#img_left_nostream#Несмотря на силу, с которой эволюционная доктрина была применена в современной биологии за прошлое столетие, факты заставляют сомневаться в правдивости мутации и естественного отбора, как истинных движущих сил происхождения разновидностей.
“Небольшой хвост обезьяны” и другие остаточные органы
Эволюционные биологи сделали вывод о том, что органы в человеческом организме, не нашедшие применения в функциональной деятельности – это органы, которые в отдаленном прошлом служили разновидностям, но в настоящее время являются бесполезными остатками.
В начале, ученые составили список приблизительно 180 остаточных органов у людей. Но со временем с открытием соответствующих функций для каждого из этих таинственных органов, этот список значительно уменьшился. В настоящее время нет ни одного органа из этого списка, признанного бесполезным для человека.
Даже копчик, который должен был быть остатком обезьяноподобного хвоста, служит точкой вставки для промежностных мускулов, область поддержки ягодичной мышцы и область поддержки тазовой впадины, среди других функций. То же самое и с аппендиксом, который в настоящее время относят к функциям иммунитета; или щитовидная железа, отвечающая за метаболизм.
От коленной чашечки до скелета
За прошлые несколько десятилетий, палеонтология получила достаточно шансов, в виде тонн фоссилизированных останков. Фактические доказательства отдаленного прошлого, росли год за годом. Однако дарвинистские ученые не идут дальше простого умозаключения, в поисках “эволюционной цепи”, несмотря на беспристрастные доказательства обнаруженных свидетельств.
Рассмотреть свидетельства без предвзятых эволюционистских взглядов, каждую редкую разновидность, как уникальный экземпляр, возможно, даже несвязанный с прошлыми и будущими разновидностями – неприемлемо для многих исследователей, которые пытаются связать одну разновидность с другой.
Резюме, выраженное палеонтологом Тимом Д. Белым, кажется, подводит итог ситуации, в которой оказались палеонтологи: пробелы эволюционной цепи не заполнены: “Вы заполняете большое пространство только для того, чтобы создать два более маленьких”.
Результатом такого подхода, стало принятие в обществе в значительной степени бездоказательных понятий как абсолютных истин: птицы произошли от рептилий; люди от “человекообразной обезьяны” и т.д.
По находкам доисторических окаменелостей, некоторых редких частей – зубов, фрагментов черепа, коленных чашечек, ребер, и т.д. восстанавливается даже внешний вид, и мягкие органы этих животных.
Эта практика вынудила Стивена Гуда, эволюционистского геолога в Гарварде, заявить: “Чрезвычайная редкость транзитных форм в отчете окаменелости сохраняется, как торговый секрет палеонтологии. Эволюционные деревья, которые украшают наши учебники, имеют данные только на концах и ветвях; остальное – вывод, хоть и разумный, но не свидетельство окаменелостей”.
Даже сам Чарльз Дарвин признавал, что его теория испытывала изъян перед стойкими свидетельствами окаменелостей, и он не мог иллюстрировать свою книгу ничем, кроме простых предположений.
Самый известный итог такого подхода – типичная цепь гоминида развития, представленная обезьяной, с прогрессивно укорачивающимися руками, постепенно переходящая в вертикальное положение, достигшая кульминации в представительном и прямостоящем “разумном человеке” с белой кожей.
Нет достоверных, исчерпывающих фактов, подтверждающих эту теорию. Но эта теория, создавшая сенсацию постепенного перехода от одной разновидности к другой, является тем, чему мы верим – картиной происхождения человека.
Наука, основанная на беспристрастном наблюдении, смело шаг за шагом отбрасывающая догмы – только такая наука будет иметь какую-либо надежду приблизиться к истине, скрытую в нашей замечательной Вселенной.
