Blog

Как-то удосужило меня купить дом в заброшенной деревне мценского района орловской области, километрах в тридцати к югу от поместья Тургенева, Спасского-Лутовинова. Нет, не помещичью усадьбу, не виллу и не коттедж. Так, крестьянскую лачугу, которую продала мне по случаю одна знакомая. Пришлось приложить усилия, чтобы оформить новое владение «по последнему слову закона», в соответствии со всеми правовыми достижениями перестройки и демократии. Иначе говоря, зарегистрировать своё право на собственность.

#img_left#Выделил я под это мероприятие два дня на поездку из Москвы в Орёл, где живёт моя знакомая, и Мценск, где находится районная администрация. В первый день мы оформили договор купли-продажи у нотариуса и взяли справку в сельсовете об отсутствии прописанных в доме. Это было легко. Во второй день мы приехали в 9 часов утра в палату по регистрации недвижимости г. Мценска, чтобы занять очередь и попасть на приём, назначенный с 15 часов. Мы были восьмые в очереди. Забегая вперёд скажу, что после нас очередь выросла до тридцати человек. Весь день мы простояли на лестничной клетке учреждения перед закрытой дверью, за которой чиновники занимались своим делами в неприёмные часы. Время от времени кто-то появлялся из-за закрытой двери и, абсолютно не обращая внимания на томящихся на ногах пенсионеров и на всю толпу, проходил мимо, хотя там, во внутренних коридорах было много лавок и стульев. Я читал книгу, остальные разговаривали или просто смотрели в никуда, терпеливо выжидая, одолевая время терпением. Вспомнился Некрасов, его заунывные ноты, «Размышления у парадного подъезда»:

 

А в обычные дни этот пышный подъезд

Осаждают убогие лица:

Прожектёры, искатели мест,

И преклонный старик, и вдовица.

От него и к нему то и знай по утрам

Всё курьеры с бумагами скачут.

Возвращаясь, иной напевает "трам-трам",

А иные просители плачут.

 

Подъезд, в котором мы стояли, был вовсе не пышный. Типичный советский подъезд – перила, масляная краска, бетонные ступеньки и, диссонансом, – пластиковый стеклопакет, как окно в новый капитало-правовой мир. В какой-то момент пришёл слесарь чинить трубу, одну из вечно-протекающих труб, приставил лестницу, открыл чердачный люк, и оттуда высыпалась куча голубиного помёта. Уборщицу не нашли или вообще никто из чиновников не побеспокоился искать – сама придёт в положенное время. Посетители толпились, потихоньку отгребая ногами помёт в сторонку. В 15 часов заветные двери отворились. Все зашли внутрь и сели на лавки. Маленький прилив радости и надежды всколыхнул публику. Но не тут то было: привезли какую-то мебель и стали носить по коридору. Людей попросили уйти с лавок, чтобы не мешали. Все снова выстроились у стеночки, чувствуя некоторую неловкость, как незваные гости, которые мешают тихой и счастливой жизни хозяев, болтаются под ногами. Я представил себе Тургенева Ивана Сергеевича, решившего прикупить себе деревеньку и по этому поводу смиренно стоящего у стеночки в коридорчике мценской администрации, каким-нибудь двадцать восьмым по списку.

Наконец-то нам повезло. Простояв полтора часа, мы попали в самую заветную комнату. За нами захлопнулась дверь, и вся очередь осталась позади, в коридоре, распластанная вдоль стеночки, по другую её сторону. Поскольку приёмные часы были с 15 до 19, работало три окна и на каждую сделку тратилось около часа, то владеющие арифметикой легко бы прикинули, что в день может быть принято 12 человек, и остальным надеяться не на что. Но эти «остальные» люди всё равно на что-то надеялись – или не умели умножать. Они привыкли надеяться, ждать. Это было потрясающее смирение и терпение мула, что-то народное, врождённое, наше судьбоносное, о чём пишет Некрасов:

Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,

И пошли они, солнцем палимы,

Повторяя: "Суди его бог!",

Разводя безнадежно руками,

И, покуда я видеть их мог,

С непокрытыми шли головами…

Наши документы обрабатывали полтора часа. Молодая девушка очень кропотливо возилась с какой-то сложной компьютерной программой, вбивала длиннющие кадастровые номера, распечатывала какие-то таблицы и справки, с нарочитым вниманием и уважением к каждой цифре и букве. В общей сложности мы заполнили восемь заявлений при помощи работницы, подсказывавшей где и что вписывать, и оплатили шесть разных квитанций с пошлинными сборами. Рядом стояли три пожилых деда – братья, сопели и переминались, как медведи, с трудом справляясь с шариковой ручкой; на их неразборчивые каракули снисходительно ругалась работница. В какой-то момент ворвался маленький обезумевший мужичок и стал в отчаянии умолять его принять, потому что в коридоре его старому отцу стало плохо. За ним просочилась часть толпы, истерзанная долгим ожиданием, и принесла с собой дух беспокойства и волнения. Чиновницы холодно приказали всем выйти вон и не мешать работать, отказываясь отвечать даже на короткие технические вопросы. Для них это была толпа, полностью зависимая и послушная, какая-то чужая толпа из другого мира. Никто из чиновников не вышел и не обратился с сочувствием, не посоветовал идти домой, прийти в другой день, не подсказал прекратить безнадёжное ожидание.

Впрочем, что ж мы такую особу

Беспокоим для мелких людей?

Не на них ли нам выместить злобу? –

Безопасней… Еще веселей

В чем-нибудь приискать утешенье…

Не беда, что потерпит мужик:

Так ведущее нас провиденье

Указало… да он же привык!

А ведь в коридоре были те, которые – соль земли, ради которых сам Бог прошёл через крест – крестьяне из окрестных деревень, бабки, неграмотные в законах – в тех законах, которыми так гордится наша законодательная власть. Эта кесарева власть, давшая законы и стабильность, ощетинилась своим оскалом, открыла пасть коридоров своих чиновничьих учреждений. И люди видят этот ужасный оскал, но почему-то обреченно идут в пасть, как кролики в удава. Их убедили, заразили, и зачем-то всем понадобилось право на собственность. Каждый сарай должен быть измерен, описан, вычерчен и пронумерован.

Людям дали иллюзию права. Лачуги, которые в древней Руси охраняли топором, теперь как будто можно охранить бумагой. Можно завещать. Людям дали иллюзию, что, когда их не станет, их воля, воля их завещания будет действовать на земле. Что останется этот стабильный мир, эти прочные законы, эти портреты вождей. Нас привязали к этой земной иллюзии правом на собственность. Нас вернули в Древний Египет или Древний Рим. Нам внушили, что наши тени, наши двойники после смерти будут блуждать вокруг приватизированных лачуг. Это сделало государство, одно из самых лицемерных и демонических государств, которое одной рукой ласкает и прикармливает христианскую церковь, а другой – вводит самые антихристианские законы, создавая самый холодный, страшный и дьявольский из миров.

Чиновничий мир исключает человеческое, личностное отношение к «просителю». Личностное и человеческое начинается только после взятки. А там, где люди превращаются в человеческий поток, они утрачивают вес, внешний вид и человеческую суть – так видят их винтики этого огромного механизма. И им без разницы, будет ли это безликое месиво размазано по стульям в коридоре, нанесено на стены вместо обоев или протекать мимо крохотного окошечка, лишь бы эта шевелящаяся смесь не выходила за рамки своей роли неодушевлённой толпы, не претендовала на что-то человеческое.

Я возвращался домой и думал об этом, о бессмысленности самого права на собственность, о том, через какие мытарства приходится проходить, чтобы получить это право. И ещё – почему такой великий писатель Тургенев остался так далеко в стороне от сердец своих потомков-земляков. Теперь это позади, все эти люди остались там, в маленьком Мценске. Ясно одно: мы выдумали ужасный мир и ужасные законы, и по чудовищной ошибке возносим за это хвалу какому-то президенту, хвалу за наше стабильное будущее, где нас не будет. Будущего в нашем обычном понимании не будет вообще. Все уйдут туда, откуда ещё никто не возвращался. Это – главное. Задумайтесь об этом. И послушайте, как стучит молоток Некрасова. Это молоток забытой правды.

Представляем Вашему вниманию коллекцию женской одежды весна/лето 2008 года, представленную 17 января на показе мод в выставочном центре HKCEC в Гонконге (третья часть фотообзора).

#img_gallery#

«Я так торопилась прийти на представление, что перепутала день», – воскликнула Эдит де Фейдо, пенсионерка, выходя после окончания Гала-концерта, посвященного китайскому Новому году, который проходил в Монреале в четверг 17 января.

#img_left#Г-жа Фейдо выразила свою радость оттого, что увидела прекрасных  танцовщиц, подчеркнув, что они все были красивыми, словно на подбор. «Сочетание грации и нежности, это просто великолепно», – добавила 70-летняя женщина.

«Я словно побывала в другом мире», – поделилась она своими впечатлениями, отметив, что во время концерта словно перенеслась далеко прочь от будничной жизни, оставшись при этом на месте  в своем кресле. Она сказала, что если «даст Бог», она обязательно пойдет на Гала-концерт в следующем году.

Гала-концерт, посвященный китайскому Новому году – это представление в исполнении  коллектива «Божественное искусство». В действительности существует две группы артистов, которые одновременно дают выступления в разных местах: 18-20 января одна из групп выступит в Торонто в Канаде, другая – на западе США. Цель этого представления – возродить традиционную китайскую культуру через такие виды искусства как танец, пение и музыка.

В преддверии приближающейся Олимпиады КПК, не обращая внимания на требования со стороны международного сообщества, усиливает давление на правозащитников и диссидентов. После того, как были арестованы  самые активные деятели в этой сфере – адвокат Гао Чжишень, правозащитники Го Фэйсюн и Ху Цзя – КПК теперь взялась за известного шанхайского адвоката-правозащитника Чжен Энчуна.

#img_left#В последнее время его вместе с женой постоянно вызывали в милицию, а 16 января утром адвоката избил агент отдела безопасности. После побоев  г-на Чжена вызвали в милицию. Адвокат считает, что это имеет связь с недавно прошедшими демонстрациями протеста, устроенными шанхайскими апеллянтами.

Как рассказал доверенный человек Чжена, 16 января в 16 часов адвоката снова вызвали в милицию, как и раньше под предлогом проверки его финансовой деятельности. Вплоть до настоящего момента его ещё не отпустили. Чжен Энчуна  вызывают в милицию уже третий раз за неделю.  10 и 13 января его продержали в милиции 8 часов, после чего отпустили. 11 и 12 января в милицию были  вызваны  его жена Цзян Мэйлин и её брат Цзян Минлян.

16 января в первой половине дня корреспондент «Великой Эпохи» взял интервью у Чжена. Адвокат рассказал, что его только что избил  переодетый сотрудник отдела безопасности.

Уже в течение нескольких месяцев за адвокатом установлено наблюдение. Когда Чжен хотел открыть окно, чтобы проветрить коридор, переодетый агент не позволил ему это сделать. Адвокат сказал: «Вы тут постоянно курите и от дыма нечем дышать». После чего ещё раз попытался подойти и открыть окно, но  агент подбежал к нему и дважды ударил по голове, а затем несколько раз ударил ногой. Когда Чжен закричал, тот прекратил побои.

В последнее время в районе Шанхая Минсин стали часто проходить демонстрации протеста, причём участвовать в них стали апеллянты средних слоёв общества, имеющие неплохой достаток, а также студенты. Очень многие из них написали многочисленные статьи с подробными доказательствами нарушений своих прав чиновниками и опубликовали эти статьи на зарубежных сайтах. Всё это очень  взбудоражило местные власти и, как считает адвокат Чжен, то, что в последнее время власти усилили давление на него, связано с этими событиями. Он уверен, что властям известно о его  тесном сотрудничестве с апеллянтами из района Минсин.

Шанхайский апеллянт Чен Сэн так же рассказал корреспонденту, что 15 числа, когда они проводили демонстрацию напротив здания администрации города, между апеллянтами распространилась новость о том, что Цзянь Цзэминь умер, которую они все оживлённо обсуждали. Многие даже прямо скандировали в сторону здания администрации: «Автор «Трёх представлений» (теория, написанная Цзян Цземинем – Прим.пер.) уже умер». К демонстрантам подбежали милиционеры и стали с интересом расспрашивать, откуда у них такие сведения. Чен сказал, что  эта информация не подтверждена, но по реакции милиции можно было видеть, что Цзянь Цзэминь уже не пользуется авторитетом ни у кого.

Факел, идущий по всему миру, несет в себе призыв: «Олимпийские игры не должны поддерживать преступления против человечности, происходящие в Китае».

#img_right#Международная эстафета факела «В защиту прав человека» в феврале месяце прибудет в Израиль. Она уже побывала в Европе, Австралии, Новой Зеландии. В мае текущего года эстафета завершит шествие, пройдя по Азии, Америке и Канаде. Эстафета Факела «В защиту прав человека» призвана рассказать мировой общественности о том, что в стране, где будут проходить Олимпийские игры, совершаются преступления против человечности, растаптывается человеческий дух.

Идея проведения эстафеты факела принадлежит Международной коалиции по расследованию преступлений правящего режима Китая в отношении Фалуньгун. Ее поддержали и к ней примкнули общественные и политические деятели, сенаторы, организации, защищающие права человека.

Коалиция зажгла факел после того, как обратилась к компартии Китая с просьбой прекратить преследования и укрывательство преступников, осуществляющих преследования, и не получила никакого ответа.

Факел был зажжен в Афинах (Греция) 9 августа 2007 года, ровно за год до начала Олимпийских игр в Пекине.

Китайский режим предпринял всевозможные методы и средства, оказывая давление на правительство Греции, с целью воспрепятствовать зажжению Факела. Но все же Факел, защищающий права человека, был зажжен. Три девушки, в одеяниях богинь, символизирующих собой Справедливость, Мир и Свободу, зажгли его. Из Афин Факел направился в Брюссель, затем в Берлин, Мюнхен, Прагу, Вену, Париж, Стокгольм, Осло, Лондон и другие города, по всему миру.

«Подарок», который навредил

Следует отметить, что решение Международного Олимпийского комитета провести игры 2008 г. именно в Пекине, родилось с целью поддержать Китай, подвигнуть его исправить положение в отношении прав человека. Страны свободного мира верили в то, что сотрудничество с Китаем в этом проекте поможет ему сделать правильный выбор и пойти путем демократических преобразований.

Однако, по сведениям журналистов, уже с самого начала подготовки к Олимпиаде тоталитарный режим начал разрушительную волну, руша дома и целые районы, для возведения на их месте олимпийских объектов, не заботясь о дальнейшем судьбе людей, оказавшихся без крыши над головой.

«Ясно без лишних слов, что КПК не только не выполнила обещание, данное Олимпийскому комитету, улучшить ситуацию с правами человека, а напротив – ухудшила отношение к правам человека как никогда раньше», – сказал Клод Анасали, президент канадо-американской группы «Коалиции».

Кларнетист Гиёра Фейдман, израильский представитель коалиции, обратился с письмом к общественным организациям Израиля, в котором просит поддержать факельное шествие. В своем письме Фейдман описывает преступления против человечности, совершаемые в Китае коммунистическим режимом, который не только избивает заключенных электрическими дубинками и раскаленным железом, но и вырезает органы у еще живых людей. Он описал в письме, как режим эксплуатирует детский труд, преследует журналистов и правозащитников, все религии и образ жизни верующих.

На письмо Файдмана откликнулся член Кнессета Хаим Орон, испытывая чувство моральной ответственности Израиля по отношению к этому вопросу. «Лишение человеческих прав различных групп в Китае – это преступление. Израиль обязан отреагировать на нарушение прав человека в этом государстве», – написал он в ответ.

Раввин Юваль Шарло, глава военных религиозных учебных заведений города Петах-Тиква, просил передать, что «создание человека по образу и подобию Бога требует к нему соответственного отношения… Позор тому миру, который при выборе между дипломатическими отношениями, Олимпийскими играми и страшными пытками людей, отдает предпочтение последнему».

Эдуард Макмиллан-Скотт, заместитель президента Европейского парламента в своем интервью телевизионной сети NTDTV в США, после трехдневного визита в Китай, так описал положение дел в стране: «Не удалось обсудить вопрос о правах человека в Китае, потому что их там нет… Как была десять лет тому назад политическая система жестокой и своевольной, так и осталась. Нет свободы слова, есть ограниченное мышление… Я думаю, что здесь именно то место, где необходимо объединить все силы, борющиеся за права человека, еще до начала Олимпиады; здесь самый угнетающий режим, который когда-либо существовал на земле».

Далья Арпаз. Великая Эпоха