Двадцать лет назад, в Париже умер Андрей Тарковский, кинорежиссер, ставший классиком и легендой еще при жизни.
#img_left#«Мое открытие первых фильмов Тарковского было для меня подобно чуду, – признавался Ингмар Бергман. – Вдруг я обнаружил себя стоящим перед дверью комнаты, ключи от которой – до сих пор – мне не были даны. Это комната, куда я всегда хотел войти и где дышится легко и свободно. Я чувствовал восхищение. Кто-то выражает то, что я всегда хотел сказать, но не мог… Тарковский для меня – величайший из всех; он – тот, кто открыл новый язык, адекватный природе кино, так как он запечатлевает жизнь как созерцаемое, как сновиденье. Всю жизнь я стучал в эти двери, и мне очень редко удавалось проникнуть туда, где он пребывает так естественно…».
В одном из ранних фильмов Тарковского, Сталкере, в "зоне", на кафельном полу, на затонувшем листке отрывного календаря можно с трудом разобрать дату – 28 декабря …
Андрей Тарковский умер вдали от родины в ночь с 28 на 29 декабря 1986 года.
Но из декабря
Брошусь к Вам, живущим
Вне календаря,
Наравне с грядущим. *
Это отрывок из стихотворения замечательного поэта Арсения Тарковского, отца Андрея.
На могиле Андрея Тарковского на кладбище под Парижем надпись: "Человеку, который увидел Ангела".
Андрей Тарковский снял семь фильмов, которые воспринимаются как семь частей одного цельного кинематографического шедевра.
По Тарковскому, цель искусства состоит в том, чтобы объяснить людям, какова причина их появления на этой планете.
Прекрасное скрыто от глаз тех, кто не взыскует истины… Эта глубокая бездуховность не воспринимающего, но судящего искусство, его нежелание и неготовность задуматься о смысле и цели своего бытия в высоком смысле – очень часто подменяется до вульгарности примитивным восклицанием: " не нравится!" или " неинтересно!"…. Это сильный аргумент. Но он принадлежит слепорожденному, которому пытаются описать радугу. **
К сожалению, таких зрителей, скучающих и не понимающих, что "элита" или снобы находили в его фильмах, было немало. Но, к счастью, были и не относящиеся к "элите" зрители, как, например, рабочая из Новосибирска, написавшая режиссеру после просмотра Зеркала такие слова:
"В течение недели посмотрела Ваш фильм четыре раза… Все, что мучает меня, чего недостает, о чем я тоскую, чем возмущена, от чего тошнит, от чего душно, от чего светло и тепло, чем жива и что меня убивает, – все это, как в зеркале, я увидела в Вашем фильме. Для меня впервые фильм стал реальностью, и вот почему я на него, в него иду пожить."
Андрей, подобно Сталкеру, герою одноименного фильма, неизменно пытался "восстановить гармонию жизни" , противопоставляя "голос своей убежденной духовности миру, пораженному точно опухолью всепроникающего прагматизма." **
В одном из лучших фильмов Тарковского, Андрей Рублев, монах Рублев, блестяще сыгранный Анатолием Солонициным, смотрит на жизнь незащищенными глазами ребенка, проповедуя непротивление злу и доброту. И хотя он оказался свидетелем отвратительных форм насилия, которое, как казалось в ХIV веке, правит миром (а оказалось, что и в ХХI веке тоже…), пережив тяжелые душевные муки и дав обет молчания, в конце концов снова вернулся к единственной ценности, вновь обретенной им, ценности человеческой доброты и нерассуждающей любви…
В Солярисе Тарковский мастерски показал тщетность попыток ученых-космонавтов вступить в контакт с океаном сознания. Попытки воздействия на него жестими лучами и другими доступными науке ограниченными методами привели лишь к осознанию своей ничтожности перед цельностью и непостижимостью Вселенной. Один из ученых покончил с собой, другой, Крис, осознав свою вину перед погибшей женой, через страдание души ощутил, что вряд ли теперь сможет, говоря словами Тарковского, "оправдаться перед собою и перед другими спасительными для своего покоя и лени формулами о том, что в происходящем нет моей вины, а есть фатальная воля других. " **
Многолетняя травля, организованная чиновниками Госкино, привела к отъезду режиссера в Италию, где он работал по контракту над фильмом Ностальгия. В своей книге Запечатленное время, ставшей его творческим завещанием, Тарковский писал:
"Я хотел рассказать о русской ностальгии – том особом и специфическом для нашей нации состоянии души, которое возникает у нас, русских, вдали от родины. Я хотел рассказать о роковой привязанности русских к своим национальным корням, к своему прошлому, своей культуре, к родным местам, близким и друзьям – о привязанности, которую они несут с собою всю свою жизнь, независимо от того, куда их закидывает судьба." **
Каждый фильм Тарковского – потрясение и откровение. И в Ностальгии эти чувства достигают неслыханного апогея. Встреча рефлексирующего Андрея Горчакова со странным итальянцем Доменико, одержимым идеей спасения человечества, оказавшегося на гране очередного крушения цивилизации, драматически изменяет его судьбу. Доменико решается на самосожжение, надеясь таким экстремальным способом пробудить уснувшую совесть человечества, в то время как смертельно больной Андрей несет горящую свечу через бассейн, совершая таким образом главный Поступок своей жизни.
Великолепен финал фильма: неподвижно сидящий Андрей, за которым виден русский бревенчатый дом, звучит тихая русская народная песня. Камера медленно отодвигается, и на заднем плане возникают древние римские колонны. Начинает идти снег… В этом последнем видении Андрея предстает единый неразделимый мир, без границ и ностальгии…
"Мне интересен человек", – писал режиссер, – "который осознает, что смысл существования в первую очередь в борьбе со злом, которое внутри нас, чтобы в течение своей жизни подняться хоть на ступенечку выше в духовном смысле. Ибо пути духовного совершенствования противостоит, увы, единственная альтернатива – путь духовной деградации, к которой обыденное существование… так располагает! " **
Последий фильм Тарковского с символическим названием Жертвоприношение стал логическим апофеозом его жизни и творчества. Оставшись на Западе, он "сжег мосты", а в фильме главный герой сжигает свой дом.
В страшную минуту объявления по телевидению ядерной войны, впервые за много лет, герой фильма Александер обратился с молитвой к Богу, обещая пожертвовать всем, что у него есть на этой земле: отречься от семьи, от сына, сжечь дом и принять обет молчания, только бы предотвратить войну.
А утром того же дня он со своим маленьким сыном посадил сухое дерево и рассказал мальчику притчу о монахе, который каждый день поливал сухое дерево. И однажды оно расцвело. Он говорит сыну: "Да не бойся, не бойся, Малыш. Нет никакой смерти. Есть, правда, страх смерти и очень он мерзкий, страх этот, и очень многих заставляет частенько делать то, чего люди не должны были делать. Как бы все изменилось, перестань мы бояться смерти." Легенда о монахе, изо дня в день терпеливо поливающем засохшее дерево в надежде, что оно зацветёт, является сутью картины – символом веры.
Перед сожжением дома, Александр меняет одежду: надевает черное японское кимоно с вышитыми золотом даосскими знаками инь и ян.
По мнению Тарковского, "Восток был ближе к Истине, чем Запад. Но западная цивилизация съела Восток своими материальными претензиями к жизни." ** И вот герой его последнего фильма, сжигая свой западный дом, демонстративно выбирает восточный путь…
За несколько дней до показа Жертвоприношения на международном кинофестивале в Канне – 26 апреля 1986 года – на чернобыльской атомной станции произошла катастрофа…
Воистину пророчески звучат в этой связи слова режиссера о том, что "все мои фильмы так или иначе говорили и о том, что люди не одиноки и не заброшены в пустом мироздании – что они связаны бесчисленными нитями с прошлым и будущим…" **
“Божественный режиссер духовного кинематографа – наш почетный гражданин и гость”, – написала Флоренция на мемориальной доске, которую 29 декабря 2006 года открыли на доме №91 старинного квартала Сан-Николо, где несколько лет жил Андрей Тарковский.
Размышляя об истоках творчества в Запечатленном времени, Тарковский написал: “Быть может, наша способность творить означает, что мы сами были созданы по образу и подобию Бога…”
* Арсений Тарковский. Благословенный свет.
С-ПБ.,1993.
** Андрей Тарковский, Запечатленное время,
Эксмо-пресс, 2002.
Наталья Теплицкая. Великая Эпоха
