«Это был чей-то дом, и каким-то образом владелец потерял его», — говорит 68-летний фотограф Майкл Вейд, который с 2018 года документирует ностальгические истории заброшенных зданий через объектив своего фотоаппарата.
«Лично для меня это очень трогательно, потому что мне самому пришлось очень тяжело бороться за то, чтобы моя семья не потеряла дом».
Покатые крыши и просевшие крыльца заброшенных домов, которые он изображает, — когда-то элегантные, полные смеха, — напоминают о лучших временах, которые уже прошли. Между тем, призрачные фасады заброшенных магазинов, которые когда-то были цветущим сердцем общины, шепчут об утраченных мечтах их владельцев.
«Это была чья-то мечта. Что с ней случилось?» — спрашивает Вейд.
Мог ли интернет-шопинг сделать эти сельские магазины устаревшими так же, как камеры мобильных телефонов закрыли его когда-то оживленную фотопортретную студию?
Он собирается выяснить это с помощью своей фотодокументации, одновременно открывая для себя, что эти потерянные мечты не являются безнадежно потерянными. Их просто нужно найти.
Вейд понял это после того, как жизнь заставила вернуться к мечте стать фотографом. «Все искусство в какой-то степени автобиографично», — говорит Вейд, говоря о забытых зданиях, которые он снимает. «Я вижу в них себя».
Погружение в упадок
Фотографическая карьера Вейда началась 40 годами ранее, когда в начале 80-х он делал авангардные портреты панк-рокеров в баре. После этого он снимал для музея Крайслера в Вирджинии, а затем решил открыть собственную портретную студию. Он зарабатывал шестизначные суммы.
Но технологии настигли и ускорили его постепенный упадок — так же, как и здания, которым он теперь посвящает свое свободное время, чтобы задокументировать их.
Появился смартфон, и фотоаппарат оказался в руках почти каждого.
«Мобильный телефон, который может фотографировать, сделал с профессиональной фотографией то же, что Netflix сделал с блокбастерным видео», — иронизирует Вейд.
«Раньше только фараон мог задокументировать свою историю. Теперь 13-летние дети в TikTok фиксируют собственную жизнь».
Вейд с отчаянием наблюдал, как Kodak объявил о банкротстве. Он безнадежно смотрел, как в последний раз закрывают свои двери портретные студии в Sears и Walmart.
Они были «канарейкой в угольной шахте», которая предсказывала направление его будущего карьерного пути.
«К 2012 году все было почти закончено», — говорит он. Довольно скоро он тоже в последний раз закрыл двери своей студии.
Как и те, чьи заброшенные дома и предприятия он фотографирует, Вейд попрощался с прошлой жизнью. Ему так же пришлось бы найти или переосмыслить себя — так или иначе.
Таким образом, в возрасте 58 лет он работал 60-часовую рабочую неделю на судостроительном заводе. Когда ему исполнилось 60, он посещал колледж на дневной форме обучения.
Он занимался страхованием жизни. И до сих пор этим занимается.
Это позволяло оплачивать счета, но «работа в кабинете» целыми днями не способствовала развитию души.
Но трехдневные выходные позволили ему иметь свободное время.
«Я начал просто блуждать, все чаще выезжать за город, и меня привлекали эти старые, заброшенные здания», — рассказывает он. «Мне нравилось фотографировать их, потому что там никто не живет. Никто не выйдет и не скажет: „Почему ты фотографируешь мой дом?“».
«Чем больше я это делал, тем больше начинал открывать для себя историю этих мест».
Он также открыл для себя главную причину их упадка.
Возвращение к мечте
Свобода пьянила. «Блуждая бесцельно» на собственном авто, он намеренно терялся на грунтовых дорогах в отдаленных уголках своего родного штата Вирджиния.
«Часто я выбираю место только из-за названия», — говорит он. «Я был в Лягушачьем уровне, Маленьком аду, Хартсвилле, и я просто останавливался на месте, потому что название звучит интересно».
Иногда мы даже не задумываемся, когда проходим мимо какого-то места — одинокая станция техобслуживания или магазин товаров широкого потребления становится потерянным светильником. Они были очень важными местами.
«Многие из этих мест были „Волмартом“: почта, магазин товаров», — говорит Вейд. «Эти места были центром жизни общины. Сюда ходили забирать почту. Это место, где можно было сесть в летний день, взять кока-колу, пакетик арахиса, сесть с парнем в синем джинсовом комбинезоне и поговорить о погоде, о политике, посплетничать о пасторе. Это была жизнь маленького городка».
Что же произошло с теми простыми днями? Вейд считает, что и политика, и технологии приложили руку к их постепенному исчезновению.
Вейд посетил около 500 земельных участков по всему штату и за его пределами. Он разработал «радар» для обнаружения фирменных старых красных жестяных крыш «краем глаза, на скорости 65 миль в час, за милю позади меня», — говорит он.
Хотя сейчас он полностью перешел на цифровые технологии — Вейд утверждает, что не является «пещерным человеком» — он неравнодушен к изяществу своей старинной камеры 4×5, которая очень похожа на аккордеон.
Он скучает по ремеслу. Пленка «замедляет тебя» в хорошем смысле.
Тем не менее, годами он цеплялся за все эти старые негативы и образцы фотографий — напоминая о некогда горящих художественных амбициях, которые теперь превратились в пепел.
«Это почти как развод или смерть, — сказал он. И ты наконец доходишь до момента, когда понимаешь: „Мне нужно отойти от этого и перестать грустить“».
Каким-то образом страсть Вейда не угасла, а вместе с ней не угасли и истории мест, которые он фотографирует.
Сейчас он стал более организованным в своем подходе. Вейд присоединился к сплоченному сообществу охотников за городами-призраками, к которым он обращается за GPS-координатами и снимками экрана Google Планета Земля на лету или за исторической справкой — по иронии судьбы, благодаря технологиям.
Когда он публикует свои находки на Facebook, появляются ресурсы от помощников, которые заполняют пробелы в истории.
Вейду удалось найти уцелевших членов семьи, в частности внуков, чьи предки когда-то владели этими местами. Он раскрыл истории, некоторые из них — откровенно кровавые и печально известные.
Сегодня Вейд планирует свои путешествия более обдуманно, часто с конкретными целями на виду.
«У меня есть целевой пункт назначения», — говорит он. «Но на обратном пути я стараюсь как можно чаще теряться».
