди сруби четыре ивы, что растут на берегу!

— Для чего они тебе? — удивился Чжу Ба-цзе.

— Нужны! Иди скорее!

Чжу Ба-цзе обладал огромной силой и мог одним ударом свалить дерево. Поэтому очень скоро он принес Сунь У-куну все четыре ивы. Тот обломал ветки, велел внести деревья в монастырь и поставить около тех столбов, где они сами до этого были привязаны. Затем Великий Мудрец произнес заклинание, надкусил кончик языка и, вспрыснув в деревья кровь, сказал: «Изменяйтесь!» В тот же момент одно дерево превратилось в Сюань-цзана, второе в Сунь У-куна, а остальные два в Ша-сэна и Чжу Ба-цзе. Деревья могли говорить и отвечали, если к ним обращались по имени. После этого Сунь У-кун с Чжу Ба-цзе поспешили в путь и вскоре догнали своего учителя.

В эту ночь, как и в предыдущую, они шли без остановок и далеко ушли от монастыря Учжуангуань. К утру Сюань-цзан совсем обессилел и спал, покачиваясь в седле.

— Учитель! — окликнул его Сунь У-кун. — Так не годится. Разве может монах быть таким слабым? Вот я, например, могу не спать тысячу ночей подряд и не буду чувствовать никакой усталости. Слезайте с коня, не то проезжие станут над вами смеяться. Укройтесь где-нибудь от ветра, отдохните, а потом двинемся дальше.

Не будем говорить сейчас о том, как отдыхали четверо паломников, а вернемся лучше в монастырь. На следующее утро праведник, позавтракав, вошел в зал.

— Принесите плетку, — приказал он. — Сегодня будет подвергнут наказанию Танский монах Сюань-цзан.

Послушник, взмахнув плеткой, сказал:

— Сейчас я буду тебя бить.

— Что ж, бей, — отвечало дерево.

Отсчитав тридцать ударов, послушник перешел к Чжу Ба-цзе.

— А теперь я примусь за тебя, — сказал он.

— Ладно, — отвечало дерево.

Точно так же ответил и Ша-сэн. Но когда очередь дошла до дерева, принявшего вид Сунь У-куна, настоящего Сунь У-куна, следовавшего в пути, вдруг пробрала дрожь.

— Плохи дела! — воскликнул он.

— Ты о чем это? — спросил Сюань-цзан.

— Превращая четыре дерева в наши подобия, — отвечал Сунь У-кун, — я был уверен, что сегодня меня уже бить не будут. Но, оказывается, я ошибся, и вот сейчас меня всего трясет. Придется снять заклинание.

И Сунь У-кун что-то быстро проговорил. Послушник, производивший наказание, от испуга выронил плетку.

— Учитель, — доложил он. — Первым подвергся наказанию Танский монах, а сейчас передо мной дерево!

Услышав это, праведник рассмеялся.

— Сунь У-кун — действительно Прекрасный царь обезьян, — сказал он. — Я слышал о том, что он учинил дебош в небесных чертогах и его не могли поймать никакими сетями, расставленными на небе и земле. Теперь я верю этому. Ну, хорошо, тебе удалось бежать, но зачем было устраивать эту штуку с деревьями? Нет, этого ему никак нельзя простить! Я догоню его!

Сказав это, праведник поднялся на облако и, посмотрев на запад, увидел идущих по дороге паломников: один нес вещи, другой ехал на коне.

— Куда же ты направился, Сунь У-кун? — посмотрев вниз, крикнул праведник. — Верни-ка нам дерево жизни!

— Все кончено! — воскликнул Чжу Ба-цзе. — Опять наш враг появился.

— Вот что, учитель, — сказал тут Сунь У-кун, — от благих помыслов придется пока отказаться. Разрешите нам применить силу. Мы в момент расправимся с ним и после этого сможем идти дальше.

Услышав это, Танский монах весь задрожал, но не успел он еще ответить, как все три его ученика, схватив свое волшебное оружие, все вместе поднялись в воздух и, окружив праведника, со всех сторон стали наносить ему удары.

Пустив в ход всю свою силу, они одновременно нападали на праведника. Однако тот лишь помахивал мухобойкой. Через каких-нибудь полстражи он, как и в первый раз, раскрыл свой рукав и изловил всех четырех паломников вместе с конем и вещами.

В следующий момент он повернул облако и тут же очутился в монастыре. Там его встретили бессмертные. Усевшись в зале, он одного за другим стал вынимать своих пленников. Танского монаха привязали к ясеню. Чжу Ба-цзе и Ша-сэна — рядом с ним, а Сунь У-куна связали и повалили на землю.

«Сейчас начнут допрашивать», — подумал Великий Мудрец.

Праведник приказал принести десять кусков полотна.

— Вот как заботятся о нас, Чжу Ба-цзе, — сказал смеясь Сунь У-кун. — Из полотна, вероятно, сошьют одежду. Чуть поэкономнее, так можно и рясу сшить.

Тем временем небожители принесли несколько кусков полотна.

— Заверните в полотно Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, — приказал праведник.

Небожители поспешили выполнить приказ.

— Вот здорово! — воскликнул Сунь У-кун. — Живых людей обряжают, как покойников!

Затем праведник приказал принести лак. Небожители принесли лак собственного изготовления и густым слоем покрыли полотно, в которое были обернуты три паломника. Свободной оставили только голову.

— Учитель, — сказал тут Чжу Ба-цзе. — Вы бы лучше внизу оставили отверстие, чтобы нам можно было справлять нужду.

Наконец праведник приказал принести большой котел.

— Ну, Чжу Ба-цзе, и повезло же нам — продолжал подшучивать Сунь У-кун. — Видишь, котел вынесли. Видимо, будут го- товить нам еду.

— Что ж, это дело! — откликнулся Чжу Ба-цзе. — Пусть покормят. На том свете хоть не будем голодными духами.

Небожители подтащили котел к крыльцу. Праведник приказал принести хвороста и разжечь костер.

— Налейте в котел масла и вскипятите его, — распоряжался он, — а когда масло начнет кипеть, бросьте туда Сунь У-куна. Пусть он поварится за то, что погубил дерево жизни.

— Это как раз то, чего я сам хотел. Давно не мылся, все тело зудит. Уж теперь-то я покупаюсь в свое удовольствие. Очень благодарен вам за вашу милость.

Вскоре масло закипело. Тут Великий Мудрец решил соблюсти осторожность. Опасаясь, что ему трудно будет устоять про- тив волшебства праведника и что, очутившись в котле, он будет бессилен что-либо сделать, он быстро осмотрелся и на восточной стороне под террасой заметил площадку для наблюдения за движением солнца, а на западной — каменного льва. Тут Сунь У-кун подтянулся и перекатился на западную сторону. Надкусив кончик языка, он опрыснул льва кровью и сказал: «Изменяйся!» В тот же миг каменный лев превратился в точную копию Сунь У-куна и тоже оказался связанным. А дух Сунь У-куна взлетел вверх, уселся на краю облака и, глядя вниз, стал наблюдать за даосами.

— Учитель, масло плещет через край, — доложили в этот момент праведнику его подчиненные.

— Опустите туда Сунь У-куна! — распорядился праведник.

Четверо бессмертных попытались было поднять Сунь У-куна, но не смогли даже сдвинуть его с места. Затем попробовали это сделать восемь человек, но тоже оказались бессильными. Затем подошли еще четверо, но и это не помогло.

— Да эта обезьяна, видимо, приросла к земле, — заговорили бессмертные, — ее трудно даже с места сдвинуть. Такая маленькая, а смотрите какая тяжелая.

Наконец двадцать человек подняли Сунь У-куна и бросили его прямо в котел. Брызги кипящего масла полетели во все стороны и попали на бессмертных. На лицах у них вскочили огромные волдыри. В этот момент послушник, поддерживавший огонь под котлом, вдруг закричал:

— Котел течет!

Не успел он крикнуть, как котел был совершенно пуст. Ну, а дело было в том, что вместо Сунь У-куна они бросили в котел каменного льва, который пробил дно.

— Ах ты подлая обезьяна! — закричал разгневанный праведник. — Продолжаешь безобразничать! Но мы сами даем ему возможность проделывать свои фокусы. Ну, пусть ты сбежал, ладно, но зачем ломать мой котел? Нет, нам, видно, не поймать эту поганую обезьяну. Она ускользает из рук, как песок или ртуть. Это все равно, что ловить тень или ветер… Пусть убегает, — сказал праведник. — А теперь развяжите Танского монаха и несите другой котел. Пусть хоть монах поплатится за то, что погибло дерево жизни.

Сюань-цзана быстро освободили. Между тем, находясь в воздухе, Сунь У-кун слышал все, что произошло внизу. «Ну, теперь учитель погиб, — подумал он. — Если его окунуть в котел с кипящим маслом, он тут же кончится, если сделать это вторично, он изжарится! Если же его обмакнуть туда несколько раз, получится разваренный монах. Надо во что бы то ни стало помочь ему!»

Тут Великий Мудрец опустился на облаке вниз и, скрестив руки, сказал:

— Не портите покрытой лаком материи! Не варите нашего учителя! Лучше я сам полезу в кипящее масло.

— Сейчас я тебе покажу, низкая тварь! — рассвирепел праведник. — Да как ты смеешь портить мои вещи?

— Со мной вы повстречались на свою беду, — смеясь сказал Сунь У-кун. — Но разве я виноват? Я сам хотел воспользоваться вашей милостью и помыться в масле, но мне необходимо было справить нужду. Если бы я сделал это, сидя в котле, то испортил бы ваше масло. Ну, а сейчас я сделал все, что нужно, и полностью очистился. Так что теперь мне можно лезть в котел. Прошу вас, сварите меня вместо учителя.

Услышав это, праведник зло рассмеялся и, выйдя из зала, схватил Сунь У-куна за шиворот.

Однако, что он сказал и как паломникам удалось избавиться от беды, вы узнаете, прочитав следующую главу.

повествующая о том, как Сунь У кун проникает в тайны учения Суботи, побеждает Демона – нарушителя спокойствия и возвращается к своему родному очагу

 

 

#img_center_nostream#
 
Вы знаете уже о том, как Царь обезьян получил фамилию и имя. Это привело его в такой восторг, что от избытка радости он прыгал перед патриархом и, в знак благодарности, почтительно кланялся ему. Патриарх велел своим ученикам отвести Сунь У куна в помещение во втором дворе, научить его опрыскивать водой и подметать пол, объяснить, как нужно обращаться с людьми и как вести себя. Получив приказание, ученики покинули зал. Тут Сунь У кун поклонился всем своим товарищам и затем устроил себе на террасе место для спанья.

 

На следующее утро Сунь У кун вместе со всеми стал обучаться разговору, манерам поведения, читал священные книги, учился писать, а также возжигать фимиам. Так проходили день за днем. В свободное время Сунь У кун подметал полы, полол сад, ухаживал за цветами и деревьями, ходил за хворостом и топил печи, носил воду. В общем, вел все хозяйство. Так незаметно он прожил в пещере несколько лет.

 

Однажды патриарх, поднявшись на кафедру и заняв свое место, выступил перед собравшимися учениками и начал излагать учение о великой Истине. О том, как он излагал это учение, действительно можно сказать:

Поистине он был красноречив,
Ученики речам его внимали.
Он высоту ученья разъяснял,
Не пропуская ни одной детали.

Бычачьим он размахивал хвостом,
Казалось, нить жемчужная блистала, –
Порядок объясненья был таков:
Он положенье предлагал сначала,

А позже доказательства к нему…
Один исток у главных трех учений,
Одно живое слово мудреца
Давало ясность ходу рассуждений.

Однажды во время проповеди Сунь У кун пришел в такой восторг, что в волнении стал пощипывать себя за уши и потирать щеки. От возбуждения глаза его были широко открыты, он ни минуты не мог оставаться спокойным и все время двигал руками и ногами. Наконец патриарх обратил на него внимание.

– Сунь У кун, ты ведь на занятиях! – заметил он ему. – Почему же, вместо того чтобы слушать мои разъяснения, ты пляшешь и прыгаешь?

– Я с большим вниманием слушаю вас, учитель, – отвечал Сунь У кун. – Но вы рассказываете так чудесно, что я не могу удержаться от восторга. Потому и кажется, что я прыгаю. Умоляю вас простить меня!

– Ну, раз ты уяснил глубокий смысл моего учения, то ответь мне на такой вопрос: сколько времени прожил ты в этой пещере?

– А вот этого я как раз и не знаю, – даже смутился Сунь У кун. – Помню только, что, когда в очаге погасал огонь, меня посылали собирать хворост. Там, за горой, я видел прекрасные персиковые деревья, они покрывали всю гору. Раз семь наедался я персиками до отвала.

– Гора, на которой ты был, называется Горой спелых персиков, – пояснил патриарх, – и если ты ел плоды семь раз, то я думаю, что прожил ты здесь семь лет. Чему же ты хотел бы научиться у меня?

– Я целиком полагаюсь на вас, учитель, – отвечал на это Сунь У кун, – и готов заниматься всем, что относится к великому учению.

– Для постижения великого Дао существует триста шестьдесят всевозможных учений, – промолвил патриарх. – И все они обеспечивают путь к совершенству. Какое же из этих учеши! хотел бы ты познать?

– И в этом я тоже полностью полагаюсь на вас, учитель, – повторил Сунь У кун. – Я готов выполнить все ваши указания.

– Ну, хорошо. А что, если я предложу тебе изучать волшебство?

– В чем же заключается этот способ? – поинтересовался Сунь У кун.

– Изучив его, ты сможешь при помощи оракула общаться с небожителями, гадать на стеблях тысячелистника, ты узнаешь, как обрести счастье и избежать несчастья.

– А можно ли этим способом добиться бессмертия? – спросил Сунь У кун.

– Нет! Нельзя, – последовал ответ.

– Ну, в таком случае я не стану изучать его, – сказал Сунь У кун.

– Может быть, ты хочешь постичь учение о перевоплощениях? – предложил тогда патриарх.

– А в чем оно заключается?

– Сюда входят разные школы: конфуцианцы, буддисты, даосы, гадатели, альтруисты, школа Мо цзы, врачеватели. Одни из них занимаются конфуцианскими канонами, другие постигают учение Будды, некоторые проводят дни в молениях, общаются с праведниками или вызывают духов. И все в таком роде.

– Ну, а таким путем можно добиться бессмертия? – спросил Сунь У кун.

– Если ты хочешь добиться бессмертия, то этот путь будет для тебя чем то вроде подпорки к стене.

– Учитель, – проговорил Сунь У кун. – Я человек простой и вашего городского языка не понимаю. Что значит подпорки к стене?

– Когда люди начинают строить дом и хотят сделать его прочным и крепким, то между стенами они ставят подпорки. Но проходит время, и здание рушится, это значит, что подпорки сгнили.

– Судя по вашим словам и этот способ не годится для вечной жизни. Нет, в таком случае я не хочу заниматься этим, – заявил Сунь У кун.

– Ну что ж, тогда, может быть, ты будешь изучать созерцание? – спросил патриарх.

– А что это такое? – спросил Сунь У кун.

– Тут необходима умеренность в пище, полная бездеятельность, созерцание, самоуглубление и покой, а также воздержание в речах и соблюдение поста. Приверженцы этого учения совершали подвиг, пребывая в распростертом положении или же стоя. Некоторые сидя замирали и углублялись в самосозерцание, другие заточали себя в крохотные кельи, отказывались от всего мирского.

– А разве подобным путем можно достичь вечной жизни? – спросил Сунь У кун.

– Учение это все равно, что сырой кирпич до обжига в гончарной печи, – отвечал патриарх.

– Учитель, это просто невозможно, – рассмеялся Сунь У кун. – Ведь я только что сказал, что не понимаю ваших загадок, а вы опять говорите о какой то сырой глине и гончарной печи.

– Кирпич и черепица, сделанные из глины, имеют определенную форму, однако, если их не обжечь в печи, они при первом же ливне превратятся в грязь.

– Раз этот путь тоже не сулит долголетия, то я и учиться ему не желаю.

– Ну, а если я предложу тебе обучаться действию, что ты на это скажешь? – снова спросил патриарх.

– А это что за способ?

– Этот способ заключается в деятельности и энергии, – отвечал патриарх. – Ты будешь упражняться в заимствовании жизненной силы от темного начала и пополнять им светлое начало, натягивать лук и ударять по катапульте, растирать живот, чтобы сделать правильным дыхание, изготовлять лекарства и снадобья, сжигать пырей, бить в треножник, изготовлять лекарство из мочи мужчины, принимать в виде лекарства месячные женщин, питаться грудным молоком и многое другое.

– Ну, а этим путем можно достичь долголетия? – спросил Сунь У кун, выслушав патриарха.

– Надеяться на это все равно, что пытаться выловить луну из воды, – отвечал патриарх.

– Ну вот, вы опять за свое! – воскликнул Сунь У кун. – Что значит выловить луну из воды?

– Луна находится на небе, и хоть отражение ее мы видим в воде, но все попытки выловить ее оттуда оказались бы напрасными.

– Ну, тогда учить мне все это совершенно не нужно! – заявил Сунь У кун.

Услышав подобные слова, патриарх даже крякнул от изумления, спустился с возвышения и, тыча в Сунь У куна линейкой, воскликнул:

– Ах ты жалкая обезьяна! И этого ты не хочешь, и того не желаешь, так чего же тебе надо?

С этими словами он подошел к Сунь У куну и стукнул его три раза по голове.

После этого он покинул своих слушателей и, заложив руки за спину, удалился во внутренние покои, закрыв за собой дверь. Испуганные ученики набросились на Сунь У куна:

– Ты совсем не умеешь вести себя, мерзкая обезьяна! – кричали они. – Вместо того чтобы изучать законы истинного пути, которые предлагал тебе учитель, ты стал препираться с ним. Ты оскорбил его, и теперь неизвестно, когда он снова выйдет к нам.

 

Возмущенные поступком Сунь У куна, ученики старались всячески выказать ему свое негодование. Однако Сунь У кун ничуть не опечалился, а наоборот, широко улыбался, не вступал ни с кем в спор и молча сносил нападки. А дело заключалось в том, что Царь обезьян понимал условный язык. Он знал, что три удара, которыми наградил его учитель, это третья стража, в которую он – Сунь У кун – должен явиться на свидание к учителю. Заложенные за спину руки патриарха звали Сунь У куна во внутренние покои, а закрыв двери, учитель дал понять Сунь У куну, что он должен прийти с черного хода и выслушать его учение.

 

Остаток дня Сунь У кун провел у пещеры, играя и забавляясь с остальными учениками и с нетерпением ожидая наступления ночи. И вот, как только стемнело, он вместе с другими отправился спать. В постели Сунь У кун притворился спящим, стараясь дышать ровно и спокойно. А надо вам сказать, что в горах ночную стражу не отбивают и там нет никаких приборов для измерения времени, поэтому определить время там трудно. И Сунь У куну приходилось отсчитывать каждый свой вдох и выдох и так узнавать время. Когда, по его подсчетам, приближалась третья стража, он потихоньку поднялся, натянул на себя одежду и, крадучись, оставил своих товарищей. Выйдя за двери, Сунь У кун поднял голову, и что же он увидел!

Луна светила яркая,
Роса была чиста,
И блеском звездных полюсов
Сняла высота.

Дремали птицы сонные
Под мерный плеск реки,
И светляков мерцающих
Мелькали огоньки.

Летели гуси дикие,
И час уже настал,
Когда пред третьей стражею
Наставник ожидал.

Вы только посмотрите: по знакомой дороге наш Сунь У кун прошел к черному ходу и здесь увидел, что дверь полуоткрыта.

«Сомнений нет, – с радостью подумал Сунь У кун, – учитель желает дать мне наставления и поэтому оставил дверь полуоткрытой». Он согнулся, вошел внутрь и направился прямо к постели патриарха. Учитель, поджав ноги, спал, повернувшись лицом к стене. Сунь У кун не решился будить его и опустился перед постелью на колени. Вскоре патриарх проснулся и, вытянув ноги, пробормотал:

Это трудно! Это очень трудно –
Все глубины истины понять!
Разве философский камень можно
К придорожным камням приравнять!

Если я достойного не встречу,
Чтобы в тайны жизни тот проник,
Значит, проповедь была бесплодной,
Я – напрасно иссушал язык.

Заметив, что патриарх проснулся, Сунь У кун промолвил:

– Учитель, я давно уже здесь ожидаю, преклонив колена!

Услыхав знакомый голос, патриарх накинул на себя одежду и, сев на постели, закричал:

– Ах ты жалкая обезьяна! Почему ты покинул помещение и не спишь? Зачем пришел в мои покои?

– Я осмелился появиться перед вашим ложем лишь потому, что вчера во время беседы вы при всех велели мне прийти к вам в третью стражу через черный ход, чтобы выслушать ваши наставления, – отвечал на это Сунь У кун.

Патриарха удовлетворил подобный ответ, и он подумал: «Этот парень действительно создан небом и землей! Иначе он не мог бы понять мои условные знаки».

– Здесь нет посторонних, – продолжал Сунь У кун, – я здесь один, умоляю вас, учитель, проявите великое милосердие и передайте мне учение о вечной жизни. Подобную милость я никогда не забуду!

– Ну, раз у тебя такая судьба, – сказал патриарх, – и ты понял мой условный язык, я охотно научу тебя. Подойди ближе и внимательно слушай, я открою тебе тайну вечной жизни.

В благодарность Сунь У кун отвесил земной поклон, снова опустился перед постелью на колени и, прочистив уши, приготовился внимательно выслушать все наставления патриарха. И учитель сказал:

– Способ этот наиболее совершенный, всеобъемлющий и таинственный из всех существующих. Нет иного учения, которое помогло бы постичь тайну Вечной жизни. Способ этот сводится к совершенствованию духа и соблюдению полной тайны. То, что я передам тебе, – ты спрячь глубоко в своей душе, бережно храни это и способствуй его процветанию. Учение, в которое я посвящу тебя, откроет перед тобой широкий путь. Крепко запомни сказанное мной, и это принесет тебе большую пользу. Все твои мысли должны быть устремлены только к одной цели, и все остальное ты должен забыть. Только тогда ты будешь способен наслаждаться небесным светом и любоваться блеском луны. На луне спрятан нефритовый заяц, на солнце – золотой ворон. Змея и черепаха сочетаются с ними и от этого сочетания жизнь твоя станет настолько крепкой, что ты будешь в состоянии разводить в огне золотой лотос. Природа пяти элементов будет полностью подвластна тебе, и за свои заслуги ты станешь равным Будде и небожителям.

 

Познав все тайны, Сунь У кун возликовал душой. Он крепко запомнил все, что поведал ему патриарх, и, почтительно поблагодарив его за оказанную высокую милость, вышел через черный ход и огляделся. На востоке медленно пробивалась бледная полоса света, на западе небо стало золотым. Вернувшись к себе прежней дорогой, Сунь У кун легонько толкнул дверь и, подойдя к своей постели, нарочно стал с шумом убирать ее.

– Уже рассвело! Вставайте! – крикнул он.

Все ученики еще крепко спали и, конечно, ничего не знали о том великом, что произошло в эту ночь с Сунь У куном. Весь последующий день Сунь У кун был словно в тумане. Он все время сдерживал себя, стараясь спокойно сидеть и отсчитывать свое дыхание.

Время летело, и незаметно прошло еще три года. Однажды патриарх взошел на свою кафедру и обратился с проповедью к ученикам. Предметом беседы были принципы жизни, излагавшиеся в виде притчей, и внешние проявления и формы этих принципов. Неожиданно патриарх прервал беседу вопросом:

– А где Сунь У кун?

– Я здесь, учитель, – выступив вперед и опустившись на колени, отвечал Сунь У кун.

– Многому ли ты научился за это время? – спросил его патриарх.

– За последнее время я в известной мере постиг сущность законов Будды и чувствую, что силы мои постепенно крепнут, – почтительно молвил Сунь У кун.

– Ну, раз ты уже постиг основы учения Будды, смог освоить его основные начала и всем своим существом проникся этим учением, то тебе остается лишь подготовиться к тому, чтобы уберечь себя от трех стихийных бедствий.

Выслушав учителя Сунь У кун долго думал и наконец сказал:

– По моему вы, учитель, ошибаетесь. Я давно уже слышал, что тот, кто постиг великое учение, становится бессмертным. У того стихии огня и воды находятся в полной гармонии, и он избавлен от всяких болезней. О каких же трех бедствиях вы говорите?

– Это совсем особый закон, – пояснил патриарх, – ему подвластны творения неба и земли, которые он может разрушать. Это волшебная сила, способная поглотить даже солнце и луну. После того как ты овладеешь философским камнем, с тобой не смогут справиться ни черти, ни бессмертные, – ты будешь вечно юным. И все же через пятьсот лет небо ниспошлет на землю гром, который поразит тебя. Чтобы избежать беды, ты должен обладать прозорливостью, и. если тебе удастся спастись, ты будешь вечен как небо, иначе жизнь твоя оборвется. Пройдет еще пятьсот лет, и небо пошлет на тебя огонь, который испепелит тебя. Огонь этот не небесный огонь, а особенный, называется он «скрытый огонь». Он возникнет в тебе самом и дойдет до мозга. Он сожжет все твои внутренности и уничтожит весь твой организм. И тогда все те лишения и трудности, которые ты претерпел на пути к своему усовершенствованию, окажутся призрачными. Но пройдет еще пятьсот лет, и с неба придет новое бедствие – ветер, который уничтожит тебя. Он не будет похож на ветры, дующие с востока, юга, запада и севера, или те ветры, которые колышут цветы, ивы, сосны и бамбук. Это будет страшный смерч, который появится в тебе самом, проникнет в твои внутренности, пройдет через грудобрюшную преграду и вырвется через девять отверстий. Он рассеет твои кости и мускулы, и все тело твое распылится. Вот от каких бедствий ты должен спастись.

От слов патриарха волосы у Сунь У куна стали дыбом. Распростершись ниц перед учителем, он стал умолять его:

– Учитель, сжальтесь надо мной, научите, как избавиться от этих трех бедствий. Подобной милости я никогда не забуду.

– Да в этом не было бы ничего трудного, если бы ты не отличался от обыкновенных людей. А так ничего сделать для тебя не могу, – сказал патриарх.
– Да ведь у меня такая же круглая голова, которая поднята кверху, такие же ноги, которыми я хожу по земле. У меня девять отверстий и четыре конечности и такие же внутренности, как у человека. Чем же я отличаюсь от людей?

– Хотя ты и похож на человека, однако щеки у тебя меньше, – возразил патриарх.

А у обезьяны действительно были впалые щеки и заостренная мордочка. Сунь У кун пощупал их рукой и рассмеялся.

– Да ведь это же пустяки! Хотя щеки мои малы, но зато у меня есть подсумок, которого нет у людей, и это должно быть зачтено мне как достоинство.

– Ну ладно, – сказал патриарх. – Избежать этих бедствий можно двумя способами: способом созвездия ковша Большой Медведицы, который включает в себя тридцать шесть превращений, и способом звезды Земного исхода, который состоит из семидесяти двух превращений. Какой же из них ты хотел бы изучить?

– Я желал бы изучить более сложный, – отвечал Сунь У кун, – способ звезды Земного исхода.

– Ну, тогда подойди ко мне, и я скажу тебе магическое заклинание.

С этими словами патриарх наклонился и стал шептать на ухо Сунь У куну. Царь обезьян был очень способным; он запомнил заклинание, стал упражняться в применении семидесяти двух способов превращений и вскоре полностью овладел ими.

Однажды, отдыхая со своими учениками перед пещерой и любуясь вечерним пейзажем, патриарх вдруг спросил:

– Сунь У кун, как твои успехи?

– Я глубоко признателен вам за вашу великую милость, – отвечал Сунь У кун. – Все ваши наставления я хорошо усвоил и теперь могу уже летать на облаках.

– Ну ка, поднимись в воздух, я посмотрю, – предложил патриарх.

Сунь У кун употребил все свое уменье и, напрягшись, сделал прыжок, оторвавшись от земли на несколько чжан. Оседлав облако, он поездил на нем ровно столько времени, сколько необходимо для одного приема пищи, и, проделав около трех ли, опустился перед патриархом на землю. Сложив на груди руки, Сунь У кун с поклоном обратился к учителю:

– Это и называется парить в облаках.

– Ну, я бы этого не сказал, – со смехом отвечал патриарх. – Это скорее можно назвать ползаньем в облаках. Ведь еще в древности говорили: «Бессмертные утром отправляются к Северному морю, а вечером они уже в Цан у». А ты так долго пробыл в воздухе и не проделал даже трех ли. Да это и ползаньем, пожалуй, не назовешь!

– А что это значит: «Бессмертные утром отправляются к Северному морю, а вечером они уже в Цан у»? – спросил Сунь У кун.

– Тот, кто парит в облаках, – объяснил патриарх, – утром отправляется от Северного моря, пролетает над Восточным, Западным и Южным морями, поворачивает обратно и прибывает в Цан у. А Цан у – это горный пик в Северном море. Совершить в течение одного дня круговой полет по четырем морям, вот что называется парить в облаках.

– Это очень, очень трудно! – заметил Сунь У кун.

– В мире нет ничего трудного, – возразил патриарх, – было бы твердое желание.
Тут Сунь У кун почтительно склонился перед патриархом.

– Учитель, – сказал он, – говорят: «Если быть человеком, так надо уж быть им до конца». Прошу вас оказать еще одну великую милость и научить меня парить в облаках. Я никогда не забуду ваших великих благодеяний.

– Когда бессмертные собираются в облака, они прежде всего ударяют ногой о землю. Ты же делаешь не так. Я наблюдал, как ты перекувырнулся в воздухе и затем подпрыгнул. Я научу тебя делать настоящий прыжок в облака.

Сунь У кун снова почтительно склонился перед учителем, и патриарх сообщил ему волшебное заклинание.

– Смотри на это облако, правильно произнеси заклинание, сделай движение руками, крепко сожми кулаки и затем сильным рывком оторвись от земли. Выполнив все это, ты сразу очутишься за сто восемь тысяч ли отсюда.

Ученики, услышав об этом, захихикали.

– Посчастливилось Сунь У куну! – говорили они. – Если ему удастся изучить этот способ, он может служить гонцом, быстро доставлять почту, донесения и везде заработает себе на хлеб.

Так как время было уже позднее, учитель и ученики разошлись по своим помещениям. Сунь У кун всю ночь усиленно изучал способ, который рассказал ему учитель, и постиг прыжок в облака. Последующие дни никто его не беспокоил, и он наслаждался сознанием того, что может изучить способы достижения бессмертия.

Однажды, в конце весны, когда уже начиналось лето, ученики долго занимались, сидя под соснами. Наконец один из них сказал:

– Сунь У кун, в каком же это перевоплощении тебе была предназначена такая судьба? Ты уже знаешь, как избежать трех бедствий, ведь тебя недавно обучил этому наставник?

– Не стану скрывать от вас, – отвечал Сунь У кун, – благодаря наставлениям учителя, а также моему усердию в течение многих дней и ночей, мне удалось уже овладеть всеми способами превращений.

– Сейчас как раз подходящий случай, – сказал один из учеников, – показать нам хоть что нибудь из того, чему ты научился.

Тут Сунь У кун и сам загорелся желанием показать свое искусство и, обращаясь к товарищам, спросил:

– Во что бы вы хотели, чтобы я превратился?

– Да вот хотя бы в сосну, – ответили ему.

Сунь У кун сделал магическое движение руками, произнес заклинание, встряхнулся и превратился в сосну.

Поистине прекрасная сосна!
Туманами всегда окружена,

Она стоит к свежей и зеленой,
Упершись в тучи горделивой кроной,

И признаков нет обезьяньих в ней!
Она укрыта пологом ветвей,

В ней столько закаленности природной.
Что ей не страшен снег зимы холодной.

Превращение Сунь У куна вызвало у товарищей восторг. Они хохотали и, громко аплодируя, восклицали:

– Прекрасно, обезьяна! Замечательно!

Своим шумом они потревожили патриарха, который с посохом в руках вышел к ним.

– Кто это поднял здесь такой шум? – спросил он. Услышав его голос, ученики тотчас же притихли и, оправляя на себе одежду, выстроились перед учителем. Сунь У кун поспешил принять обычный вид и, смешавшись с остальными, заговорил:

– Разрешите сказать, уважаемый учитель! Мы занимались своим делом, посторонних здесь не было, так что никто не мог шуметь.

– Люди, занятые своим усовершенствованием, не станут так кричать, – сердито сказал учитель. – Когда человек, занимающийся самоусовершенствованием, открывает рот, то с дыханием у него исчезает одухотворенность, когда он действует языком, то он либо скажет правду, либо соврет. Как же вы смеете здесь смеяться?

– Мы не осмелимся скрыть от вас правду, учитель, – сказали тогда ученики. – Мы только что попросили Сунь У куна для забавы показать нам свое искусство превращения и уговорили его превратиться в сосну. Он выполнил просьбу, и это привело всех в такой восторг, что мы стали громко выражать свое одобрение и аплодировали ему. Вот какой шум обеспокоил вас. Простите нас за это, учитель.

– Уходите отсюда все, – приказал патриарх. – А ты, Сунь У кун, подойди поближе! Хотелось бы мне знать, на что ты растрачиваешь свои духовные силы, превращаясь в какую то сосну? Ты, видно, проделываешь это, чтобы позабавить других? Но представь себе, что ты увидел бы, как кто нибудь совершает то, чего ты не умеешь, разве не стал бы ты допытываться, как он это делает? Так вот, когда ты будешь показывать другим свое искусство, то, несомненно, найдутся такие, которые захотят выведать твою тайну. И если у тебя не хватит решимости отказать, тебе придется выдать им свой секрет. А если ты не захочешь отвечать, то неизбежно навлечешь на себя беду. Вот видишь, ты сам подвергаешь свою жизнь опасности.

– Я виноват, простите меня, учитель! – взмолился Сунь У кун, земно кланяясь.

– Я не стану наказывать тебя, но ты должен уйти отсюда, – сказал патриарх.

Выслушав это, Сунь У кун со слезами на глазах спросил:

– Куда же вы хотите послать меня, учитель?

– Мне кажется, ты должен вернуться туда, откуда пришел, – сказал патриарх.

– Вы хотите, чтобы я отправился в Пещеру водного занавеса, на Горе цветов и плодов, в стране Аолайго? – быстро проговорил Сунь У кун, поняв мысль патриарха.

– Да! – подтвердил патриарх. – И если ты хочешь сохранить свою жизнь, ты должен сделать это сейчас же. Оставаться здесь тебе больше нельзя!

– Разрешите сказать вам, учитель, – виновато проговорил Сунь У кун. – Двадцать лет я не был дома и мне, конечно, хотелось бы повидать своих подданных. Но как могу я уйти отсюда, зная, что еще не отблагодарил вас за все оказанные мне милости.

– Какие там еще милости? – сказал патриарх. – Мне хотелось бы лишь одного: чтобы ты не натворил какой нибудь беды и меня в нее не впутал!

Видя, что делать нечего, Сунь У кун поклонился патриарху и распростился со своими товарищами.

– Я уверен в том, – сказал, прощаясь, патриарх, – что в этих твоих странствованиях тебя ждет немало злоключений. Однако какую бы беду ты ни натворил, я запрещаю тебе даже упоминать, что ты был моим учеником. И если только я узнаю, что ты хоть намекнул на это, я сдеру с тебя, обезьяна, шкуру и разрежу тебя на куски, а душу твою спущу в преисподнюю, где она и останется на веки вечные, без всякой надежды на перевоплощение!

– Можете не сомневаться, учитель, я не обмолвлюсь о вас ни словом, – поспешил заверить патриарха Сунь У кун. – Я буду говорить, что до всего дошел сам.

Еще раз поблагодарив учителя, Сунь У кун повернулся, сделал движение руками, произнес заклинание и, выпрямившись, прыгнул в воздух на облако. Он направился прямо к Восточному морю и через каких нибудь два часа уже увидел Пещеру водного занавеса на Горе цветов и плодов. Прекрасный царь обезьян был очень рад.

Он опустился на облаке прямо к Горе цветов и плодов и, отправившись по знакомой дороге, вдруг услышал курлыканье журавлей и крики обезьян. Они кричали так жалобно, что становилось даже больно.

– Дети мои! – позвал Сунь У кун. – Я вернулся домой.

В тот же миг из всех расщелин скалы, из травы и кустарников повыскакивали тысячи обезьян, больших и малых. Они окружили Прекрасного царя обезьян и, земно кланяясь ему, восклицали:

– Великий царь! Вы совсем забыли о нас! Как же могли вы бросить нас на произвол судьбы на такое долгое время. Мы ждали вас с таким нетерпением, как голодающий ждет еду и питье. Сейчас нам житья не стало от злого духа. Он хочет отобрать у нас Пещеру водного занавеса, но мы боремся с ним не на жизнь, а на смерть. За это время этот негодяй отобрал у нас все имущество, отнял детей и довел до того, что мы все время должны сторожить наше жилище, не смыкая глаз ни днем, ни ночью. Как хорошо, что вы наконец вернулись. А не будь вас еще год два, мы все и наша пещера оказались бы в чужих руках!

Выслушав обезьян, Сунь У кун пришел в ярость:

– Что за злой дух осмелился безобразничать здесь? – заорал он. – Расскажите ка мне обо всем подробно, и я постараюсь отомстить ему за вас!

– Разрешите сообщить вам, великий царь, что прозвали его Демон – нарушитель спокойствия, – с поклоном отвечали обезьяны, – и живет он к северу отсюда.

– А далеко это? – осведомился Сунь У кун.

– Он появляется здесь словно облако и исчезает подобно туману, ветру или дождю, грому или молнии, – отвечали обезьяны. – Поэтому мы даже не знаем, далеко ли это отсюда.

– Ну, теперь то вам бояться нечего, – успокоил их Сунь У кун. – Вы тут мирно забавляйтесь, а я отправлюсь искать его.

Прекрасный царь обезьян! Он весь напрягся, подпрыгнул и, сделав прыжок, очутился на севере. Взглянув вниз, он увидел высокую гору, грозную и суровую на вид. Это была поистине замечательная гора:

Гора вздымалась кистью
В вышину.
Ущелья уходили
В глубину.

Подобно кисти,
Горный пик вздымался;
Казалось, ад
В ущельях раскрывался.

Крутые склоны
Грозных этих скал
Ковер цветов
Чудесных покрывал.

Породы незнакомой,
Неизвестной –
Росли деревья
На горе отвесной.

Соперничая в зелени,
Вокруг
Вставали рядом
Сосны и бамбук.

Гуляли слева
Мирные драконы,
Приютом игр
Лесные были склоны.

Ручные тигры
Справа жили тут,
И вол железный
Начинал свой труд.

Распахивал прилежно
Землю эту,
Где золотые выросли
Монеты.

Здесь голос птиц
Невиданных звучал,
Пурпурный феникс,
Весь в лучах стоял.

И свет от камня
Лился фосфористый;
Родник в горах
Плескал струею чистой.

Бежали тропы
Вверх по кручам гор,
И был прекрасен
Дальний кругозор.

Пусть славных гор немало
Во вселенной,
Но эти пребывают
Неизменно.

Цветы, раскрывшись,
Скоро опадут,
Но мириады новых
Зацветут.

Из бездны
Восходя до облаков,
Встает гора –
Источник трех миров.

И пять стихий,
Питая светлой верой,
Видна в горе
Огромная пещера.

Залюбовавшись пейзажем, Сунь У кун вдруг услышал голоса. Пройдя немного вниз по холму, он увидел пещеру, а перед ней – нескольких бесов, которые забавлялись и танцевали. Заметив Сунь У куна, они бросились наутек.

– Постойте! – остановил их Сунь У кун. – У меня есть к вам дело. Я – владетель Пещеры водного занавеса на Горе цветов и плодов. Ваш начальник, Демон – нарушитель спокойствия, кажется так его называют, много раз обижал моих подданных; вот сейчас я пришел, чтобы рассчитаться с ним!

Услышав это, бесы опрометью ринулись в пещеру.

– Великий царь! Беда пришла! – доложили они.

– Что еще за беда? – спросил Демон повелитель.

– Возле пещеры стоит кто то с головой обезьяны и заявляет, что он владетель Пещеры водного занавеса на Горе цветов и плодов. А поскольку вы много раз обижали его подданных, то сейчас он пришел расправиться с вами, – отвечали бесы.

– Я часто слышал от обезьян о том, что царь их отправился куда то, чтобы заняться самоусовершенствованием, – со смехом сказал Демон. – Вот он вероятно вернулся. А как он одет и есть ли при нем оружие?

– Оружия при нем нет никакого, – отвечали бесы, – и голова ничем не покрыта, а одет он в красный халат, подпоясан желтым кушаком и на ногах у него черные туфли. Ни на монаха, ни на мирянина он не похож, да и даоса как будто не напоминает. Он пришел с голыми руками, стоит около пещеры и вызывает вас на бой.

– Ну ка, дайте мне сюда мое оружие! – приказал Демон. Бесы тотчас же подали боевые доспехи. Демон надел шлем, взял в руки меч и, выйдя в сопровождении бесов из пещеры, громко крикнул:

– Ну, кто это тут владетель Пещеры водного занавеса? Сунь У кун уставился на Демона и увидел:

Шлем на нем
Прекрасный, медный.

Пламенеющий
Победно;

Сверх брони
Железной, черной

Он халат
Носил узорный;

С плеч
Халат его спускался

И по ветру
Развевался.

Был ремень
Затянут туго,

Опоясывал
Кольчугу;

Сапоги
Из легкой кожи…

Облик грозный
И похожий

На вождя
И полководца…

Мощный стан его
Не гнется:

В десять он охватов
Станом.

Высотой
В четыре чжана;

Меч в руках его
Блестящий.

Страшен этот дух
Грозящий.

Выходящий
Для сраженья, –

Дух могучий
Разрушенья.

– Негодный, мерзкий Демон! – заорал Сунь У кун. Глазищи у тебя огромные, а не можешь даже меня распознать!

– Ты что, взбесился, что ли? – смеясь крикнул Демон. – В тебе нет и четырех чи роста и лет тебе не больше тридцати. Да к тому же ты без оружия, а кричишь о том, что пришел расправиться со мной!

– Ах ты, проклятый дух! – стал браниться Сунь У кун. – Ты, видно, совсем ослеп. Я хоть и мал, но могу сделаться таким большим, как пожелаю. Пусть нет у меня никакого оружия, но этими вот руками я могу обхватить луну на небе. Ну, держись, испробуй, каковы мои кулаки!

С этими словами Сунь У кун распрямился, прыгнул вперед и замахнулся, стремясь ударить Демона по лицу, но тот протянул руку, отразил удар и крикнул:

– Ты по сравнению со мной – карлик и дерешься одними кулаками, а у меня меч. Да если я убью тебя, меня же и засмеют. Постой, я положу свой меч и покажу тебе, как надо драться на кулаках!

– Вот это правильно! – воскликнул Сунь У кун. – Ну, герой, выходи ка!

Демон приготовился и нанес удар. Сунь У кун ринулся на него, и завязалась борьба. Они дрались кулаками и ногами, налетая друг на друга. И надо сказать, что длинный удар часто пропадал впустую, тогда как короткий был крепким и твердым. Сунь У кун наносил Демону удары под ребра, в пах и так его дубасил, что тот вынужден был отступить. Схватив свой меч, демон нацелился в голову Сунь У куну и размахнулся, однако Сунь У кун увернулся, и удар не попал в цель. Увидев, что Демон рассвирепел, Сунь У кун применил способ «бесконечного размножения». Он выдернул у себя клок шерсти, изжевал его в мелкие куски и, развеяв их по воздуху, крикнул:

– Изменитесь!

В тот же момент частички шерсти превратились в маленьких обезьян, которых оказалось не меньше трехсот. Они окружили Демона – нарушителя спокойствия и стали наступать на него.

Вы должны знать о том, что человек, ставший бессмертным, получает способность выделять частицу своей души и совершать всевозможные превращения. Так было и с Царем обезьян. После того как он постиг истину, каждый из восьмидесяти четырех тысяч волосков на его теле он мог по желанию превращать во что угодно. Вызванные им к жизни маленькие обезьяны оказались настолько проворны и изворотливы, что их нельзя было поразить ни мечом, ни пикой. Чего только они не проделывали! Они налетали на духа спереди, вцеплялись в него, тащили, колотили в грудь, дергали за ноги. Они награждали его пинками, вырывали у него волосы, ковыряли глаза, щипали за нос, налетали толпой и опрокидывали его. Между тем Сунь У кун, воспользовавшись суматохой, протиснулся вперед и схватил меч Демона. Растолкав маленьких обезьян, он размахнулся и с такой силой хватил Демона по голове, что рассек его пополам. Затем впереди остальных обезьян он ринулся в пещеру, и там они быстро прикончили остальных демонов, больших и малых. После этого Сунь У кун снова произнес заклинание, и вырванный им у себя самого клок шерсти вернулся на место. Однако осталось еще штук пятьдесят обезьян. Это были те самые обезьяны, которых Демон похитил из Пещеры водного занавеса.

– Как это вы очутились здесь? – удивился Сунь У кун. Обезьяны со слезами на глазах отвечали:

– Вы, великий царь, отправились в путь, чтобы постичь истину, и вот за последние два года, что вас не было с нами, мы подвергались нападениям этого Демона. В конце концов он выкрал нас, похитил все наши пожитки – тарелки, чашки и притащил сюда.

– Ну, раз все это имущество наше, забирайте его с собой! – приказал Сунь У кун.
После этого они подожгли пещеру, принадлежавшую Демону, и уничтожили ее дотла.

– Ну, а теперь за мной! Двинемся в обратный путь! – сказал Сунь У кун, когда они собрались все вместе.

– Великий царь, – отвечали ему на это обезьяны. – По дороге сюда мы слышали лишь свист ветра, который домчал нас в эту пещеру, но дороги мы не знаем. Как же мы теперь вернемся домой?

– Демон доставил вас сюда при помощи волшебства, – пояснил Сунь У кун. – Однако трудного в этом ничего нет. Теперь я сам овладел магией и умею делать то же, что и он. Вы только закройте глаза и ничего не бойтесь!

Прекрасный царь обезьян! Он произнес заклинание, и сразу же сильный вихрь поднял всех их в воздух. Вскоре облако, на котором они неслись, опустилось вниз.

– Ну, ребятки! Можете открыть глаза! – крикнул Сунь У кун.

Осмотревшись, обезьяны увидели, что стоят на твердой земле возле своего жилища. В неистовом восторге помчались они по знакомой тропинке. Вместе с другими обезьянами они заполнили всю пещеру и, выстроившись в ряд соответственно возрасту и положению, приветствовали своего повелителя. В честь его приезда устроили большое пиршество. Обезьяны расспрашивали Сунь У куна о том, как удалось ему расправиться с Демоном и освободить их сородичей. Царь рассказал обо всем, что произошло, не упустив ни малейшей подробности, и привел в восторг слушателей.

– Вот уж никак мы не думали, что, пройдя учение, вы овладеете столь замечательным волшебством! – восклицали они радостно.

– В тот год, когда мы расстались, – продолжал Сунь У кун, – я доверился волнам, и меня прибило к берегу в стране Джам будвипа. Я проезжал Восточное море и страну Сишохэчжоу. Там я изучил обычаи и нравы людей. Научился носить их одежду и обувь. Затем в течение восьми девяти лет я скитался по свету, но никак не мог познать истину. Мне пришлось пересечь еще один, Западный, океан, и тогда я очутился в стране Синюхэчжоу. Прошло много времени пока, наконец, мне посчастливилось найти одного старца. Он стал моим учителем и открыл мне тайну вечной жизни.

– Какое редкое счастье обрести бессмертие! – радостно восклицали обезьяны, поздравляя своего повелителя.

– Дорогие мои дети! – продолжал Сунь У кун. – У меня есть еще одна приятная новость для вас. Все мы отныне будем носить фамилию!

– Как же вас зовут? – поинтересовались обезьяны.

– Фамилия моя Сунь, а имя У кун, – отвечал он. Услышав это, обезьяны пришли в еще больший восторг и, хлопая в ладоши, зашумели:

– Великий царь, вы наш родоначальник, а мы все ваши потомки, дети. Теперь наш род и вся наша страна будут называться Сунь.

И тут все они наперебой стали подносить своему властелину чаши с финиками и виноградным вином, волшебные цветы и фрукты. Каждая из обезьян переживала торжественный момент.

Их связывает всех единый род,
Одно желанье в их сердцах живет,

Чтоб в список жизни им попасть блаженной
И пользоваться жизнью совершенной.

Однако мы не знаем, чем кончится все это и как потечет жизнь обезьян в дальнейшем, поэтому давайте послушаем, о чем расскажет нам следующая глава.

#img_left_nostream#В одном из домов на Печерске преступная группировка, занимавшаяся подделкой документов, организовала собственную типографию. Мошенники подделывали деньги и различные документы.

Киевские милиционеры получили оперативную информацию, что через Интернет и на одном из рынков неизвестные предлагают фальшивые дипломы. УБОПовцы связались с продавцами и сделали оперативный заказ – диплом одного из киевских университетов. Мужчину, который принес подделку, задержали на встрече. По горячему следу оперативники накрыли и подпольный цех.

Оперативный работник ГУБОП: «В ход реализации данной информации были задержаны члены указанной преступной группы, у которых в момент задержания были изъяты поддельные бланки дипломов, техпаспортов, доверенностей, свидетельства о смерти и прочее».

Типография была расположена в частном доме на Холмогорском переулке в престижном Печерском районе. Чтобы разместить оборудование весом около тоны, делки даже разобрали одну стену, а потому собрали снова. Во время обыска правоохранители изъяли свыше 5000 поддельных бланков различных документов.

Елена Мельник, пресс-секретарь ГУБОП МВД Украины: «Объемы работ преступной группировки были просто колоссальными. Дипломы старого образца реализовывали за 400 долларов. Нового образца, пластиковые, где-то за 1000 долларов. В месяц они реализовывали, только за нашими предположениям, до 40 поддельных дипломов».

Кроме документов, задержанные подделывали также иностранную валюту, и преимущественно евро. Оперативники задержали четверых участников группировки, но заверении – это лишь небольшая часть. Без прикрытия «на верху» этот квартет не развернул бы такую масштабную деятельность.

Елена Мельник, пресс-секретарь ГУБОП МВД Украины: «Нашими работниками подразделения по борьбе с организованной преступностью города Киева отрабатываются коррумпированные связи этой преступной группировки. Поскольку вы понимаете, без прикрытия, без связей в государственных структурах, правоохранительных органах, действовать эта группировка не могла».

Трое из задержанных уже отбывали наказание за кражу автомобилей и подделку документов. Четвертый из подозреваемых – бывший подполковник органов внутренних дел. По словам правоохранителей, подделкой документов злоумышленники занимались около 5 лет.

 

Источник: