1. История семьи.
Я родился в Китае, в период конца Культурной Революции. Мой отец был строительным рабочим, а моя мама домохозяйкой. У меня есть старший брат. Мой отец был единственным человеком в семье, кто зарабатывал на жизнь. Мои воспоминания детства наполнены воспоминаниями о политических чистках и землетрясениях. Единственные хорошие времена детства, которые я помню, связаны с игрой в грязи и воде с другими детьми. К счастью, мои любящие родители всегда учили меня быть оптимистично настроенным на будущее, давали мне моральные наставления и говорили мне о том, что по настоящему является важным в жизни. Они также говорили мне, что я должен иметь мужество смотреть в лицо любым трудностям, и быть позитивным во всем, чтобы я ни делал. Мои родители обращали много внимания на формирование внутреннего характера своих детей, воспитывая их быть честными, праведными, скромными, добрыми и смелыми. В годы моего взросления родители имели на меня большое влияние, и я хорошо поступал в школе.
Меня привлекало много профессий, и больше всего – профессия офицера милиции. Я хотел вносить сой вклад в общество, борясь с бандитами и преступностью, и защищая людей. Я должен был работать, чтобы достичь этой цели! В 1985 году я поступил в высшую Школу Нанькая, одну из пяти элитных школ города Тяньцзина, сдав вступительные экзамены после окончания школы, и сделал упор на гуманитарные предметы.
Инцидент 4 июня (заметка редактора: на западе принято называть этот инцидент – убийства на площади Тяньаньмэнь), который потряс мир, произошел в начале лета 1989 года, когда я был новичком в высшей школе. Новости о студенческом движении в Пекине распространились в моей школе, и мы начали интересоваться ситуацией в Пекине и ситуацией студентов, находившихся там. Однажды, под руководством нашего классного учителя, мы вышли на улицу в поддержку студентов колледжей в Пекине. Листовки, которые я брал и читал, когда шел в параде, шокировали меня. Я узнал из этих листовок о коррумпированности политических лидеров различных уровней нашей страны.
Например, сын Дэн Сяопина, Дэн Пуфан, занимал пост президента Федерации Инвалидов Китая. Другой сын Дэна, Дэн Чжифан был председателем корпорации Северный Китай (China Northern Inc.), и так далее. Смотря по телевидению диалог между премьером Китая того времени Ли Пэном и студентами, я чувствовал, что вопросы, поднятые студентами, действительно были реалистичными. Несмотря на то, что я все еще был юным, я уже видел много социальных болезней, включая разрыв между богатством и бедностью и фаворитизм. То, за что стояли эти студенты, как раз отражало то, что я чувствовал, и это вдохновляло мои симпатии к справедливым действиям студентов, и мое желание бороться с коррупцией. Затем центральное правительство, с помощью оружия, подавило весь инцидент.
После этого я узнал, что личные дела студентов будут включать записи об их участии в демонстрациях 4 июня, и эти студенты, после получения образования, не смогут найти для себя работу. Так как никто не смел взять их к себе, они должны были поддерживать свою жизнь, выполняя случайную работу.
2. Конфликт между моими мечтами и реальностью.
Я поступил в университет Нанькая в Тяньцзине, и, в 1991 году стал студентом юридического факультета. После окончания университета, в 1994 году, я был отправлен на работу в Бюро общественной безопасности Тяньцзина. Один год идеологического и юридического образования, в дополнение к военной подготовке и подготовке послушания (тренировки, которые принуждают человека быть послушным приказам высшего начальства), оставляли в сознании выпускников колледжа такое понятие, что «органы общественной безопасности являются силовыми аппаратами в государстве, основанном на диктатуре народной демократии, и инструментами, служащими Партии». После «промывания мозгов» мы научились выполнять приказы, не задавая вопросов. Я завершил базовое обучение профессии милиционера в конце 1994 года, и был направлен на работу в команду против беспорядков отделения Хэпин Бюро общественной безопасности Тяньцзина, где я работал в течение двух лет.
Когда я начал работать, я хотел ловить преступников и защищать людей, а арестовывать подозреваемых в убийствах, воров и торговцев наркотиками. Однако многие нелогичные вещи, которые происходили во время моей работы, сильно ранили меня. Возьмем за пример дело, которое произошло в 1996 году. Я получил сообщение, что кто-то кого-то зарезал в Торговом центре Фулихуа. Когда мы прибыли туда, мы увидели раненого человека, которого ударили ножом четыре раза. Он лежал окровавленный на полу холла центра, окруженный четырьмя охранниками безопасности, одетыми в черные костюмы.
Еще до того, как я успел спросить о том, что произошло, охранники попросили меня забрать жертву в милицейский участок и заключить там. Я почувствовал негодование и был озадачен. А затем приехал мой начальник, Чжао Шаочжун, и также приказал мне забрать жертву, вначале для лечение в госпитале, а затем для заключения. В тот момент я лучше бы растворился в воздухе. Был ли я все еще офицером милиции, который должен защищать людей? Нет, не был!
Только позже я узнал правду. Торговый центр Фулихуа управлялся Лю Ли. Сестрой Лю Ина, который занимал должность члена постоянного комитета Партии города Тяньцзина и секретаря партии района Хэпин. В Китае хорошо известно, социальный статус не позволяет существования кумовства. Но является известным, что Торговый центр Фулихуа был публичным домом, находившимся под патронажем людей, таких как Гао Дэчжань, секретарь партии Тяньцзина в то время (позже он был снят с поста за то, что посещал проституток), и некоторых высокопоставленных лиц из Пекина, а также центральных лидеров.
У меня не было желания арестовывать жертву и я просил моего начальника, Чжао Шаочжуна, чтобы этим занялся кто-то другой. Жертву действительно продержали в заключении 15 дней за нарушение общественного порядка.
На самом деле, человек, ставший жертвой, пришёл в Торговый центр Фулихуа за своей дочерью, студенткой колледжа, которая раньше приезжала каждые выходные домой, кроме последних пол года. Сокурсница этой дочери сказала, что она, каждый день после занятий, работала в стриптиз-баре и даже проституткой в Торговом центре Фулихуа, и что он сможет найти ее там. Этот случай был ударом для меня, и я почувствовал растерянность перед своим будущим. Я не знал, как одновременно быть хорошим человеком и хорошим милиционером.
3. Преследование Фалуньгун.
В 1999 году произошел хорошо известный инцидент (затека редактора: имеется ввиду мирная апелляция 10 000 практикующих Фалуньгун перед Офисом апелляций государственного Совета в Пекине, который находится рядом с Чжуннаньхай – зданием центрального правительства). Прямой причиной для этого события послужил инцидент, произошедший в городе Тяньцзине. Как милиционер, служащий народу, я был свидетелем всего инцидента.
В начале апреля мы получили уведомление от высшего правительства «секретно наблюдать за Фалуньгун».
11 апреля 1999 года в номере одного журнала для молодежи, издаваемого Колледжем образования Тяньцзина, была опубликована статья, атакующая Фалуньгун и его основателя. Автором этой статьи был Хэ Цзуосю, который был членом филиала института при институте Академии наук Китая.
Статья Хэ Цзуосю сильно задела сердца практикующих Фалуньгун. Поэтому некоторые практикующие пошли в Колледж образования Тяньцзина и другие агентства правительства, чтобы рассказать реальные факты.
В то время все мы были проинформированы Бюро общественной безопасности Тяньцзина, чтобы мы все прибыли вовремя на место, и обеспечили контроль движения транспорта, блокировали все сообщения новостей и окружили на месте практикующих Фалуньгун. 23 апреля, более трехсот милиционеров правопорядка несли пост в этом районе. Они избили и арестовали сорок пять практикующих Фалуньгун. Некоторые практикующие из толпы сразу же поехали к городскому правительству Тяньцзина. Городские официальные лица не смогли решить эту проблему. Чтобы сделать это, практикующие поехали в Пекин. 25 апреля практикующие поехали в Пекин и апеллировали к высшему правительству, чтобы решить эту проблему.
В то время, когда я приехал на место, чтобы выполнять свою работу, сцена, которую я увидел на месте, заставила меня растеряться. Я понимал, что собравшиеся практикующие Фалуньгун не собирались напасть с оружием в руках на Колледж образования Таньцзина. Все они были обычными гражданами, бывшими служащими, которые находятся на пенсии и не имеют денег, чтобы платить за свои лекарства, и в возрасте. У меня самого не было ни единой мысли, чтобы причинить им вред. Однако эта сцена не продолжалась слишком долго.
После двух-трех дней конфронтации с практикующими Фалуньгун, милиция начала очищать место. В не зависимости от того, насколько пожилыми или больным были практикующие Фалуньгун, всех их силой убрали с места. Несколько критически настроенных членов были доставлены в милицейский участок для проверки и регистрации. Позже я обнаружил, что поведение каждого из этих практикующих Фалуньгун навсегда заносилось в их личные дела, что будет влиять на них и членов их семей в будущем, в вопросах социальных услуг.
Я также знал, что в тот день, они (милиция), тайно расставили камеры на высоких зданиях, окружающих Колледж образования Тяньцзина, и записали более 5000 практикующих Фалуньгун, находящихся на месте.
После 25 апреля 1999 года, китайское правительство усилило работу по сбору фактов и информации о Фалуньгун, и подготовились к масштабному преследованию Фалуньгун. В то время, и функциональные департаменты Бюро общественной безопасности, и Департамент Бюро национальной безопасности по делам религии, начали принимать участие в этом деле. В июле высшее правительство передало уведомление, что Фалуньгун собираются запретить 18 июля. Они также проинформировали нас, что эти новости собираются транслировать по Центральному телевидению Китая (CCTV).
Позже, было сказано, что из-за несогласия в высшем правительстве, новости не были опубликованы. Перед 20 июля, на моем рабочем месте организовали людей из различных уровней и рангов, чтобы провести встречи, установить и закрепить наше понимание идеологии. На этих встречах несколько словесных приказов генерального Секретаря КПК (Цзян Цзэминя) были переданы нам. Он заявил, что мы больше не можем тянуть с запретом Фалуньгун, и что мы должны фокусироваться на твердых уликах, чтобы сделать это. Иначе Фалуньгун разрушит Партии, нацию, и так далее. 20 июля, новости о запрете Фалуньгун были переданы CCTV, и на моем рабочем месте все были организованы, чтобы наблюдать за Фалуньгун. С того времени я познакомился с Фалуньгун.
Около двенадцати часов вечера 20 июля я находился дома, когда зазвучал мой пейджер, и меня позвали на митинг, который проводился в милицейском участке. Нам сказали, что на следующий день будет апеллировать много практикующих Фалуньгун. Правительство приказало нам оставаться в участке всю ночь. Еще до пяти часов утра следующего дня, мы прибыли на место, где мы должны бы исполнять наши обязанности: охранять передние ворота Комитета коммунистической Партии Тяньцзина.
Милиционеры из нашего участка сгруппировались в две команды, и были отправлены к зданию Комитету коммунистической Партии и зданию правительства. Одна команда была одета в милицейскую униформу, чтобы показать, что они находились на службе. Другая команда была одета в гражданскую одежду, чтобы у них была возможность смешаться с толпой, и когда будет подходяще время, создавать негативный эффект.
В то же время, правительство потребовало от нас, чтобы мы были строго дисциплинированы и соблюдали секретность. Нам приказали, чтобы мы полностью отделили себя от практикующих Фалуньгун. В восемь часов много практикующих прибыло к Комитету коммунистической Партии и городскому правительству. Они выстроились в две линии и ждали, чтобы провести апелляцию. Они спрашивали, почему правительство запретило Фалуньгун. Руководитель апелляционного Офиса комитета Партии вышел и сказал дежурному милиционеру Чжоу Ланьшаню, что они не будут общаться с практикующими. Член Комитета сказал Чжоу, чтобы вначале он попытался уговорить практикующих уйти. Если они не уйдут, тогда использовать силу.
Я не исполнял приказы. Вместо этого я говорил с несколькими практикующими, которых силой увели на задний двор здания Комитета партии. Мы поговорили некоторое время. Темами нашего разговора была жизнь человека, реальность и общество и проблема здоровья. Это было первое впечатление, которое я получил от Фалуньгун. В тот день несколько грузовиков увезли практикующих Фалуньгун и разогнали их. Мы наказали главных «лидеров» группы за нарушение социального порядка.
Период после 20 июля в городе включал в себя общественную и тайную регистрацию, и проведение расследования. Правительство требовало, чтобы каждый милицейский участок регистрировал и сообщал о практикующих Фалуньгун (подчеркивая сбор информации об участниках событий 25 апреля, 20 и 22 июля). Правительство также потребовало, чтобы практикующие Фалуньгун написали «гарантийные письма», в которых говорилось бы, что они больше никогда не будут заниматься Фалуньгун. Любой, кто отказывался написать такое письмо, должен быть отправлен или в классы обучения, созданные местными правительствами, или понести наказание за нарушение общественной стабильности.
Практикующие Фалуньгун, которые были зарегистрированы, или зарегистрированные члены их семей, во многих аспектах лишались своих прав, включая поступление в институты, наем на работу, военную службу, получение пенсий и так далее. Им создали большие трудности. Некоторые рабочие коллективы даже увольняли любого, кто был характеризован, как практикующий Фалуньгун.
После 20 июля, с целью обеспечения безопасности и стабильности в дни празднования 50-ой годовщины КНР, в городе Таньцзине начались массовые аресты практикующих Фалуньгун. Это действие было спланировано первым сектором Бюро общественной безопасности Таньцзина (сектором политики и безопасности). За несколько дней до Национального Дня, многие практикующие Фалуньгун со всей страны, добровольно поехали апеллировать в Пекин, но были отправлены обратно в большом количестве. В то время, из-за того, что арестованные практикующие Фалуньгун отказывались называть свои имена и место, откуда они приехали, центральный «Офис 610» был страшно разгневан.
Центральный «Офис 610» приказал местным «Офисам 610» прикрепить практикующих Фалуньгун к каждому району, согласно количеству населения. Несколько сотен практикующих были приписаны Бюро общественной безопасности Тяньцзина. Затем Бюро общественной безопасности предписало практикующих каждому районном участку. Затем каждый районный участок закрепил практикующих за каждым местным милицейским участком для проведения расследования. Каждый районный участок отправлял кого-то, чтобы они смотрели за практикующими, как будто они являлись домашним скотом. Каждый местный милицейский участок отправлял кого-то. К какому бы милицейскому участку не были приписаны практикующие, офицеры милицейского участка хватали практикующих, связывали их веревками, и заставляли стоять их на коленях.
В мой участок были привезены обратно трое практикующих. Им было около 40 и 50 лет. Все трое допрашивались нашей командой уголовных расследований. В последующие пару дней допросов, я мог слышать крайне трагические крики и плач, каждый раз, когда я приходил на работу. Позже я услышал от коллеги, что они получили приказ использовать все способы, чтобы заставить практикующих назвать свои имена и адреса родственников.
В период китайского Нового Года (2000), для того, чтобы усилить контроль над практикующими Фалуньгун, и препятствовать им апеллировать в Пекине, рабочим коллективам и милицейским участкам приказали проводить классы промывания мозгов и открытые «занятия по перевоспитанию». Практикующих Фалуньгун заставляли коллективно слушать материалы для «промывания мозгов». Они также должны были платить «большие штрафы». Я высказал свое недовольство некоторым официальным лицам правительства. Я сказал, что запрет Фалуньгун был напрасной тратой человеческих ресурсов, материальных и финансовых ресурсов. Они только хотели быть здоровыми и хорошими людьми. Почему вы не можете позволить им практиковать?
(Продолжение следует)
Хао Фэнцзюнь Специально для Великой Эпохи
