Меня часто преследует картина будущей Великобритании, которая не поддерживает права человека. Не следовать Закону 1998 года про права человека и ставить национальную безопасность выше интересов человека – значит повторять риторику диктаторов в нашем мире. Аннулировать права человека в британской конституции во имя борьбы с терроризмом – это значит заявить, что права человека – просто излишество стабильного западного мира. Это слишком безрассудно.
#img_left#Что такое права человека? Если бы я сказал, что это – мое право критиковать правительство, не боясь того, что меня свяжут и бросят в невзрачный полицейский фургон в 2 часа ночи, то это, скорее, относится к праву на свободу слова. Это, по существу, требование к правительству, чтобы со мной обращались наилучшим образом. Возможность высказываться откровенно была предоставлена мне с детства, когда я был непослушным школьником. Она очень важна не только для моего развития, но и для общества, в котором при наличии демократии правительство должно нести ответственность. От этого общество только выиграет. Так же и с другими правами. Но ключевой вопрос состоит в том, насколько ответственно должны мы относиться к этим правам?
Представьте себе: я иду по Оксфордской улице, лениво уставившись на тротуар, и в это время меня хватают, бросают в лимузин и делают инъекцию какого-то экспериментального препарата. Эффект воздействия препарата неизвестен: существует как возможность излечения тысячи жизней, так и того, что моя голова раздуется, как воздушный шар. Мне говорят, что это не будет известно до тех пор, пока не будет испытано на человеке. Моя голова начинает кружиться, и я падаю в обморок. Возможно, я умру, но 1000 человек может быть спасена с помощью этого нового препарата. Что же произошло? Нанятые головорезы убили одного человека, чтобы спасти тысячу. Должны мы поощрить или арестовать их?
В некоторых местах в мире (и истории) преступники получили бы статус полубогов. "Такие подвиги! Они поставили интересы общества выше личного нежелания убивать". Если подходить к сравнению одной жизни с тысячей жизнями со строгой прагматической меркой, тогда, конечно, моя смерть оправдана. Это, несомненно, было оправданием безумных экспериментов нацистских врачей. Но правильно ли на самом деле ставить интересы общества выше интересов индивидуума?
Последователи Канта возразили бы, что цель оправдывает средства. Мы должны с почтением относиться к жизни, независимо от последствий. Я считаю, что убивать – мягко говоря, безнравственно, даже если меня волнует тот факт, что если я не поступлю так, то умрет большее количество людей. Логика состоит в том, что в то время, как последствия моего действия или бездействия (имеется в виду потеря жизней) находятся вне моего контроля, забота о судьбе определенного человека находится под моим контролем. То, что находится вне нашего контроля, – это, по существу, божья воля, однако, небольшие моральные альтернативы, перед которыми мы оказываемся в нашей повседневной жизни, находятся под нашей собственной ответственностью.
Именно эта строгая кантианская этика привела к успеху революцию, вдохновленную Ганди в Индии. "Ставить общество на первое место" стало также причиной того, что Большой Скачок Вперед в 1950-х годах в Китае не смог достичь экономического успеха, несмотря на то, что в жертву было принесено около сорока миллионов жизней.
Так, согласно этой логике, права человека – это «козырные карты» общества в больших планах правительства. Это они не позволяют полиции пристрелить защитников окружающей среды на месте строительства новой дороги и бросить в тюрьму лектора за то, что он не поставил оценки на экзамене. Они абсолютны и неделимы. Они действуют независимо от соображений сиюминутных потерь или выгод. В конечном счете, они являются тем, что отличает цивилизованное общество от диктатуры.
Если мы будем ради нынешней стабильности пренебрегать правами человека, то в будущем это снизит их роль. Может случиться, что, если возникнет необходимость, права человека снова аннулируют, чтобы преследовать это или охранять то. Если права человека не будут неизменной составной частью международного права, а станет возможным их пересмотр правительствами, мы все можем оказаться в опасности.
Это может усугубиться, если то, что делается или не делается «в интересах общества», произвольно искажается. Обычно то, что делается в интересах общества, на самом деле делается в интересах правящей элиты. Если вся власть коррумпирована, то, когда меньшинству дается почти неограниченная власть использовать принудительные системы государства, права человека становятся существенным противовесом, охраняющим индивидуума от государства. Конечно, когда в нашей нации появляются признаки развития патологии авторитарной власти, это значит, что мы еще раз должны сделать упор на значение прав человека.
Мартин Краучер. Великая Эпоха
