Ван Вэй (701 – 761 гг.) был не только поэтом, но и художником, каллиграфом и музыкантом. Является одним из выдающихся поэтов династии Тан.
Большую часть своей жизни Ван Вэй служил на государственной службе, занимая должности чиновников разных рангов. Уже в 40 с лишним лет Ван заинтересовался духовным совершенствованием. Он содержал более 10 буддистских монахов, с которыми проводил много времени в беседах об учении Будды.
После ухода со службы Ван Вэй поселился в доме в горах Чжуннань, где до самой смерти вёл жизнь отшельника.
#img_center_nostream#
Ниже представлены некоторые стихотворения Ван Вэя.
Перевод Шуцкого Ю. К.
Провожаю весну
День за днем старею я всечасно,
Как-то попусту, напрасно.
Год за годом вновь возвращена
К нам является весна.
Есть бокал вина, и без сомненья
В нем найдешь ты наслажденье.
Пусть цветы и полетят к земле –
Их напрасно не жалей!
Песнь взирающего вдаль на Чжуннаньские горы
Выходишь ты вниз, вниз из сената,
И видишь: настало уже время заката.
Скорбишь ты о том (знаю я, знаю!),
Что эти мирские дела очень мешают.
Ты около двух старых и стройных
Деревьев с коня соскочил, глядя спокойно.
Не едешь домой. Смотришь в просторы,
И видишь в туманной дали синие горы.
В девятый день девятой луны вспомнил о братьях в горах
Живу одиноко в чужой стороне,
Как причудливый странник. И вот,
Лишь радостный праздник Чун-яна придет,
О родных я тоскую вдвойне.
Все братья теперь с волшебной травой,
(Вспоминается мне вдали)
Чтоб стебли воткнуть, на горы взошли…
Но кого-то там нет одного.
Прохожу мимо храма "Собравшихся благовоний"
Не знаю, где стоит в горах
Сянцзиский храм. Но на утес
Я восхожу, и путь мой кос
Меж круч в туманных облаках.
Деревья древние вокруг…
Здесь нет тропинок. Между скал
Далекий колокола звук
В глуши откуда-то восстал.
За страшным камнем скрыт, ручей
Свое журчанье проглотил.
За темною сосною пыл
Остужен солнечных лучей.
Пуста излучина прудка,
Где дымка сумерек легка;
И созерцаньем укрощен
Точивший яд былой дракон.
Поднялся во храм "Исполненного прозрения"
Здесь, по "Земле Начальной" вьется
Кверху тропинка в бамбуках.
Пик ненюфаров выдается
Над "градом-чудом" в облаках.
Чуские три страны на склоне
Все здесь видны в окне моем.
Девять стремнин как на ладони
Вон там сравнялись за леском.
Вместо монашеских сидений
Травы здесь мягкие нежны.
Звуки индийских песнопений
Под хвоей длинною сосны.
В этих пустотах обитаю
Вне "облаков закона" я.
Мир созерцая, постигаю,
Что "нет у Будды бытия".
Сижу одиноко ночью
Один грущу о волосах,
Что побелели на висках.
В пустынной комнате вот-вот
Вторая стража пропоет.
Пошли дожди. Полно воды.
Опали горные плоды.
Под фонарем в траве звучат
Напевы звонкие цикад…
Конечно, пряди седины
Мы изменить уж не вольны;
И в золото другой металл
Никто из нас не превращал.
Хочу я знанье получить,
Чтоб боль и старость излечить.
Но в книгах то лишь вижу я,
Что "нет у Будды бытия".
Перевод Марковой В.Н.
Равнина после дождя
Вновь стало ясно – и открыты
Передо мной полей просторы.
Вся грязь и пыль дождями смыты
Везде, куда ни кинешь взоры.
Ворота дома Го далеко
Видны у самой переправы,
А там селенья у потока,
Вон луга зеленеют травы.
Сверкают белыми огнями
Среди полей реки узоры,
И показались за холмами
Темно-лазоревые горы.
Здесь в пору страдную в деревне
Не встретишь праздных и ленивых:
И юноша и старец древний –
Все дружно трудятся на нивах.
Песня в горах Луншань
Юноша из Чанчэня ищет бесстрашных
Храбрецов, готовых на бой.
Ночью всходит он на дозорную башню,
Глядит на звезду Тайбо.
Над горами Луншань обходит заставы
Ночным дозором луна.
Где-то путник бредет усталый.
Флейта в горах слышна.
И юноша, натянув поводья,
Льет слезы под грустный напев.
Герои из Гуанси, полководцы,
Как сдержать вам печаль и гнев?
Не сосчитать ваших подвигов смелых,
Больших и малых боев,
А ныне за трусость дают уделы
В десять тысяч дворов!
Су У сохранил обветшалое знамя
В долгом плену у врагов.
Какими же он награжден чинами?
Скромнейшим из всех: "дяньшуго".
#img_center_nostream#
Наблюдаю за охотой
Свежий ветер свищет,
Роговые луки звенят.
То в Вэйчэне охотой
Полководцы тешат себя.
Сквозь сухие травы
Ловчий сокол зорко глядит.
Снег в полях растаял,
Стала поступь коней легка.
Вот Синьфэн проскакали,
Мчатся мимо во весь опор.
Вот уже воротились
В свой военный лагерь Силю.
Оглянулись на кручи,
Где охотились на орлов.
В облаках вечерних –
Небеса на тысячу ли!
В горах Чжуннань (Тайи)
До самой Небесной столицы
Доходят горы Тайи,-
До самого берега моря
Раскинули цепи свои.
Сомкнулись белые тучки
Вокруг вершины кольцом.
Пониже – темная дымка
Завесила все кругом.
На области с разной погодой
Вершина страну рассекла:
Здесь, в этой долине, – солнце,
А в той – туманная мгла.
Где на ночь приют найти мне?
Нигде не видать жилья.
Спрошу-ка я дровосека
На том берегу ручья.
В горной хижине
Средины жизни я достиг и ныне
Путь истины взыскую в тишине.
У гор Чжуннань один живу в пустыне.
На склоне лет мир снизошел ко мне.
И каждый раз, почуяв вдохновенье,
Иду бродить один в глубинах гор.
Как были тщетны прежние волненья!
Бывалые заботы – жалкий вздор.
Я часто дохожу до той стремнины,
Где в вышине рождается река.
Присяду и смотрю, как из долины
Волнистые восходят облака.
Порой случайно дровосека встречу –
С ним говорю с открытою душой,
Шучу, смеюсь и даже не замечу,
Что уж пора, давно пора домой.
#img_center_nostream#
Перевод Гитовича А.И.
У потока в горах, где поет птица
Цветы опадают,
И горный поток серебрится.
Ни звука в горах
Не услышу я ночь напролет,
Но всходит луна
И пугает притихшую птицу,
И птица тихонько
Тревожную песню поет.
К слюдяной ширме друга
У друга в доме
Ширма слюдяная
Обращена к цветам,
К деревьям сада.
В нее вошла природа,
Как живая,
И оттого
Рисунка ей не надо.
Провожаю весну
День уходит за днем,
Чтобы старости срок приближать.
Год за годом идет,
Но весна возвратится опять.
Насладимся вдвоем –
Есть вино в наших поднятых чашах,
А цветов не жалей:
Им опять предстоит расцветать.
Шутя пишу о горной скале
У горной скалы
Ручеек пробегает, звеня.
Там, с кубком вина,
Я сижу среди ясного дня.
Но ветер прекрасно
Учел настроенье поэта:
Опавшими листьями
Он окружает меня.
В горах
Все голо.
По камням бежит ручей.
Багряных листьев
Не смогу нарвать я.
Давным-давно
Тут не было дождей,
Но дымка синяя
Мне увлажняет платье.
Горный кизил
Киноварно-красные плоды
Под горой уже давно созрели.
Их не сняли вовремя. Они
Сморщились и пахнут еле-еле.
Но, по счастью, в зарослях кустов
Расцвели теперь цветы корицы
И сияют за моим окном
Под луной, что ярко серебрится.
Красные бобы
Красные бобы
В долинах юга
За весну
Еще ветвистей стали.
Наломай побольше их
Для друга –
И утешь меня
В моей печали.
Радости сельской жизни
За чаркой чарку пить вино
У вод прозрачного ключа;
Бренчать на лютне, прислонясь
К седой от старости сосне;
А утром где-нибудь в саду
Сидеть, подсолнухи луща,
И слушать мерный стук пестов
Издалека – как бы во сне.
2
Я гляжу: под горой
Поднялся одинокий дымок,
Одинокое дерево
Высится на плоскогорье.
Ничего, кроме тыквенных чашек,
Скопить я не смог,
Но вослед Тао Цян
Живу и не ведаю горя.
3
Свежей, пышной травою
Луга одеваются в срок,
Лето – в самом начале,
И осень наступит не скоро.
И бредущее стадо
Ведет молодой пастушок –
Он еще никогда
Не носил головного убора.
4
После ночного дождя
Каждый цветок тяжел,
Ивы и тополя
Ярче зазеленели.
Опавшие лепестки
Слуга еще не подмел,
И гость мой, горный монах,
Все еще спит в постели.
Мелодия осенней ночи
1
По капле
Капает вода.
Сквозь тучки брезжит
Лунный свет.
Ох, не настали б
Холода,
Пока одежды теплой
Нет!
2
Луна взошла.
Легла роса.
Как холодно
В тиши ночной!
Струн
Отзвенели голоса,
Но страшно
В дом идти пустой.
В поход за Великую стену
Молодой человек расстается с семьей.
Поведет его в бой генерал,
Чтобы он боевым драгоценным мечом
Честь и славу себе добывал.
Он не видит, что конь по дороге устал
И дрожит от воды ледяной, –
Видит только, как тучи темнеют вдали
Над Лунчэнскою старой стеной.
Проходя мимо горной хижины монаха Тань Сина
День догорает…
С посохом в руке,
Я жду вас
У Тигрового ручья,
Кричу – но только
Эхо вдалеке
Звучит. И к дому
Возвращаюсь я.
Поет мне птица
В зарослях цветов
Таинственную
Песенку свою.
Деревня спит,
И ветер меж домов
Свистит, как осенью
В глухом краю.
В разгар весны в деревне
Весенняя горлица
Так говорлива!
Белы и свежи
Абрикосов цветы.
Рублю для плотины
Засохшие ивы,
Слежу за путем
Родниковой воды.
Привет передали мне
Ласточки с юга,
Где старый мой друг
В этом новом году
Свой кубок не сразу
Подносит ко рту, –
Сидит, вспоминает
Отшельника-друга.
Вздыхаю о седине
Как стар я стал –
Усталый и седой,
Как тяжко ноют
Старческие кости!
Я словно
Между небом и землей
Живу здесь
Никому не нужным гостем.
Печалюсь горько
О горах родных.
Тут день и ночь
Пустые разговоры.
Что мне
До собеседников моих?
Оставлю город
И уеду в горы.
Зимней ночью пишу о том, что у меня на сердце
Эта зимняя ночь
Холодна, бесконечно длинна.
Бьют часы во дворце,
И опять – тишина, тишина.
Побелела трава –
На траве, как на мне, седина,
И сквозь голые ветви
Печальная светит луна.
Дорогие одежды
Со старческим спорят лицом –
Свет жестокой свечи
Выделяет морщины на нем.
Знаю я: молодежь
Полюбил Императорский дом.
Я взгляну на себя –
И мне стыдно идти на прием.
Крестьяне на реке Вэйчуань
Глухую деревню
Закат озарил, неподвижен.
Бараны и овцы
Бредут мимо нищенских хижин.
Старик, беспокоясь,
Стоит, опершись на ограду:
Где внук его малый,
Что пас проходящее стадо?
Поют петухи,
И желтеют колосья пшеницы,
И черви на тутах
Не в силах уже шевелиться.
Крестьяне с работ
Возвращаются к отчему крову,
Друг друга приветствуют –
Ласково доброе слово.
Вот так бы и мне
Отдыхать и работать беспечно,
И я напеваю:
"Сюда бы вернуться навечно…"